Пять дней в пансионе Шерил проходят медленно, будто нехотя. Первые два дня Эйвери и Паула спускаются только к ужину и неизменно встречаются там с капитаном Стайлсом и тремя пиратами с «Леди Энн». Эйвери не хочет, чтобы они догадались об этом, но она с первого раза их имена запоминает — Лиам, Луи и Найл. При виде Найла Паула расцветает в улыбке и благодарит за вкусные ужины и завтраки на корабле, а у Эйвери нет сил, чтобы отругать её за это.
Из окна пансиона им не выбраться, она уже убедилась. И сбежать некуда. Капитан Стайлс предусмотрителен — он подселил к ним Барта, своего моряка, и, хотя тот утверждает, что охрана станет им защитой, пока что Эйвери чувствует себя загнанной в угол пленницей. А вот Шерил ей нравится — пиратская жена к ним добра, приказала единственной во всем доме служанке согреть им воды для мытья и отдала несколько своих платьев. Они грубее и проще, чем оставшиеся на «Северной звезде», но Эйвери почему-то нравятся. Они не душат её, как шелк или атлас, или чертов бархат, под них можно не надевать корсет. И они красивы.
Эйвери ловит на себе взгляд капитана и чувствует, как заливает её щеки краска. Он кусает губу и отворачивается, заговаривает о чем-то с Луи. Барт вертится рядом, неугомонный и непоседливый. Эйвери кажется, что в юном матросе есть что-то странное, но в самом деле, много ли она видела юнг за свою жизнь? Да и просто люди все разные, так или иначе. За пять дней Паула сдружилась с Бартом и всё время расспрашивает его о жизни на корабле, а тот охотно рассказывает, то и дело пускаясь в красочные описания морских приключений. Язык этих рассказов ему не свойственен, и Эйвери, слушавшая Барта вполуха и размышляющая в основном о том, что делать дальше, решила, что он повторяет чьи-то рассказы.
Ей бы хотелось придумать дальнейший план действий, хотя бы попытаться. Эйвери понимает: на Ямайку она не хочет. Не хочет выходить замуж насильно, не зная будущего мужа, не хочет становиться частью чужой семьи. Но выхода у неё нет: пираты отдадут их, будто товар, получат двадцать тысяч золотых и уплывут за горизонт — это в их варианте, идеальном. Эйвери думает, что все будет иначе. Мама наверняка убедит губернатора отправить на Наветренные острова военных. Пиратов арестуют, их корабль потопят, а их самих — повесят в Порт-Ройале, и труп капитана Стайлса будут клевать птицы, а особо предприимчивая ведьма отрежет его руку для своих ритуалов.
Эйвери бы радоваться такому исходу, но день на третий она понимает, что не может. Не хочет, чтобы её в кандалах везли в Порт-Ройал, как титулованную пленницу, и пусть эти кандалы будут воображаемыми, они не перестанут давить на запястья. Не хочет видеть капитана Гарри, болтающимся в петле. Он раздражает её, выводит из себя, за все эти дни у них не было ни одного разговора без взаимного обмена сомнительными любезностями, и она подозревала, что Стайлс мечтает придушить её. Но он ни разу её не обидел. Он дал ей свою защиту и держал своё слово твердо. И условия её жизни в пансионе, в конце концов, достаточно неплохи. У Эйвери нет плана.
Иногда, после того, как Паула засыпала, она достает из медальона карту и рассматривает её, пока в глазах не начинает жечь. Очертания островов, остатки заметок на полях и градусы долготы и широты врезались в её память, как не врезались бы, возможно, псалмы, если бы её не заставляли учить их чуть ли не с розгами. Эйвери кажется, что, может быть, этот бесполезный без своей второй половины кусок карты может ей как-то помочь, но, конечно, ей просто кажется.
Однажды, во время одного из обедов, капитан Стайлс говорит, что через два дня они отплывают. Эйвери вздрагивает, поднимает голову.
