23: delicious (соски)

26 1 0
                                    

Каждый его звук вплоть до хрипа — невозможный для повторения оттенок черно-серого, куда ненароком затесался бордовый. Истинный эстет, пожалуй, рассмотрит ещё кричащий алый.

Тони вдавливает его в кровать, и Паркер прогибается в спине под ладонью. Смотрит так, будто хочет просочиться ему в глаза и остаться в нём неудаляемой чёткой картинкой. Захочешь избавиться — никогда не сможешь. Мужчина ложится на него, и мягко-широкая грудь давит на шею так, что начинает закладывать уши.

— Оближи меня, Пит, — крупный сосок оказывается у него во рту; он фиксирует его между зубов и давит-кружит-вибрирует языком изо всех старательных сил. Так пеленообразно вкусно, что шлепок о бедро едва приводит в чувство.

Старковское сказанное «Пит» врывается колкой неосторожностью в разобранное вплоть до атомов созерцание. Фантомно, будто им обоим показалось, будто они на той стадии, где отрицание на грани безумия, но нет, они и не пытаются что-либо отрицать.

— Нежнее, — Тони просовывает ему два пальца под верхний ряд зубов и тянет на себя. — Смотри, — наклоняясь к коже и сжимая сосок Питера, медленно обводя бархатом губ по яркому ореолу.

— Хочу тебя, — младший давит на затылок и растерянно-розовато охает, когда их языки касаются, — хочу-у, — скулит низко, грудной патокой, ёрзает, прижимается.

Больно кусает за фалангу собственного указательного и насаживается на член; забывает-вспоминает себя и чувствует то же, что всегда: запах, тепло, разяще знакомый пот чужого тела.

Сам облизывает укушенный до белого отпечатка палец и кружит им по второму соску, и его рука на плече сжимается до, наверное, судорог.

Старк кончает, когда Паркер, дрожа до звона, наклоняется и невесомо целует его в губы, ласково вылизывая его рот.

— Вкусно, малыш? — старший просовывает руку вниз и размазывает сперму по себе, — хочешь ещё?

Thirty-one before sunsetМесто, где живут истории. Откройте их для себя