Кукушата А. Приставкин

34 глава

В тот момент мы считали, что все дело в Тусе. Как только ей объяснили про деньги, так она их срочно нам достанет, и мы придем и швырнем в морду этим фашистам. Мы скажем: «Нате, обожритесь!» И они проглотят наше презрение, увидав деньги, а Филиппок, невинно улыбаясь в усы, исчезнет и вернется с Корешком. - Держите, - скажут, - своего золотушного! А мы его окружим кольцом и быстро, бегом, не оглянувшись, покинем этот подвал, чтобы больше никогда о нем не вспоминать. Воспитательница Наталья Власовна сидела в канцелярии и писала отчет о работе колонистов в колхозе. Мы ввалились все сразу и, не давая ей опомниться, выложили новость про Корешка. Говорил Бесик, ему помогал Шахтер. - Что? Какие деньги? - спросила Туся, оглядывая нас недоуменно. Она так быстро реагировать не умела. - Покажи ей книжку, - сказал мне Шахтер. Туся взяла книжку и стала ее разглядывать, а мы все уставились на нее. Мы видели, как она листала страницы, как дошла до суммы... И в этот момент она даже переменилась в лице. Она так перепугалась, что не могла произнести ни единого слова. - Это... Это... Чье? - Моё, - я оглянулся на Кукушат. Они во все глаза смотрели на Тусю и ждали. - И я... должна... - Ага, - сказал Шахтер. - Нам же не дадут. - Понятно, - она подавленно замолчала, что-то решая. Потом вскочила и велела нам сидеть тут и ждать. И никуда не уходить. Никуда, понимаете? Сейчас она вернется, и тогда решим. Ее не было долго, слишком долго. Но мы ждали. Ни единого словечка не произнесли. Только Бесик вдруг догадался: - Побежала доносить. - Кому? - Кому, кому... Увидишь кому! Раздались за дверью голоса, и вошел Чушка вместе с Тусей, но книжка теперь была у него в руках. - Это чье? - спросил он, неторопливо усаживаясь за стол и доставая свои золотые ворованные очки. - Мое, - ответил я. - Его, - подтвердила Туся. - А остальные тогда чего тут делают? - поинтересовался он, не глядя на Кукушат. Я кивнул Кукушатам, и они с неохотой убрались. Особенно не хотел уходить Бесик, его Шахтер увел силой. Но и без того понятно, что раздражать Чушку в такой момент не следует: жизнь Корешка поважней всяких личных обид? Я слышал, как Шахтер говорил Бесику, но эти слова, я был уверен, относились и ко мне: - Не нарываться... Понял? Только не нарываться! Туся закрыла за ними дверь и села, поеживаясь, видно было, что ей не очень хочется присутствовать при нашем разговоре, но уйти она не решается. Да Чушка и не отпустит! Чушка, нацепив очки, стал рассматривать книжку, вертя ее и так, и эдак. Поднял голову, спросил: - Значит, твоя? - Моя. - Откуда? - От отца. - Какого еще отца? - Моего... отца... - У тебя есть отец? Первый раз слышу! - он быстро взглянул на Тусю. Та сидела на стуле напротив, сжавшись, как от удара. - Ну, был... - Где же он теперь? - Не знаю. - А я знаю... Его нет. И не было! Нечего его придумывать и морочить всем голову. - Но он же... Он же подал мне весть... - Кто? Отец? - Чушка опять посмотрел на Тусю. - Какую весть? Он тебе прислал письмо? - Но книжка... Это же весть... Мне показалось, что Чушка, а за ним и Туся вздохнули облегченно. Они почему-то испугались, что мне написал отец письмо. А если бы и вправду написал! Что бы они тогда сказали? - Чего нет на бумаге, того вообще не было, - произнес он. - Так что ты хочешь? Хочешь, чтобы я снял деньги? - Да. - А зачем тебе деньги? - Нужно. - Все? - Все. - За ними надо в Москву ехать, - сказал Чушка. - А кто работать будет? - Да я посижу, Иван Орехович, - предложила Туся. И добавила боязливо, поглядев на меня: - Только, может, не все сразу брать? Они же промотают! Или в карты проиграют... - Сам решу, - отмахнулся директор. - Там, может, и денег-то никаких нет... Ведь неизвестно, откуда взялся отец и откуда все это взялось, а? Может, какой жулик нарочно подсунул? «Сам ты жулик! А еще задница в очках!» - но я, конечно, вслух не произнес, а стал смотреть в пол, чтобы он по глазам не догадался о том, как я его ненавижу. Чушка положил мою книжку в боковой карман. - Можешь быть свободен, - и указал на дверь. Но я, как дурачок, уставился на его карман, понимая, что вся наша судьба и судьба Корешка упрятаны в этом кармане. Я никак не мог заставить себя уйти, вот так взять и покинуть его кабинет. Чушка копался, складывая очки, но вдруг увидел, что я еще тут, не ушел, а стою, и спросил грубо: - У тебя еще чего? - Ничего, - ответил я. - А когда прийти за деньгами? Чушка посмотрел на Тусю и покачал головой. - Тебе скажут. Ступай! В зону! - А когда скажут? Туся поднялась и, взяв меня за плечи, повела к двери: - Я сама тебе сообщу... Договорились? - Нет! - я попытался вывернуться из ее рук. - Мне завтра нужно! - Ну, будет... Будет тебе завтра... А сейчас иди! - уговаривала Туся. А Чушка сидел и тяжело молчал. Только шея у него покраснела. - Ладно, - сказал я с вызовом. - Завтра приду. За деньгами! - Приходи, приходи... - торопливо пообещала Туся и открыла передо мной дверь. Я шагнул в коридор, но почему-то оглянулся: Чушка смотрел мне вслед, и в глазах его, не защищенных золотыми очками, не было самих глаз, а лишь глубокие провалы, в которых зияла чернота.