Забвение

18

Гермиона хлопает дверью номера, в котором провела вечер и ночь с Малфоем и сползает по стене. Голова раскалывается. Аккуратные часики на руке показывают половину шестого утра. Девушка закрывает глаза и усердно трет переносицу. Надо найти в себе силы, встать и уйти подальше от этого места. Силы... Силы... Пошатываясь, словно пьяная, Гермиона встает. Шаг, еще шаг... Она уже почти у лифта. Внизу портье удивленно на нее смотрит. Куда, интересно, гостья собралась так рано? ‒ Вызовите мне такси, пожалуйста, ‒ говорит Гермиона, медленно и осторожно опускаясь в одно из кожаных кресел в холле. ‒ Мне до двенадцатого округа. ‒ Одну минуту, мадмуазель, ‒ кивает портье и отходит к ресепшен. Гермиона снова трет переносицу, потом пытается пригладить волосы. Ничего не выходит, она выглядит как чучело и понимает это. Девушка до сих пор находится в состоянии шока. Больше трех лет по этой планете ходила несуществующая Эмили Грин, а Гермионы Грейнджер просто не существовало! Нелегко смириться с тем, что ты выпала из реальности на столь долгий срок. И правда, что сказать Бланш и Клэр? Как объяснить им? Они отличные девушки, прекрасные подруги, лучшего для нее и пожелать было нельзя, но ее девочки ‒ магглы! Они не смогут по-настоящему общаться теперь, больше не будет той полной, облегчающей душу, откровенности, которая была эти три с половиной года. ‒ Такси ждет вас, мадмуазель, ‒ сообщает портье. Гермиона благодарно кивает ему, на что потревоженная голова отзывается взрывом боли, потом встает и выходит на улицу. Потеплело. И только что кончился дождь. Асфальт блестит от воды в свете фонарей, капельки на окнах автомобиля переливаются маленькими алмазами. Девушка садится в машину на заднее сидение и называет адрес. Хорошо еще, что таксист не включил радио, для ее несчастной головы это стало бы тяжелым испытанием. Только когда машина трогается с места, Гермиона вспоминает, что ничего не знает про свою волшебную палочку. Куда Малфой дел ее после того, как наслал заклинание Забвения? На девушку нападает смех, из-за чего водитель подозрительно на нее коситься, уж ни пьяна ли? Волшебница называется! О трансгрессии даже не подумала! Лифт, такси... Совсем отвыкла! И все проклятый Малфой. До дома Гермиона старается ни о чем не думать. Голова постепенно проходит, и к месту назначения девушка прибывает уже в более-менее нормальном состоянии. Она расплачивается с водителем и поднимается в квартиру. Рука автоматически находит ключи в сумочке. Эмили въелась ей под кожу, стала частью Гермионы... Но ведь не заменила ее собой? Нет, Грейнджер этого не позволит! Она вернется, обязательно вернется к нормальной жизни, то есть нормальной жизни волшебницы, если так вообще можно выразиться. Девушка снимает ботильоны и проходит на кухню. Включает свет, щелкает кнопкой электрического чайника. Привычная обстановка, привычная для Эмили... Гермиона ловит себя на мысли, что безумно хочет снова взять в руки волшебную палочку, ощутить ее гладкую деревянную поверхность, почувствовать силу, которую она дает, и то непередаваемое чувство единения человека и его орудия. Гермиона наливает себе чаю в большой бокал с изображением Биг Бена. Ее кружка с одним из символов Родины на боку. Девушку не покидает мысль, что все вокруг не настоящее, кем-то выдуманное, декорации какого-то неудачного спектакля. Здесь жила Эмили, этот бокал любила Эмили, на этом стуле сидела Эмили..., но только не Гермиона. Ее словно не было все это время. Глоток чая с бергамотом, но без сахара успокаивает, приводит в чувство. Надо собраться с мыслями и обдумать все хорошенько. Но в голову почему-то лезет Драко Малфой. Гермиона вспоминает всю историю их взаимоотношений. Они ненавидели друг друга, всегда ненавидели, да и сейчас, наверное, тоже. Она ‒ подруга Гарри Поттера, всеобщего героя, он ‒ Пожиратель Смерти, верный слуга Волан-де-Морта. Если судить по его словам о Визенгамоте и полутора годах Азкабана, Гарри все-таки сумел победить. Что же происходило все это время в Англии? И все-таки Гермиона слишком отчетливо помнит последние две недели существования Эмили Грин. Им с Малфоем было хорошо вдвоем, интересно. Они говорили обо всем на свете, и вкусы во многом совпадали. Странно, что Драко так хорошо осведомлен о маггловской литературе и музыке... Зато теперь ясно, почему он не хотел говорить о кино... Гермиона не может лгать себе, ей понравилась сегодняшняя ночь, не только Эмили, но и ей самой! Умелые, нежные руки Драко, его запах, его слова любви... Он признавался ей в своих чувствах еще на четвертом курсе Хогвартса. Тогда она не восприняла его всерьез. Сейчас Гермиона даже не может сказать, когда их ненависть переросла в любовь, ненужную и болезненную для обоих, но такую реальную. Может, их чувства были реальнее, даже борьбы с Волан-де-Мортом? Гермиона не знает. Она понимает теперь абсолютно отчетливо, что у Драко был шанс завоевать ее, маленький, слабый, но был, стоило ему только раскаяться и быть искренним. Но теперь это в прошлом. Девушка просто обязана забыть его, потому что до конца простить его «Обливиэйт» не сможет никогда. Даже самый добрый и великодушный человек способен не на все, даже любовь не в силах убить воспоминания... ‒ Эмили? Ты вернулась? ‒ на кухню заглядывает заспанная Клэр. Она зевает чуть ли не до вывиха челюсти. ‒ Бланш ночует у Робера... Слушай, с тобой все хорошо? ‒ Я все вспомнила, Клэр, ‒ просто отвечает Гермиона. ‒ Правда? Но как? ‒ Я не знаю, ‒ не рассказывать же маггле о заклинании Забвения и его обращении. ‒ Просто вспомнила. ‒ Это хорошо? ‒ по голосу подруги Клэр не уверена в положительном ответе. ‒ Наверное... Я должна вернуться в Англию, встретиться с друзьями, которых не видела три с половиной года. Не знаю, как они меня примут... ‒ Обязательно примут, уверена, они тебя искали, просто не смогли найти! ‒ Я в этом не сомневаюсь. Пожалуйста, Клэр, иди спать, мне надо о многом подумать... ‒ Хорошо, только последний вопрос. Как тебя зовут? ‒ Гермиона Грейнджер. ‒ У тебя все будет хорошо, Гермиона Грейнджер, ‒ и Клэр уходит из кухни, снова зевая.