— Не терпится увидеть жениха, мисс? — ехидно интересуется капитан. Сегодня на Эйвери простое легкое платье оливкового цвета, одно из тех трех, что пожертвовала ей Шерил, и ей внезапно кажется, что вырез у платья слишком глубокий. И что Гарри смотрит на неё... как-то не так. Наверное, всему виной медальон, который его так интересует. Она поджимает губы.
— Не терпится сменить компанию, капитан. Даже пираты этого острова приятнее, чем вы.
Луи фыркает и едва не давится овощным рагу. Пищу Прис готовит простую, но вкусную, и едят её обычно все без пререканий. Шерил приподнимает бровь, оглядывая и Эйвери, и капитана, и Эйвери кажется, что она что-то упускает в происходящем.
Всё ведь как обычно, правда?
— Сильно сомневаюсь, — цедит Гарри сквозь зубы. — И проверять не советую.
— Боитесь, что я сбегу? Так мне некуда бежать с этого острова.
Вид у Стайлса такой, будто он хочет её придушить, вид у Луи такой, будто он изо всех сил постарается помешать ему это сделать.
— Боюсь, что ваша глупость станет причиной вашей смерти, — бурчит он. — Здесь вам не прогулка по центральным улицам Порт-Ройала. И я запрещаю вам выходить из пансиона, пока не наступит день отплытия. Для вашей же, черт возьми, безопасности! — капитан Стайлс пытается не взорваться и терпит поражение.
Он недоволен её своеволием, все это время недоволен, и Эйвери ещё сильнее хочется выбраться, наконец, на улицы Тортуги и посмотреть на всё своими глазами. В этом платье её никто не примет за аристократку, а утереть нос Гарри хочется, даже если он никогда об этом не узнает. Прошедшие пять дней делают Эйвери чуть смелее и хитрее, потому что у неё есть очень много времени, чтобы думать и анализировать, и она этим пользуется. Она давно придумала: нужно дождаться, пока Прис уйдет готовить ужин, а Шерил и Лиам уединятся, и тихонько выскользнуть через заднюю дверь. Ну и подобрать подходящий момент, когда Луи в очередной раз отведет Барта,
чтобы дать тому задание, а то видно, что мальчишка мается от безделья. Стечение обстоятельство должно быть очень удачным, но за два дня до отплытия Эйвери везет.
Улицы Тортуги оглушают её шумом, гамом, ругательствами и запахом. Он практически сбивает с ног — вонь нечистот, рома, немытых человеческих тел и рыбы. Пансион Шерил, определенно, расположен очень удачно, если весь этот гам до его окон не долетает. Эйвери понятия не имеет, куда идти, но и идет она недолго — её отлавливают и теснят к стенке трое пиратов, и к ним присоединяются ещё столько же.
— Куда это идет такая краля? — спрашивает один, и Эйвери понимает сразу же, что у неё, кажется, проблемы. И впервые за это время она жалеет, что не послушалась капитана Стайлса. Очевидно же, что Тортугу он знал лучше, а она...
Просто дурочка, потому что не слушала ни капитана, ни Барта, и теперь помочь ей некому. Эйвери осознает, что никто не бросится помогать девчонке. И она молится — лишь бы не поняли, что она не простолюдинка. Чувство страха, подзабытое, возвращается и обрушивается волной, но лишь подхлестывает искать спасение, которого, кажется, нет.
— Что молчишь, язык проглотила? — интересуется другой и тянет руку к медальону.
Эйвери отшатывается, затравленно озирается — улица полна людей, но им плевать. Пираты теснят её ближе к стене. Они, что, женщин не видели, или их привлекло золото у неё на шее? Да какая разница! В поисках спасения Эйвери замечает приоткрытую дверь в таверну и понимает, что это её шанс.
