Забвение

47

Гермиона не спит, она просто лежит, смотрит в стену, исследуя мелкие трещинки на светло-салатовой краске, и думает. Вся система ценностей и оценок сбилась, перестала функционировать. Кто хороший? Кто плохой? Блейз чуть не изнасиловал ее после первого свидания, не хотел, чтобы ей вернули память, но прошел через все испытания рядом, как самый преданный друг. Что перевешивает? Драко издевался над ней в школе, применил к ней заклинание Забвения, но все-таки снял его потом, предлагал помощь и сейчас примчался по первому зову. Достоин он доверия? Что вообще считать хорошим и правильным? Скрипит дверь. Гермиона спиной чувствует взгляд. По походке, по звукам дыхания, она узнает пришедшего, даже поворачиваться не надо. ‒ Ты как? Все хорошо? ‒ спрашивает Блейз, он точно знает, что она не спит. ‒ Это правда, что ты не хотел, чтобы Драко вернул мне память? ‒ вопросом на вопрос отвечает Гермиона, не поворачиваясь к Забини. Она спиной чувствует, как напрягся Блейз. Он этого не ожидал. Не думал, что сейчас это может всплыть на поверхность. «Соврет или нет?» ‒ проносится в голове Гермионы. Ей так хочется, чтобы Забини опроверг слова Малфоя, ведь она доверяла ему это время даже сильнее, чем Гарри и Рону в школе. О мальчишках надо было заботиться, в их компании, она вела себя как самая взрослая и рассудительная, а Блейз, наоборот, сам готов в любой момент подставить плечо, взять на себя ответственность. ‒ Да, правда, ‒ неожиданно сухо произносит Забини, и все рушится как карточный домик. Гермиона в нем ошиблась! ‒ Как ты мог? ‒ она поворачивается и смотрит на застывшее лицо Блейза, на маску. У девушки глаза на мокром месте. ‒ Люди эгоисты, если ты этого еще не поняла, ‒ резко бросает Блейз. ‒ Я полюбил Эмили, хотя раньше считал любовь вымыслом, воспринимал противоположный пол, как созданный для удовлетворения моих желаний, не больше, а потом пришла ты и сбросила это мнение в Тартарары. Я готов на руках тебя носить, звезду с неба достать, а ты все время думаешь о Малфое! В чем я виноват? В том, что хотел удержать тебя хотя бы таким способом? В тот момент, у меня еще был шанс! ‒ У тебя никогда не было шанса, ‒ шепотом, чтобы скрыть дрожь в голосе, отвечает Гермиона. ‒ Знаешь что? ‒ лицо Блейза кривится незнакомым Гермионе выражением, слишком напоминающим презрение. ‒ Ты не можешь так рассуждать! Ты использовала меня, я все для тебя делал, а ты просто пользовалась этим и все, прекрасно зная, чего я хочу, и что мне это не светит! Чем лучше твой Малфой? Издевался над тобой? Лишил памяти? Наградил ребенком, который чуть не убил тебя? ‒ Речь не о нем, а о тебе, ‒ отвечает Гермиона, понимая, что он прав. Она сама позволила Блейзу последовать за собой в Австралию и именно пользовалась его услугами. Ей было удобно рядом с ним, спокойно. Забини брал на себя любую ее проблему, которую, в принципе мог взять. Гермиона не могла прогнать его? Отправить обратно в Европу? Конечно, могла! Прямым разговором, заявлением, что он ей здесь не нужен, она добилась бы своего. Но Гермиона этого не сделала! Почему? Потому что не знала, что будет делать без него! Потому что рядом с ним было не так страшно. А теперь есть Драко, и она бросает Блейзу обвинения в лицо, готова прогнать! Гермиона чувствует, что впервые совершила поступок, даже череду поступков, которых будет стыдиться, наверно, до конца жизни. Она не имела права так себя вести. Блейз стоит и молча сверлит девушку черными обвиняющими жуками глаз. Он знает, что внутри нее идет напряженная работа и не хочет ее прерывать. ‒ Прости меня, ‒ произносит Гермиона, и давно копившаяся в уголке глаза слеза пускается в путь по щеке. ‒ Прости меня, Блейз! Я гадкая, мерзкая! Использовала тебя и сама не осознавала, как отвратительно поступаю. Знаешь, наверно, плохие люди тянутся друг к другу, и с тобой я доказала, что не имею права осуждать Драко, сама веду себя не лучше, а тебя просто не достойна! ‒ Даже этим я помог Малфою! ‒ смешок получается грустным. Гермиона видит, как подрагивают от нервов руки Забини, и это стальными когтями скребет ей по сердцу. Боль Блейза навсегда останется пятном на ее совести. ‒ Ты когда-нибудь простишь меня? ‒ с надеждой спрашивает Гермиона. ‒ Я не сержусь на тебя, ‒ тихо и устало отвечает Забини. ‒ Я сам во всем виноват, сам сделал выбор. Будь счастлива, Гермиона, чтобы ты о себе ни говорила минуту назад, ты заслуживаешь счастья как никто другой. Блейз подходит и опускается на корточки рядом с кроватью Гермионы, чтобы их лица оказались на одном уровне. Карие глаза встречаются с почти черными. ‒ Я остаюсь твоим другом, помни об этом! Чтобы тебе ни понадобилось, я помогу! Сколько бы лет ни прошло, я буду тебя помнить! Ты ‒ моя первая настоящая любовь, а ее, как известно, не забывают. Забини наклоняется и целует Гермиону, жадно, страстно, и потому что очень давно не целовал, и потому что это их последний поцелуй, это оба понимают. Девушка не сопротивляется, она отдает Блейзу ласку, которой он так жаждет именно от нее. Наконец, все кончается. ‒ Прости меня, я не заслужила такого друга как ты, ‒ говорит Гермиона. Блейз еще чувствует на губах вкус ее невольных слез. ‒ Будь счастлива с ним, я когда-нибудь научусь ему не завидовать... ‒ А ты куда? ‒ голос звучит чуть испуганно, потому что Забини выпрямляется и идет к двери. ‒ Я уеду, теперь о тебе есть, кому позаботиться, Малфой умеет это не хуже меня. Я вернусь в Европу, навещу мать в Италии, а потом друзей по всему Старому Свету, неосужденных изгнанников после падения Темного Лорда: Пэнси, Грега, Милисенту, Теда... Я буду искать себя... ‒ И ты найдешь, я в это верю! ‒ искренне произносит Гермиона. ‒ Если это вообще возможно, вдали от тебя! Прежде чем Гермиона успевает что-то ответить, Забини посылает ей воздушный поцелуй и скрывается за дверью. Если она еще когда-нибудь увидит его, то точно не скоро! Девушка утыкается лицом в подушку, ее душат рыдания.