I'm obsessed with his smell (Summer Love)

Наш первый раз.

Я целую его, освобождая от одежды, он краснеет, его похотливость снова прячется за ширмой стеснения и влюбленности. Он немного испуганно смотрит в мои глаза. Я достаю из него пробку. Хазза хватается за мои плечи руками, он рвано вскрикивает. 

— Тише ты, — смеюсь я, целуя его в губы, — и у тебя нет желания тоже раздеть меня?

Гарри краснеет еще больше, хотя, мне казалось, что тогда он был краснее некуда. Видимо, он привыкает к тому, что я делаю с ним, но он совершенно не готов к тому, чтобы делать что-то со мной. 

— Я не уверен, что у меня получится...

— Заткнись и целуй меня. Делай со мной то, что хочешь. 

Он кивнул, робко целуя меня в губы. Он такой красивый сейчас. Совершенно не такой, как днем. Мне кажется, что он хрустальный. Просто кудрявый комок невинности, который блуждает руками по моей спине. 



Совсем скоро я тоже был обнажен. Гарри смущается моего тела, он боится прикасаться ко мне. Я улыбаюсь, и я влюбляюсь в его невинность все больше и больше. 

Мы целуемся каким-то невозможно возбуждающим поцелуем. 

— У тебя найдется смазка или вазелин? 

— Вазелин есть. 

Я усмехаюсь. 

— Зачем он тебе дома?

— Мне нравится его запах, — обеспокоено отвечает он. 

— Ладно, где он? 

— Вон в той тумбочке. 

Я встаю с кровати и подхожу к тумбочке. Я знаю, что Гарри сейчас смотрит на меня, рассматривает мое тело. Я самодовольно улыбаюсь, доставая вазелин из ящика. Я подхожу к кровати, Хазза сглатывает, подошедший к горлу от волнения, ком. 

Я сажусь между его раздвинутых ног.

— Не бойся, сейчас больно не будет. 

— А когда бу...

И он не успевает договорить, потому что я целую его, параллельно проникая пальцами вовнутрь него. Он стонет сквозь поцелуй. 

— Тебе больно? — Заботливо спрашиваю я. 

— Нет. 

Я отстраняюсь. Проклятие, как же я боюсь сделать ему больно, но ему, в любом случае, будет больно. 

Гарри так неуверенно смотрит на меня, что я начинаю теряться. Но все же, я должен собраться. Это наш первый раз, и я должен, нет, обязан, сделать все возможное, чтобы наш первый раз был совершенным. 

— Скажешь, когда будешь готов, чтобы я вошел. 

Он кивает. 

Проходит несколько минут. Гарри молчит, мои пальцы все еще в нем. 

— Я думаю... Я хочу, чтобы ты вошел. 

— Уверен?

— Да... да, войди в меня.

Я вытаскиваю пальцы. И я совершенно не знаю что делать. Я не знаю какую ему позу принять, чтобы не было так больно. Но по всем правилам, с которыми я знаком, геи занимаются сексом в позе... Раком. Наверное, это не просто так. 

— Попробуй перевернуться, возможно, так будет легче. 

— Хорошо, — неуверенно кивнул он. Его скованность и неуверенность пугает меня. 

Фак, я должен войти. И я хочу войти, но я не хочу, чтобы ему было больно. 

— Расслабься, Хаз, ладно?

— Ладно. 

Я вхожу. Медленно, плавно. Я боюсь сделать ему больно. Он резко сжимает простынь в руке и вскрикивает. 

— Больно?

— Нет, это приятно. Я в порядке. 

Я начинаю двигаться в нем, как двигаюсь в девушках, но я не уверен, что это правильно. 

Он стонет, так сладко стонет, что я хочу видеть его лицо. Я выхожу из него, разворачиваю к себе лицом и вхожу снова. Какой он красивый. Я готов повторять это вечно. 

— Луи, поцелуй меня, — просит он, прикрывая глаза. 

Я усмехаюсь. Это, определенно, лучшая ночь в моей жизни. Я опускаюсь к нему и целую. Еще пару резких толчков, и я готов буду...

— Луи, я сейчас... — стонет он в тот самый момент, когда я понимаю, что сейчас получу оргазм. 

— Я тоже, — еле проговариваю я, хватаясь рукой за его... Достоинство. Я начинаю делать активные движения рукой, при этом также активно двигаясь в нем. 

— Луи, — вскрикивает он, обнимая меня безумно крепко, будто боится потерять. 

— Фак, Гарри, я... — и я не успеваю договорить, изливаясь в него. Я делаю пару движений рукой, и он изливается следом за мной. Я кое-как целую его. Его губы дрожат, да он сам дрожит. Мы улыбаемся друг другу, оба краснея, как два девственника, которые только что лишились девственности. Хотя, так оно и есть, ведь я еще ни разу не спал с парнем. 

— Как тебе? — Спросил я, ложась головой на подушку. Гарри лег рядом, я поцеловал его в висок, он обнял меня одной рукой. 

— Больно, но слишком приятно. 

— И ты готов это повторить?

— Не этой ночью, — сладко улыбается он. Какая прекрасная улыбка. Я приподнимаю его лицо и целую. Гарри отвечает на поцелуй, а затем ложится обратно, обнимая меня и прижимаясь к моей груди. 

Я глажу его кудри. Целую его макушку. Он замечательный, нет, идеальный. Он мой. Мой мальчик. И мне плевать, что это ваниль, дурацкая гейская ваниль. Но я по уши влюбился. 

Я часто лишал девственности девчонок, но мне было плевать. Я не называл это нашим первым разом. Это была очередная ночь. Просто ночь. Но Гарри... Он ломает мой разум. Он заставляет меня чувствовать. Испытывать любовь. 

— Я люблю тебя, Гарри, — бесшумно проговариваю я, вновь целуя его макушку. Он уже сопит мне в грудь. Он этого не услышал, я знаю. Но я просто должен был это сказать. Лично для себя. Я должен был это озвучить. Но это не удовлетворило меня. Я хочу сказать ему это так, чтобы он услышал. Но я боюсь. Все еще. Жалкие три слова, но это самые страшные три слова в моей жизни.