Она пятится, пятится, а потом подбирает юбки и резко срывается, толкает дверь, летит через помещение, заполненное пиратами. Она хоть и в платье, но зато одна, а пиратов шестеро, и они массивнее и медлительнее. Она вылетает в грязный переулок через другую дверь, не замечая никого и ничего вокруг, ноги у неё трясутся, а юбки мешают бежать. Пираты вылетают следом с дикими воплями.
Эйвери бежит по узкой улочке, не разбирая дороги, и с размаху влетает в кого-то.
— Какого морского дьявола, мисс?! — Этот «кто-то» тянет её в сторону, она отбивается с перепугу, а потом замечает разгневанные зеленые глаза, ставшие знакомыми за эти несколько дней, и, Господи Боже, она впервые за все время рада видеть капитана Стайлса.
Чего не скажешь о нем. Он страшно зол, тащит её за собой в узкий переулок за руку, пока пираты, потерявшие её в хитросплетениях улиц Тортуги, пытаются найти свою жертву. И чего прицепились? Хотя, наверное, местные девушки не носят на себе золотые медальоны, а здесь за ром и деньги продадут душу и всё, что продается.
Эйвери тяжело дышит, хватая ртом воздух. Бегает она неплохо, но на короткие расстояния — мать всегда была недовольна её мальчишескими повадками, а отец одобрял её попытки не превратиться в одну из барышень, которые даже веер с пола сами поднять не могли. Матери удалось придать Эйвери видимость холодных аристократических манер (пригодилось сейчас, спасибо, мама), но миссис Клементс никогда не знала свою дочь настоящей.
И, несмотря на то, что ей едва удалось избежать опасности, Эйвери чувствовала себя чуть более живой, чем прежде. И впервые за долгое время она испытала страх, а это многого стоило.
— Вам не стоит шляться по Тортуге в одиночестве! — шипит Гарри. Это Эйвери уже и сама поняла: убегать от пиратов, подобрав юбки, ей не понравилось, и если бы не капитан, кто знает, что с ней бы сделали? — Какого морского дьявола вам не сидится у Шерил?!
Эйвери вздергивает подбородок.
— Невозможно все время в четырех стенах сидеть! — какого черта, она что, ребенок, чтобы оправдываться перед ним?
Они прячутся в темном переулке, потому что даже капитан Гарри Стайлс — не самоубийца и не ринется со шпагой наголо на шестерых озлобленных пиратов. Гарри сжимает её плечи, руки у него горячие и сильные. Эйвери вглядывается в его лицо, полыхающее гневом.
— А вы хоть представляете, что они сделали бы с вами? — Гарри склоняется к её лицу так близко, что она чувствует на коже его дыхание. От капитана пахнет ромом, морем, потом и железом оружия, и ещё совсем чуть-чуть — кровью. — Мисс, вы умом тронулись, не иначе! Поехали крышей! — Он перехватывает её за локоть, и Эйвери упрямо вырывается. — Господи святый, прекратите! — Стайлс притягивает её к себе так близко, что их носы почти соприкасаются. — Я спасаю вашу шкуру!
Переулок, в который они нырнули, спасаясь от пиратов, пропах нечистотами, ромом и ещё чем-то отвратительным. Но Эйвери уже не удивить вонью, на Тортуге они уже пять дней, и это, определенно, не английские салоны. Впрочем, даже в салонах дамы заглушают запах немытого тела парфюмом. Эйвери это всегда раздражало, и она предпочитала мыться хотя бы раз в неделю. Хорошо, что у Шерил это вполне реально.
Матушка считает её привычку невиданным расточительством.
— Благодарю, — ядовито отвечает Эйвери.
— Не за что, — цедит в ответ Гарри Стайлс. Их лица по-прежнему так близко друг к другу, что если бы было чуть светлее, Эйвери могла бы разглядеть желтые крапинки в его глазах. Почему-то мысль эта заставляет её нервничать, и Эйвери сглатывает.
