Изгой | Первая книга трилогии |

II

II

Есть решения, которые отрезают путь назад. Их непременно надо принимать.

Франц Кафка

Все начинается со взгляда. Всегда.

С. Есенин 

Солнце уже освещает крыши серых однообразных домов, когда я выхожу на опушку, предварительно убедившись в том, что улицы пусты. Тишина меня не пугает, даже наоборот, радует: каждый посторонний звук будет замечен мной, поэтому возможным недругам будет труднее скрыться. Вест-Рид Виллэдж, как и сотни других деревень вокруг Драяды, представляет из себя несколько десятков одинаково жалких и ветхих маленьких домишек, где живут бедные, затравленные люди. Каждое утро они встают, чтобы идти на работу в шахты, на заводы или рудники. Здесь нет счастливчиков, сумевших понравиться богачам и стать их дворецкими и слугами - в такую глушь приезжают разве что инспектирующие работу Стражей чиновники и любители нетронутых лесов, как мой отец.

На свалке у первого дома с немного покосившейся крышей сидит бродячая собака, неоднократно встречавшаяся мне и раньше. Она не лает и не двигается с места, только смотрит своими большими круглыми глазами и слабо скулит, прося хоть маленькую косточку, что не утолит голод, но создаст видимость завтрака. И я почему-то замираю рядом с ней и не могу отвести глаз от этой морды с ожогом чуть ниже правого глаза и порванным ухом. Эта собака такая же, как мы - побитые и угнетенные люди, ради пищи готовые на все. Значит ли это, что мы при каждом удобном случае будем бросаться на себе подобных и отбирать у слабых последний кусок хлеба? Да. Мы уже сотни раз делали это.

Откуда-то доносится тихий скрип открываемой двери, который заставляет меня вздрогнуть и непроизвольно сунуть руку под куртку, где во внутреннем кармане лежит заряженный пистолет - один из трофеев, найденных в снаряжении умирающих беженцев много лет назад. Я никогда не применяла его в действии, но и не расставалась с этим оружием.

К счастью, за скрипом не следует больше никаких звуков, и я, в последний раз оглянувшись на собаку, спешу к третьему от леса дому, где живет торговка Лу со своей двадцатилетней дочерью Мэган. Они одни из тех, кто, рискуя собственной шкурой, продает выращенные на огороде овощи, без которых мне не обойтись. Я сначала пыталась посадить в лесу картофель или морковь, однако вскоре поняла, что из этого ничего путного не выйдет. Единственное, что прижилось на лесной почве и забило вездесущую траву и кустарник - зеленый чеснок, так полюбившийся мне в последнее время (наверное, от того, что есть было больше нечего).