Брилонская вишня

Глава 33

- Шахматы - это игра, максимально непохожая на жизнь, мой дорогой. Из жизни здесь разве что скособоченные кони и вечное желание кого-нибудь убить.

- Я думал, ты любишь шахматы.

Берус отрывает взгляд от черно-белой доски и внимательно смотрит на Вернера. Приподнимает кончик губ:

- А разве я говорил, что не люблю? Они хорошо тренируют мозг.

- А, значит, ты бунтуешь против самого устройства игры? Не нравятся кривые кони?

- Не нравится однозначность, - Берус поднимает одну черную фигуру и с шумом опускает ее на доску. - Не нравится черное и белое. Не нравится добро и зло. Кони, король... Сказка для взрослых. Сказка, великолепно тренирующая чувство стратегии.

Вернер натягивает на ладони рукава свитера. Понятное дело: дома холодина ужасная. Ветер на улице такой, что деревья чуть ли не ломает, тепло из квартиры выдувается и становится зябко. Вернеру хорошо, на нем свитер, а Берус лишь греется о тепло камина, зато в модной одежде: рубашке и брюках на лямках.

- Наверное, шахматы мне не по душе потому, что это лишь дешевая имитация войны. Хоть на одной войне ты видел, чтобы все были абсолютно плохими, - Берус элегантно опускает на клетку черного ферзя, - или абсолютно хорошими? - щелчком отбрасывает с доски белую пешку. - Война существует лишь между правителями, а народ - их шахматные фигуры.

- После всего этого ты все еще предпочитаешь армию искусству?

Берус тихонько посмеивается. Дожидается хода Вернера, а затем ставит ему уверенный мат. Самодовольно откидывается на спинку стула и собирает руки за головой.

- Я почти тебя обыграл, - фыркает Цирах, натягивая рукава свитера на ладони все сильнее. Греется... - Это можно считать за достижение?

- За достижение я бы посчитал, если б ты мужественно избавился от своего свитера. Смотреть на тебя в нем тошно.

- Это еще почему? - Вернер натягивает уже воротник на щеки - судя по всему, пряча стыдливый румянец.

Берус трет замерзшие ладони друг о друга. Протягивает руку и касается кончиком пальца рукава Вернера с белым узором.

- Какие красивые узоры, - притворно восхищается Берус. - Такие мужские! Такие... грозные!