ты помнишь каждую его деталь.
его светлые волосы такие мягкие на ощупь, пахнут смесью яблочного шампуня и сигарет. Кенма курит редко, только когда очень расстроен, скорее он ими даже просто балуется.
в твоих ушах гвоздики, серебряные. он сам подарил их тебе, а ты с радостью приняла и носишь до сих пор. тогда, по твоему настоянию, он тоже проколол уши и надел точно такие же. они стали парными.
ты всегда поражалась тому, насколько бела и прозрачна его кожа. всегда чистая, ни прыщика. только вот ноги у него в шрамах, чуть темнее кожи.
его глаза всегда ясны и пронзительны. иногда, когда ты смеялась, а он так на тебя смотрел, ты пугалась. появлялись мысли, что ему это не нравится и ты замолкала, только вот он чуть улыбался и целовал тебя. так нежно и трепетно. ты улетала, когда чувствовала его язык на своих губах.
его руки всегда были твоим маленьким фетишом. стриженые коротко ногти, худые пальцы, выступающие вены до локтях. ты целовала их, согревая своими губами.
твоя маленькая ладошка так правильно смотрелась в его большой ладони. ты чувствовала себя в безопасности.
ты помнишь, как вы сидели у него дома и смотрели фильмы, поедая его любимый яблочный пирог. и он так нежно обнимал тебя, целовал за ушком. вытерпел мелодраму, которую ты так обожала, а он терпеть не может.
— ради тебя я готов потерпеть, ведь ты так счастлива. а за твоё счастье я многое отдам.
Кенма сказал это так серьёзно, но в то же время нежно и ты ему поверила.
через пару часов ты задремала у него на груди. а он накрыл тебя пледом и гладил по голове, причитая шёпотом, как ему нравится копаться у тебя в волосах.
как-то давно, когда вы ещё не встречались, он был у тебя в гостях вместе с остальными ребятами. вам вроде было весело, ну ты и ушла в комнату, цветы полить надо было. а потом оказалось, что ему было весело только потому что ты там была.
он прижал тебя к узкому подоконнику, сплёл ваши пальцы на одной руке, а второй обнял. так крепко. он прижал тебя к себе и не хотел отпускать, а ты и не хотела вырываться. какая ирония.
это была единственная грубая вещь, которую он сделал. хотя это и грубостью-то назвать нельзя.
