Мгновенно в столовой возникает напряженная тишина. Только из окон чуть слышны немецкие крики и звуки рассекающих дерево топоров.
Я задерживаю дыхание и до побелевших костяшек сжимаю собственные ладони.
Комендант стоит.
Смотрит сначала на упавшую ложку. На запачканные кашей сапоги. Окидывает взглядом столовую. Медленно стаскивает с ладоней кожаные перчатки, складывает их и засовывает в карман кителя.
Первой подает голос откуда ни возьмись появившаяся Марлин. Прижимает ладони к пылающим щекам и охает:
- О, господи... Ради бога, простите меня, оберштурмбаннфюрер!
Комендант переводит взгляд на нее. Прищуривается.
Я готова забраться под стол, чтобы не видеть ничего из того, что может произойти прямо сейчас. До кисловатого привкуса сдавливаю зубами губы и пытаюсь не задохнуться. Голова кружится, в висках стучит...
Марлин вдруг падает на колени перед комендантом и начинает активно вытирать полотенцем его ботинки.
- Совсем не понимаю, как такое могло произойти, - приговаривает Марлин, ссутулясь над ступнями нациста. - Ведь все время находилась здесь, следила за ними... Но никак не ожидала, что вы зайдете.
Комендант вытягивает из нагрудного кармана папиросу, вставляет ее в зубы и чиркает красивой зажигалкой. Марлин наконец стирает с ботинок остатки каши и неуверенно поднимается.
- Так я должен спрашивать у вас разрешения, чтобы войти в свою же столовую? - вздергивает бровь комендант, размыкает губы и выпускает тонкую струйку дыма.
- Господи, конечно, нет! Просто вы нечасто ее посещаете...
- А сейчас вздумал посетить. Проверить, как прижилась новая рабочая сила. И, насколько вижу, прижилась она очень хорошо?
Я упираю взгляд в тарелку настолько, насколько это вообще возможно.
Против своей же воли кошусь на коменданта.
- Я разберусь с ними, - опускает глаза Марлин. - Еще раз извините. Они просто еще не знают, как нужно себя вести.
- Эту я видел уже давно, - комендант кивает на Тоню, а я сначала напрягаюсь, потом облегченно выдыхаю. Значит, он понял, кто во всем виноват?
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Брилонская вишня
Historical FictionШестнадцатилетнюю Веру на городской площади застала облава: немцы штурмовали улицу, расстреляв половину народа, а оставшихся конвоировали и погрузили в вагон. Поезд мчался, рассекая Советский Союз, и сквозь крохотную щель Вера видела мелькающие дере...