Изгой | Первая книга трилогии |

XIII

XIII

Перестань вести себя так, как будто твоя жизнь - репетиция. Живи сегодняшним днем так, как будто он твой последний. Прошлое уже не вернуть, а будущее не гарантировано.

Уэйн Дайер

Я так привыкла просыпаться от пронизывающего холода или резкого звука, что сначала не могу понять, вырвалась из царства грез или нет.

Щебет птиц за окном доносится смутно, будто через толстое стекло. Кажется, что все, что было раньше - сон. Ты лежишь в аккуратной постели, на мягких подушках, а рядом на маленьком столике - стакан свежевыжатого сока. Я до сих пор помню его вкус на губах, помню, как няня поддерживала стеклянный сосуд, чтобы я ненароком не запачкала тонкие простыни. Помню, как в комнату заходила мама. Как лучи света драпировали ее фигуру в дверном проеме, как она постепенно обретала ясные очертания, как наклонялась надо мной, чтобы поцеловать. Украшение на ее шее обжигали кожу на лице холодом, но отпечаток губ на лбу согревал не хуже солнца.

А птицы все щебечут за окном, будто призывая выйти в сад и поиграть, пока погода не испортилась. Лето теперь короткое - оно кончается, едва успев начаться. Или это только кажется?

Лелеять в душе это чувство пробуждения и надеяться на то, что, открыв глаза, увидишь что-то давно забытое и такое нужное - это отдельный вид мазохизма. Я давно не испытывала его. Раньше, в первые дни своих скитаний, голодная, замерзающая, я боялась открыть глаза. Лежала, пока конечности совсем не онемевали, а под веками не начинало печь от напряжения. Слушала, как щебечут птицы, и ждала, что услышу голос няни. Ждала, что ее рука отвернет одеяло и потрясет меня за плечо.

Глупо.

Медленно открываю и протираю глаза. Уверена, сейчас они еще красные и опухшие от ночных слез, однако меня это мало заботит. Гораздо больше пугает то, что я нахожу свои пальцы крепко вцепившимися в футболку на груди Алекса, что проглядывает сквозь расстегнутую куртку. Это... странно. Поднимаю глаза и вижу, что парень не спит. Он смотрит на меня, однако стоит мне встретиться с серой радужкой, как на его бледном лице вспыхивает едва заметный румянец.

Это смущение передается и мне, только вот сесть и отодвинуться подальше - слишком сложно. В памяти всплывают образы и картинки, где я в отчаянии хватаюсь за него, как за спасательный круг, будто это - единственное, что способно выдернуть меня из трясины кошмаров. Может быть, ему это удалось. А, может, все было так же, как и всегда, просто теперь мне было за кого держаться.