«Ты знаешь, как тебе идёт?»
И Питеру действительно чертовски идёт этот иссиня-чёрный кляп, который обрамляют юношеские, едва обветренные губы.
В груди дрожит задыхающаяся тошнота вперемешку со стыдливой жаждой. Не оставляющая выбора пустота наполненности, в которой нет ничего и в которой всего слишком в любом из смыслов.
«Смотри, что я для тебя купил, милый»
Милый. Время почти на исходе, а тёплый баритон по-прежнему ласкает уши. Паркеру нравится, когда Тони вот так называет его; даже больше, чем просто по-человечески-привязанно нравится.
Это безобразие до отвращения безвкусно, но на нем смотрится удивительно хорошо. Старк бережно натягивает ткань и оглаживает складки по коже.
Кляп посреди чужого рта холодный, но контрастно облизывать его горячим языком — лучшее, что происходило за всю историю.
Тони всматривается в него распахнутыми глазами, и их доверчивая недвижимость куда лучше живой страсти — он сам себе страсть. Сам себе вожделение. Сам себе необузданная похоть и сам себе развратный низкий стон, когда маленькие пальчики парня сжимают пах.
«Ты такой охуенно тонкий, ты знаешь?»
Примерно до того тонкий, будто кричащая фигура на холсте Эдварда Мунка. Различие лишь в одном: в Паркере нет ничего кричащего.
Питер — тот, кто ему, кажется, никогда не ответит, и разве есть что-то лучше этого? Едва ли вымаливание прощения у уже им убитых, но разве любить и убивать — не до бессмысленности одно и то же?
Старк тремором отрывает упёртую пуговицу с брюк и тянется за стаканом.
«Выпьешь со мной?»
Скотч течёт по застывшему лицу и кляпу, и мужчина ловит спешащие капли потрескавшимися губами.
Он толкается в воздух и, раздевая себя догола, большим пальцем касается влажного пятна на трусах.
«Смотри, как я хочу тебя, Питер. Ты ведь мне не откажешь? Я знаю, что нет»
Тони швыряет пустой стакан в стену и рычаще орёт в унисон разбивающемуся стеклу.
Юношеское лицо гладкое; ещё более гладкое, испачканное его смазкой. Пайетки больно царапают головку, он шипит и кривится, но о-боже-прошу-да-ещё.
Колени саднят, ёрзая по полу, и горящая кожа поджигает пространство вокруг и сжирает необходимо минимальный кислород.
Яростные фейерверки вспыхивают в животе, ногах, ладонях — катятся жаром и покалывают мелкими иголочками до жалостливых всхлипов. Непонятно, как они вообще прорываются сквозь препятствие кляпа.
«Я… Раздену тебя, Пит?»
Становится от булькающего ужаса в груди невыносимо. Его же стоны заползают в уши гниющими червями и догнивают прямо там.
Старк прочерчивает членом контур по теплеющей груди и — выброшенной рыбой в восхищенном предсмертии — хватает ртом раскалённый воздух.
«Уже почти, милый. Ты так хочешь, конечно»
Он кончает на недвижимую немоту парня и словно слышит каждую падающую на кожу вязкую каплю.
Питер смотрит на него со вселенским обожанием, и Тони заботливо стирает сперму с правой щеки.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Thirty-one before sunset
RomanceТридцать один день их пылающих, как закат, чувств. Они не знают, к чему это приведёт, но с каждым днем это становится все более прекрасно и более осязаемо. Это - их тридцать один день любви, или будет ещё сотня? Пейринг: Тони Старк/Питер Паркер Рей...
