— Принеси проявитель и пленку со снимками, что мы делали вчера, — голос звучит тихо, он не смотрит на девушку, которая устало трёт запястье, стараясь не сталкиваться с Паком взглядом.
Тот рассматривает тонкие черты лица, едва заметно наклонив голову. Она работает с ним давно и, пожалуй, почти единственная, кто мог спокойно реагировать на все его выпады с удивительной ловкостью подстраиваясь под мужское настроение. Это вызывает... Нет, не уважение. Теплоту. Они не друзья и не любовники. Они просто работают вместе, но им комфортно рядом друг с другом. И сейчас она шумно выдыхает, кивая.
— Как дочка? — разворачивается к ней всем корпусом, смотря сверху вниз. Он лично знаком с ее семьей, знал, что сотрудница часто не спит ночами, разрываясь между работой и домом. Мимолетная тень трогает женское лицо, Пак замечает, но не успевает ничего сказать. Она выходит из кабинета, а он лишь задумчиво смотрит ей в спину. Им нужно поговорить. Возможно.
Звук телефона возвращает мужчину из мыслей, и, глянув быстро на экран, довольно улыбается, прерывая долгую трель мелодии.
— Задолбал, — слышится приятный голос на том конце, заставляя губы расползаться в теплой и, по-настоящему, счастливой улыбке.
— Ты закончил или мне еще помолчать? — фыркает в ответ добродушно, снимая куртку и небрежным жестом, отбрасывая ее на рабочий стол.
Хосок.
— Ты прислал сообщение, что почти при смерти. — Голос в трубке звучит насмешливо.
— И именно поэтому ты перезвонил спустя несколько часов после? — безобидная словесная баталия, столь привычная для их общения. За годы дружбы эти двое привыкли к этому. Они давно не пытаются быть лучше, чем они есть. Они вот такие, без прикрас и попыток угодить. Это больно, резко, обжигающе, но чертовски честно. В их компании было негласное правило говорить то, что думаешь, даже если это не вписывается в то, что каждый хочет услышать. И они ему следуют вот уже второй десяток лет.
— В общем, дело есть, — Пак опускается в кресло, расслабляя, гудевшее после тяжелой ночи, тело. На ощупь находит в кармане куртки пачку, выбивает сигарету и вытянув ее губами, закуривает, — твой проект запускается через несколько недель. Ким нашел мне ассистентку, — мужчина выпускает в воздух колечко дыма и болезненно морщится при воспоминании о девушке, стоящей утром в кабинете Джуна. Он до сих пор помнит ее запах, который, кажется, растворился в его легких, наглухо врезаясь в слизистую. Прикрывает глаза, в точности воспроизводя тонкий образ, а внутри разливается непонятное напряжение, сводящее желудок и кончики пальцев. Его личный кошмар. Его самая смелая мечта. Он миллион раз представлял себе их встречу. Проигрывал в голове, как заглянет в теплые глаза, захлебываясь в янтаре и падая в пучину смелых фантазий; почувствует под горячими ладонями мерный стук ее метронома-сердца, заставляющего ускорять его собственный пульс. Она была его тайной чуть меньше года. И никто не знал, что Пак, будто помешанный, направляет на неё камеру, вылавливая в толпе или в отражении окна ее дома, где она прячется от всех, нетерпеливо и устало задергивая шторы. Она была его увлечением, но он никогда не хотел, чтобы это стало реальностью. Она жила в его фантазиях, появляясь и, будто оживая, в его фотографиях. Он берег ее, как свой личный способ справиться с со своими демонами. Там. Где-то очень глубоко. И сейчас, увидев так близко ... Так опасно близко от себя, чувствует себя преданным. Никогда нельзя, чтобы потаенные мечты оживали. Они разрушают сознание, оставляя после себя пустоту. Больше не за что хвататься в немом крике отчаяния, когда нужно, чтобы спасли в момент неизбежного падения. И он падал. Падал стремительно, резко. Именно в тот момент, когда она вошла в помещение, замерев под его цепким взглядом. И, черт возьми, ничего не сказала в ответ. Он желал услышать ее голос. Умолял мысленно разозлиться и огрызнуться, нарочно задевая ее словами. Она же стояла и смотрела, забывая моргать. А он рассыпался на осколки внутри, заглушая боль в груди от осознания, что она у него украла то, что было только его.
