Пепел Наших Грёз

Глава двадцать пятая. Так скажите, смешно ли... падать?!

...

Солнце взмывает к надежде,

Крылья рвутся как будто одежды...

Белые-белые... Смерти внимаю...

В расторгнутом мраке, девичье тело, как свет. Угасает.

...

"В мыслях всё легко, на деле же - трудно", - Витней в какой раз убеждался в этом.

Вскарабкаться на лошадь - дело плевое, однако ничего не выходило. Он упёрся ногой в стремя, тщетно цепляясь руками за шею коня, попытался залезть по вздымающемуся боку, не рассчитав сил, застрял в нелепом положении с закинутой на хребет голенью.

- Вам помочь? - Даймонда ситуация изрядно смешила, как бы он ни старался не подавать виду. - Быть может, подсадить?

- Нет, - Витней ясно чувствовал в его голосе издевку и помощь принимать не собирался. - Я справлюсь и сам, лишь дайте побольше времени.

От первой попытки многого ждать не стоило; она везде и всегда обращалась комом. Но та же участь ждала и вторую, и третью, и десятую.

- Ну и что Вы творите?! - Алроуза пробило на смех. - Правая нога толчковая... Ну?! Сильнее толчок! Ещё раз... Что же Вы делаете?!.. Вы слышите, что я Вам твержу?! Да не хватайтесь же обеими руками за загривок! О Боги!.. Сколько это будет продолжаться?!.. Вы, должно быть, издеваетесь надо мной!.. Да не хватайтесь же! Не за узду! Нет! Уберите руку!.. Да что же Вы, черт возьми! Она сейчас лягнёт Вас; все кости переломаете! А и черт с Вами! - слова резали слух, мешали собраться с силами. - Не вышли Вы ростом...

- Ни ростом, ни возрастом, - съязвил в ответ Витней; вместе со словами пришёл и успех, мышцы потянулись, кости отдались треском, лёгкие в спазме стиснули глоток свежего воздуха. Лошадь будто поддалась, прогибая жилистую спину.

Даймонд вскочил в седло столь легко, что чуть ли не отдавил Витнею руки; запах паленой плоти тотчас прочистил нос, оставляя во рту прогорклый осадок, и юноша невольно поморщился, подаваясь назад. Бодрою рысью лошадь вышла на дорогу, двигаясь рывками, то и дело сбивалась на траву, поднимая позади себя столбы серой пыли. Алроуз правил ею то ли неумело, то ли полусонно, и чувствовалась в его движениях глубокая утомленность и задумчивость. Правда, стоило на пути возникнуть распутью, они тотчас растворились, сменившись замешательством. Копыта въелись в сухую землю, вырисовывая спиралеобразные узоры, отбили чёткую дробь; что-то с треском разорвалось в воздухе, загремели на деревьях сотни когтистых лапок.