— Где эта девчонка?! — раздается крик пьяных пиратов где-то совсем рядом. Эйвери теряет браваду и перепуганно пищит. Если их здесь найдут, то Гарри не сможет защитить её, и скорее всего, сбежит, и...
— Не сопротивляйтесь, — шепчет Гарри. Он резко тянет её на себя, заставляя врезаться в его сильное, гибкое тело, и без предупреждения целует. От неожиданности Эйвери охает ему в губы и пытается оттолкнуть, но капитан сильнее, и она сдается, закрывает глаза, погружаясь во тьму под зажмуренными веками.
Как там говорила её мать? Просто думай, что это скоро закончится?
Не в этот раз, мама. Гарри целует её жарко, будто выплескивая всё свое раздражение её поведением. Его губы — обветренные и горячие, а еще он целуется умело, напористо и страстно, будто в последний раз. Эйвери запускает пальцы в его темные кудри, и Гарри стонет ей в поцелуй, толкает её к стене. Зажимает между стенкой и собой. Шершавая поверхность дома царапает ей спину над воротом платья.
Эйвери чувствует, как теплая волна проходит по её телу, когда Стайлс ведет ладонью по её талии, спускаясь на бедро, сжимает легкую ткань платья. Пальцы другой руки скользят вверх, к вырезу корсажа. Эйвери несмело кладет руку ему на торс, ощущая горячую кожу в полурасстегнутом вороте его рубашки.
Это не похоже на притворство. Это вообще ни на что не похоже.
За девятнадцать лет жизни поцелуй с Гарри Стайлсом не был для неё первым, но никто из её ухажеров в Англии не целовал её... так. Они бы не осмелились, но Гарри — не джентльмен, он — пират. И всё тут. И ведет он себя соответственно. Он прихватывает её за горло, совсем осторожно, и чуть сжимает. Эйвери всхлипывает. Ей кажется, она ощущает что-то твердое, упирающееся ей в бедро, когда пространства между их телами не остается совсем, и она вздрагивает уже от собственной реакции.
Ей... нравится? И ей любопытно, что это.
Кажется, капитану тоже нравится, потому что, когда она опускает туда ладонь, он снова стонет, уже громче, и стон запирается в их поцелуе.
Она чувствует власть.
— Да не, тут парочка какая-то, — один из пиратов, очевидно, машет рукой остальным, и они уходят в противоположную сторону, переговариваясь и переругиваясь.
Гарри отпускает её, и Эйвери рвано хватает ртом воздух, смотрит на капитана, прямо в его затуманенные глаза. Губы у него — опухшие и покрасневшие, и она подозревает, что её собственные выглядят так же. Кажется, они оба просто сделали то, что хотели, но ей не хочется признаваться в этом.
— Больше никогда не выходите на улицы в одиночку, — бросает Гарри. — Идемте, я отведу вас обратно к Шерил, и не вздумайте спорить. Себе дороже выйдет.
Он тащит её за собой за локоть, и Эйвери не сопротивляется, запоздало оглушенная случившимся и своей реакцией на это. Всё слишком странно, слишком глупо, но её губы горят, а в душе смутно щекочет какое-то чувство, название которому она пока не знает.
Эйвери думает, что кто же знал, что женщина может иметь над мужчиной такую власть, и улыбается.
— И ничего смешного, — бурчит Гарри. — Люди с «Желтого Скорпиона» вскрыли бы мне живот, а вас изнасиловали прямо в этом переулке, та еще потеха для вас.
Он доводит её до пансиона Шерил и выпускает её руку.
— Не смейте выходить на улицу без сопровождения, — шипит он снова. — Позаботьтесь о себе хоть немного!
