Брилонская вишня

Эпилог

А на крыльце магазина с бессменной чекушкой водки в руках сидит Елисей, поблескивая веселыми глазами. Никто над ним уже не потешается, хотя в детстве вся ребятня - да и я с Машкой - обожала вокруг него виться и дразнить тронутого умом деда. А все потому, что он постоянно был в одной одежде: в сальной от старости блузке и штопаной юбке в пол.

Только недавно я узнала, что носил он вещи почившей жены. То ли в память о ней, то ли просто после ее смерти сошел с ума.

- Макаровна! - он приветливо приподнимает чекушку в мою честь. - Опоздала седне - без часу полдень уж. Раньше с восходом за хлебом шла. Только сюды приду - глядь! - а Макарна уж чапает. Ранняя пташка!

И не тронула Елисея ни война, ни оккупация деревни. Как он в живых до сих пор остался - загадка, но без него Атаманка была бы уже не той.

Сдержанно улыбаюсь ему в ответ и ныряю в распахнутую дверь магазина с подвешенной шторкой от насекомых.

Машка стоит на табурете, с газетным свертком охотясь за мухой. Обернувшись на меня, покачивается, чуть не грохается на пол и спешно спрыгивает, отбросив тяжелую косу назад.

- Нету хлеба! - пожимает плечами, упав грудью на прилавок.

- Все еще нету? - вздергиваю брови, перебирая в пальцах холщовый мешок.

- Все еще нету! Лев Тимофеич в Псков катался, спрашивал про это дело, а толку! Нигде хлеба нету! Все деньги, говорят, на восстановление страны идут, - переходит на шепот, подавшись ко мне. - Только не шибко видно, чтоб страна-то восстанавливалась. Рабочих рук не хватает, с техникой - дефицит. Сейчас же хрен куда устроишься, если в оккупационной деревне жил, хорошо хоть меня в то время здесь не было... Ох уж эти политические страсти, держат народ в неведении, а люди с голоду мрут. Что толку, под немцами мы иль под нашими? И с теми, и с другими ремни потуже затягиваем. И как будто и не заканчивалась она, война эта...

Изнеможенно прислоняюсь спиной к стене. Есть хотелось страшно, но на прилавках уже который день ничего нет...

- И чего ты тут выстаиваешь? - слабо улыбаюсь. - Крыс под прилавком сторожишь?

- У нас и крысам-то здесь делать нечего - с голоду подохнут. Говорят мне, вот и стою. Можешь газетку, кстати, прикупить, газеток-то у нас целая типография! Семечки есть. Хочешь кулек? Подсолнечные и тыквенные. Добро-то все в колхозы уходит, а куда оттуда девается - один черт ведает.