Thirty-one before sunset

9: now (стена)

—Пожалуйста, – кафель холодом прожигает кожу на спине настолько, что неощущаемый на самом деле шкварчащий звук кажется вспышками под веками реальным.

–Я знаю, малыш, – Паркер прекрасен.

Его бы убить, но он всё же нереален. Питера хочется мучать, пока он смазанно не кончит, отмотать время и заставить кончить ещё раз. Повторять это раз за разом, пока он едва не умрёт удовлетворяюще идеально для него.

Они с трудом помещаются в маленькой ванной; вода из душа лупит кипятком по плечам и заливает пол. Душный пар гуляет перед лицом и поднимается к потолку в видимых потоках.

Старк улыбается с таким садистским сочувствием, что от головы к горлу проваливается мерзкая тошнота, но Паркер все ещё, и до скончания их жизни, прекраснее всего на свете – такой мягкий, такой томно-приторный.

Первородный яд, растекающийся и вбивающий острые иголочки в глазницы от созерцания Питера перед собой.

Хочется разделить его тело на условные квадратики и шершаво вылизать каждый. Он прижимается к стене всем телом и сам дрожит, но продолжает держаться так, будто ему плевать.

Держит лицо.

Тони бы лучше держал его лицо у себя между ног и насаживал в самое горло до головокружительных хрипов.

Когда Питер приподнимает ногу и мажет пяткой по краю, то оргазм становится перспективно максимально близким. Он утыкается в чужую широкую грудь и, еле высунув язык, ведёт им по ореоле. Почти задыхается, но так счастлив.

–Да-а, – Старк толкается плавно, будто боится спугнуть, – сейчас.

–Нет-нет, Тони, – младший отстраняется, но все ещё вдавливает в стену за горло, – потерпи ещё чуть-чуть, пожалуйста, я...

–Черт, – кажется, он умирает, – я очень хочу кончить.

–Сейчас-сейчас, – внутренняя сторона бедра Паркера – лучшее, чего касался его член, он уверен.

Когда белесые капли выплёскиваются на бледную кожу, ему, самому знаменитому миллиардеру, совершенно не впервые за многие годы, хочется от всей души напиться.