Пепел Наших Грёз

Глава двадцать третья. Тоска и отчаяние

- Ничего? Снова...

- Да, ничего.

- Прошу, перепроверьте ещё разок! На имя Хантера Моро.

- Так-с... Минутку... Да. Ничего.

- Вы... Вы у-уверены?

- Я Вам в сотый раз повторяю: НИ-ЧЕ-ГО.

- Понял я, понял. Прошу прощения, но... просто... Сообщите, если вдруг что придёт!

Последний очерк от Равена пришёл около месяца назад и был крайне несодержательным. Пара строк о здоровье душевном и физическом, о порядке в доме - всего-то. К письму прилагалась посылка: всяческие мелочи, мимо которых брат не смог пройти; к их числу относились вырезанные из дерева и выплавленные из меди статуэтки волков, декоративные перья, выкрашенные в яркие цвета, броши с янтарными вкраплениями, цветы из душистого мыла и карточки со смешными миниатюрами. Традиционно основную часть посылки занимали две новые сорочки индивидуального пошива из излюбленной лавки Равена, но куда более важным и значимым казалось то, что покоилось на самом дне. Различные зарисовки, сделанные вороном от руки; события, места, время - они разнились, но к каждой прилагалась собственная газетная вырезка, собственная история. Изредка братец присылал целые романы, битком набитые десятком иллюстраций, желая привить Хантеру любовь к хорошей литературе, которой ему самому, что виделось абсурдным, не хватало. За самим Хантером оставалось лишь прочесть присланную книгу и приписать изображение к той или иной её сцене. То, конечно, было воистину детской забавой, но в редкие моменты спасало от чувств тоски и заброшенности, а те посещали с ненавистной регулярностью уже семь лет.

Мужская Северская Академия была пределом мечтаний сотен и тысяч юношей всей Мидории. Но Хантер Моро давно перестал довольствоваться своей участью, потерял всякий интерес к учёбе и отбился бы от рук, если бы не страшило его недовольство в родительских глазах. Это пресловутое желание оставаться любимцем, не натыкаться на столь колкое и болезненное разочарование - юноша втоптал бы его в землю вместе с нарастающей слабостью, но раз за разом тушил в себе глупое желание. Оторванный от дома, он всё яснее чувствовал, как истончилась связующая с близкими нить. И вот теперь, не получая известий уже целый месяц, в его душу закралась промозглая тревога.

... Впрочем, одно письмо всё-таки было, но Хантеру хотелось забыть о его существовании, обернуть жестокой и глупой шуткой его содержимое. Оставалось ждать писем от Равена. Ждать, сжирая себя изнутри...