Забвение

36

Блейз трансгрессирует в квартале от нового дома Грейнджеров, который он сам же для них нашел. Последнее время посещение его стало похоже на пытку. Гермиона закрывается от него, не позволяет помочь. А то, что ей нужна помощь, для Забини просто очевидно. Не может нормальная беременность так протекать, даже без облегчающих заклинаний. К тому же, миссис Грейнджер маггла, она должна знать, как это у них протекает без магического вмешательства, а женщина очень тревожится за дочь. Значит, тут точно что-то не чисто. Вот только говорить об этом с Гермионой бесполезно. Она вбила себе в голову, что они все преувеличивают, и теперь сердится на малейший намек на свое ненормальное состояние. Блейз даже пытался привести к ней доктора, специально уговорил его прибыть в Австралию из Лондона. И чем это закончилось? Гермиона его узнала, просто феноменальная память, закрылась в комнате и неделю Блейза ни на шаг к себе не подпускала. Потом вроде оттаяла... И она все время твердит, что он может уехать домой, к матери. Неужели при всем своем уме, никак не поймет, что Забини не может ее оставить? Особенно теперь. И плевать, что беременна она не от него! Блейза мучает предчувствие, что все это не кончится ничем хорошим, и от этого дорожит каждым мгновением, проведенным рядом с Гермионой. Если ей суждено умереть, рожая этого треклятого младенца, то Блейз украдет у нее столько времени для себя, сколько сможет, чтобы потом всю жизнь вспоминать ее глаза, губы, голос... Жить воспоминанием, как бы страшно это не звучало. Он даже готов заменить не рожденной еще малышке отца. Блейз, не стучась, заходит в дом Грейнджеров. Время близится к обеду, он всегда приходит примерно во столько. Услышав его шаги, из кухни выглядывает миссис Грейнджер. ‒ Блейз! Это ты? ‒ Я, а кто же еще! ‒ Забини даже удивлен. ‒ К нам приехала Бланш. Они с Гермионой разговаривали на веранде, но похоже, обе остались чем-то недовольными. Хотя не знаю, бывает ли моя Гермиона сейчас чем-то довольной. Она сейчас прилегла, может, уснула. ‒ Было бы здорово, если б она поспала, ‒ кивает Блейз. После сна девушка всегда выглядит лучше, да и чувствует себя тоже. Может, хоть какая-то еда кроме куриного бульона и жидкой каши удержится в ее желудке дольше пятнадцати минут? Забини все время приносит ей вкусненькое, зная, что она вряд ли сможет это съесть, но может хоть крошку, хоть понюхает, ведь от этого Гермиона улыбается и лицо ее светлеет. ‒ Бланш в гостевой спальне? ‒ Да, поднимешься к ней? Вы знакомы? ‒ Знакомы, хотя не так близко, как могли бы. Все равно она захочет поговорить, а меня хоть немного знает. Блейз совсем забыл, что сегодня должна приехать Бланш, поэтому не особенно рад француженке. Скорее всего, веселая и жизнерадостная девушка сможет поднять Гермионе настроение, но она будет задавать вопросы, а это Забини не нравится. Бланш разбирает вещи в гостевой спальне, когда заходит Блейз, она как раз укладывает на полку стопку футболок. ‒ Войдите, ‒ отвечает девушка на стук. Блейз делает шаг в комнату и плотно закрывает за собой дверь. Когда Гермиона спит, все говорят шепотом и закрывают двери, чтобы ненароком не разбудить, ведь засыпает она очень плохо. ‒ Привет, Бланш, как добралась? ‒ спрашивает Блейз, опускаясь на ее кровать. ‒ Привет, хорошо добралась, хотя и устала от такого . ‒ Конечно, тяжело лететь от Парижа до Мельбурна. Сам помню... Долго... ‒ конечно, он не летел на самолете до Мельбурна, но слышал о тяжести и дальности перелета от миссис Грейнджер, с которой они легко нашли общий язык. ‒ Лучше расскажи мне, что