Эйвери уже сама поняла, что выходить на заполненные пиратами улицы Тортуги небезопасно. Только подчиняться Стайлсу она не хочет. Впервые за всё время ей кажется, что между ними происходит что-то странное, отчего воздух дрожит и накаляется ещё больше, чем он уже раскален карибской жарой. Капитан выше её и сильнее, он запросто может переломить её пополам или забросить на плечо и утащить обратно в пансион в случае неповиновения, да запереть без возможности даже по дому передвигаться. Проверять это Эйвери не хочет тоже.
— Я в полном порядке, капитан, — она вздергивает нос. — Не извольте беспокоиться.
Гарри усмехается.
— Да как же, — фыркает он. — Я видел, в каком вы порядке, когда эти черти вас почти догнали.
— Из вас благородный спаситель тоже так себе, — она возвращает усмешку. — Способы спасать у вас очень странные.
— А у вас странные способы умереть, — не остается в долгу Гарри. — Я бы такие на вашем месте не выбирал. К тому же, вам понравилось, когда я вас поцеловал, — Эйвери хочется стереть с его физиономии эту самодовольную усмешку. Он отлично знает, что ей понравилось, она же почти не сопротивлялась. И даже сейчас не может себе врать.
Бить по лицу наглого капитана уже, наверное, поздно. Эйвери независимо хмыкает, отступая к двери пансиона.
— Вы слишком хорошо о себе думаете, капитан.
Наблюдать за сменой эмоций на его лице очень интересно. Гарри одновременно возмущен, растерян, зол, раздражен и вспыхивает упрямством, будто спичка. В один шаг он преодолевает расстояние между ними, не заботясь, что их может увидеть Прис, Барт или сама Шерил, хватает её за плечи и тянет к себе.
— А ведь вы — врушка, мисс, — он скользит взглядом по её вспыхнувшим щекам, по губам. — Упрямая маленькая лгунья, — хрипло и — восхищенно? — шепчет, наклоняясь к ней так близко, что Эйвери видит, как в его глазах мерцают золотистые искры, будто слитки так любимого им золота в прибрежных волнах. Он снова целует её, быстро и пылко, прикусывая её нижнюю губу и зализывая место укуса языком, отступает назад прежде, чем она успевает треснуть его по наглой физиономии. — Видели бы вы свое лицо! — хохочет он. — Оно стоит двадцати дублонов! Моё почтение, — Стайлс отвешивает поклон. — Позабавили вы меня хорошенько!
Эйвери ненавидит его прямо в эту минуту, но кричать на него — значит, привлечь лишнее внимание, и она позволяет капитану уйти, прислоняется спиной к двери и дотрагивается кончиками пальцев до горящих губ. Гарри Стайлс — тот ещё пройдоха, подлец и нахал, он похитил её и собирается здорово обогатиться на этом, но он спас ей жизнь, какими бы причинами он при этом не руководствовался. И он раздражает её, но, кажется, теперь она знает, как им при случае можно управлять. Этот способ нравится ей гораздо больше.
Ещё научиться бы сдерживать себя во время встреч с ним и не грубить ему в лицо, будто она простолюдинка. Но с капитаном Стайлсом это сложно — он умеет вывести из себя, так или эдак. Эйвери понятия не имеет, почему он разговаривает так чисто, не перемежая свои слова ругательствами и жаргоном и откуда знает всё это, и не хочет знать. Прошлое капитана Стайлса её не волнует.
А волнует её собственное будущее.
Эйвери снова дотрагивается до припухших губ. Нет, появляться перед Паулой в таком виде нельзя — племянница начнет свои ненужные расспросы. Она обнимает себя руками и идет вглубь небольшого сада.
Капитан Гарри Стайлс не выходит у неё из головы.
YOU ARE READING
Искатели сокровищ [One Direction story]
Фанфик- Ну слушай, - вздохнула старуха сварливо. - Удача действительно тебе улыбается. Ты, капитан, добудешь себе богатство. Большой груз золота и жемчуга, и всего, что ты так любишь, а с этим ещё кое-что, сокровище, о котором не думал. - Что же? - развес...