Ночи объединяют? Бред собачий.
Ночами вколачивают гвозди в гробы. Ночами сжигают мосты и заковывают души в цепи. Ночами предают и трахаются, и устрашающе хватают пустые бутылки из-под полусухого.
Ночами-ночами-ночами.
—Так любопытно, Пит, — он смешивает это «Пит» с приторным до тошноты «Питти» где-то с неделю.
И Паркер все ещё привыкает к этому, как к новым сигаретам: морщишься, но знаешь, что завтра купишь такие же снова: «В этом всем я у тебя первый, — взмахивает отброшенным на пол галстуком и сливается с отчего-то рубиновым светом; их обоих — его и света — слишком много, — и последний».
Ему от эмоций хочется вцепиться в глотку поцелуем и не отпускать до остекления глаз — Паркер зависим желанием проложить укусами бабочку и оставить трепыхаться на коже до скончания веков.
Мужчина тянется за затяжкой и высвобождает тонкую палочку изысканно отвратного никотина из юношеских пальцев.
—Ты знаешь, это делает мне грустно, — расписывает чужое лицо дымом, как кадильным паром в храме, куда нога его не ступит.
—Это не... — Питер осекается, запах оседает на слизистой и горько отзывается в поцелуе между чужими губами.
Сжать пудровое запястье — до садистского последствия — синяка, по цвету напоминающего черноту ночи, — едва не до вывиха.
Кожа — нежность, что пресекать — шипит и тушится пеплом в кожу — но само пресечение кличет в нежность чем-то блевотно-коричневом.
Сигарета ещё тянется; последний раз, еле-еле достигая горящих лёгких.
—Это то самое, — Старк усилием воли отрывается и, ненавидя и обожая младшего за протяжный сон, затаскивает на себя.
Ожог саднит на чужой коже, но Питер так ластится, так ласкается, почти скулит в тихом «простипрости».
Тони дробит ответ на поцелуи вниз по шее, тычется языком между ключицами. Всего его надо бы разорвать на клочки, но кто тот сам, если её комок чего-то невероятно возбуждающего?
Он зажимает колено между ног и удовлетворенно ловит порванный выдох.
—Кончишь вот так? — втискивает ногу в пах, тянет за мочку уха, шипит в самую раковину, ласкает пальцами щеки — идеально выполняет любой из пунктов «довести до головокружения». — конечно, маленькая милая тварь, — ночь расслаивает его на текстуры, — конечно.
Питер захлёбывается, топит хрипотцу голоса в завершающем толчке и обмякает, судорожно дыша в догорании.
—И последний.
Ночь обнажает их химические реакции меж нейронов.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Thirty-one before sunset
RomanceТридцать один день их пылающих, как закат, чувств. Они не знают, к чему это приведёт, но с каждым днем это становится все более прекрасно и более осязаемо. Это - их тридцать один день любви, или будет ещё сотня? Пейринг: Тони Старк/Питер Паркер Рей...