ты здесь делаешь? И что происходит с Гермионой? ‒ Сложные ты, однако, вопросы задаешь! ‒ Блейз невесело усмехается. ‒ Какие есть... Ты мне ответишь? ‒ Если бы мог, ответил бы... Я не знаю, что я тут делаю. Ей плохо, я стараюсь помогать, в меру сил. С ней сложно сейчас, все капризничает и не дает помочь. Родители даже рады, что я тут. Но они не верят, что ребенок не мой, думают, мы поженимся, когда Гермиона родит, и ей станет лучше. Они и не подозревают, что я ни разу с ней не спал, единственный раз, когда пытался, она сбежала... ‒ снова грустная усмешка. ‒ А что с ней, мы сами не знаем. Она утверждает, что все хорошо, и это норма. Но это не так. Я заставил ее сходить к врачу, еще на раннем сроке, здесь, в Австралии. Доктор причин не нашла. Потом она отказалась ходить в больницу. Я привез ей врача из Лондона, одного из лучших врачей! Но она захлопнула дверь перед его носом и потом еще неделю со мной не разговаривала. Мы не знаем, что происходит, потому что у самих опыта нет, а врачей она не подпускает. Блейз замолкает. Говорить больше просто нет сил. И зачем? Разве это поможет Гермионе? ‒ Может, я попробую ее уговорить? ‒ спрашивает Бланш. Она подходит и кладет руку на плечо Забини, пытается утешить его. ‒ Было бы чудесно, если б у тебя получилось... Но я уже не верю, что ее вообще можно уговорить... ‒ Я попробую, я все-таки девушка... ‒ Девушка, ‒ губы Блейза невольно ползут вверх при воспоминании о Полумне. ‒ За ней сюда не один я приехал, но и ее подруга, еще одна. Они общались в школе, но не были особенно близки. А после ее возвращения в Лондон из Парижа, как-то очень сошлись. Я даже удивился, Полумна удивительная чудачка, но поразительно легко находит для Гермионы нужные слова. Сейчас она стоит на том, что мать лучше знает все про своего ребенка, и если Гермиона утверждает, что все хорошо, значит, так оно и есть. Иногда, мне хочется прибить Полумну за это. ‒ А что если подговорить эту Полумну, привести к ней врача? Гермиона верит ей и не заподозрит подвоха. ‒ Я пробовал, причем пробовал даже вместе с Рольфом, это мужчина, с которым сейчас живет Полумна, все бесполезно. Она не хочет терять доверия Гермионы. ‒ Но должен быть какой-то выход! ‒ Бланш всплескивает руками от бессилия. ‒ Никакого! Я все перепробовал за четыре месяца здесь, с ней. Думаешь, я не старался? Да я в лепешку готов расшибиться лишь бы ей помочь! Но она сама не позволяет! ‒ И ты просто бездействуешь? ‒ Я стараюсь быть спокойным и действовать, как велит Полумна: просто верить в Гермиону, верить ей. Мы можем как-то развлекать ее, приносить маленькие радости... и приглядывать... Пока угрозы для жизни Гермионы или малышки нет, значит, можно сидеть спокойно и заботиться, чтобы этой угрозы и дальше не было. ‒ А что про отца ребенка? Забыла, как его зовут, но может быть он сможет ее уговорить? ‒ Его зовут Драко Малфой. ‒ Точно! ‒ Не думаю, что это хорошая идея. Гермиона с ним не ладила, мягко говоря, большую часть жизни. Их связывают только две недели в Париже. Драко любит ее, я знаю, но между ними столько обид, что вряд ли что-то может получиться. К тому же сейчас он не сможет надолго оставить Лондон, а Гермиона ни на шаг не сдвинется из Австралии. Да и мы не знаем, можно ли перевозить ее в таком состоянии... ‒ Замкнутый круг... ‒ тянет Бланш. Она садится на кровать рядом с Блейзом и чувствует, как ее пропитывает его отчаяние. А Блейз просто смотрит на стену, не видя ее. На что он надеялся? Приезд Бланш ничего не изменит, не сможет изменить. В случае с упертой уверенностью Гермионы уже никто ничего не изменит.