Делаю несколько шагов вперёд, оставляя Даню далеко позади, и останавливаюсь, чтобы подставить лицо каплям дождя. На губах всё ещё чувствуется вкус поцелуя, и мне кажется, что его уже ничем не смыть… как и воспоминания. Я жалею о том, что совершила и, кажется, готова на всё, лишь бы это забылось. Но ещё больше мне стыдно за слова, которые сказала после. Зачем я на него накричала? Это звучало так, словно бы мне что-то от него нужно, словно бы я ждала чего-то большего, чем поцелуй… А мне просто надо было выплеснуть эмоции. Только и всего. Теперь я чувствую себя выжатой.
Мысли путаются в голове, и я почти машинально иду вперёд. Мне остаётся только перейти дорогу, и я попаду в свой двор. Но едва оказываюсь на переходе, как сбоку слышится визг шин. Успеваю только обернуться, и в следующий момент ноги подгибаются от удара. Я чувствую резкую боль в области затылка, а затем проваливаюсь в темноту… Вопреки ожиданиям, когда я открываю глаза, то лежу вовсе не на холодном асфальте, а в тёплой постели. Голова, кажется, вот-вот лопнет от боли, и я пересиливаю себя, чтобы приподняться на локтях и осмотреться вокруг. Мне знакома эта комната…
— Кажется, врач прописал тебе постельный режим, — доносится сбоку, и я инстинктивно оборачиваюсь на звук. Даня сидит в кресле напротив и внимательно смотрит на меня.
— Ты забыла?
— Что ты здесь делаешь? — произношу, и голос звучит тихо и хрипло. Я чувствую сухость в горле и лёгкую сонливость. Но мне совсем не хочется снова закрывать глаза.
— Что я здесь делаю?
— Тебя сбила машина, — отвечает Даня, изучающе вглядываясь в моё лицо. Машина… Смутно припоминаю.
— Я услышал шум и решил посмотреть. Увидел тебя лежащей на асфальте и сразу повёз в больницу. Водитель скрылся, но я его найду… Врач сказал, что у тебя небольшое сотрясение и могут быть временные провалы в памяти. Прописал постельный режим и много жидкости. Ты ведь была в сознании… Разве не помнишь? Я качаю головой, чувствуя себя ужасно беспомощной. Ну вот, теперь я ещё и над своим сознанием не имею власти. Мало того, что мысли мне уже не принадлежат…
— Оставаться в больнице не было необходимости, но тебе сейчас нужен присмотр. Так что о том, чтобы отвезти тебя домой не могло быть и речи… Я даже не смог дозвониться твоей чёртовой матери, — морщится он, вставая, чтобы подать мне чашку с какой-то жидкостью, пахнущей малиной. Я опустошаю её парой жадных глотков, даже не ощутив вкуса. — Переночуешь у меня, а завтра отвезу тебя к своим родителям. Там за тобой точно будет кому ухаживать.
— Нет, только не туда! — возражаю я, цепляясь пальцами за пустую чашку. Даня вскидывает брови.
— Даша с ума сойдёт от переживаний. Не хочу её беспокоить. Лучше я вернусь домой. Мне уже лучше. Правда. — Синяки под твоими глазами свидетельствуют об обратном, — фыркает он, окидывая меня взглядом. Я пожимаю плечами. Мне, правда, полегче.
— Я думаю, ты опекаешь мою сестру слишком сильно. Она уже не ребёнок. — Но она заслуживает этой заботы… У неё сейчас всё так хорошо, и я не хочу, чтобы она переживала из-за ерунды, — отвечаю, помедлив. Парень фыркает. — Ты ведь сам сказал, что это просто легкое сотрясение. Я справлюсь. Я взрослая девочка и это не самое худшее, что со мной случалось. Просто отвези меня домой. Даня не отвечает. Он молча забирает чашку и выходит из комнаты, оставляя меня одну. Проходит минут пять или около того, прежде чем он возвращается и снова вручает мне этот странный отвар. — Знаешь, я не так много провожу дома, но мне будет спокойнее, если какое-то время ты побудешь здесь, — произносит он вдруг, возвращаясь обратно в кресло. Нет, это плохая идея. — Не то, чтобы я был рад гостям или мог как-то о тебе позаботиться, но это всё же лучше, чем прокуренная квартира со сломанным замком. К тому же, Даша убьёт меня, если ты упадёшь в обморок и случайно расшибёшь себе голову.
— Я не думаю, что это будет удобно, — отвечаю дипломатично, опустив взгляд. А если серьёзно, то это просто отвратительная идея.
— А если пойдут осложнения, и ты станешь инвалидом, тебе будет удобно? — рычит Даня, вставая с кресла. Он опирается рукой об изголовье кровати и заглядывает мне прямо в глаза. — Как думаешь, Дашу это порадует? Он явно преувеличивает, но меня это задевает. Я делаю глубокий вдох и киваю. Какой у меня выбор? — Хорошо… Но если позволишь, я отплачу тебе чем-то. Буду готовить или убирать, — предлагаю, думая о том, что ещё могу сделать. Мне по-прежнему нечего предложить.
— Отработаешь на репетициях, — фыркает он, отстраняясь и усаживаясь на край постели. Такой себе вариант. — Между прочим, от этого зависит престиж группы, а ещё дополнительный заработок. Завтра мы должны получить гонорар за сегодняшний концерт. Все деньги поровну.
— Можешь забрать мою часть, — говорю, разглядывая напиток в чашке. Даня качает головой.
— Там не так уж много, но тебе эти деньги явно пригодятся, — возражает парень, привычным жестом взлохмачивая свои тёмные волосы. Я невольно засматриваюсь, но тут же осекаюсь. Это выглядит странно. — Кстати, о твоих провалах в памяти… Я хотел спросить… Мне не требуется много времени, чтобы понять, о чём он говорит. Я прикусываю нижнюю губу, чувствуя ужасную неловкость. — Поцелуй я помню, — шепчу, прикрываясь волосами в надежде спрятать под ними алеющие щёки. Но это вряд ли спасает. Как было бы просто сказать, что я забыла всё в результате удара. Но, увы, похоже, даже временная амнезия меня не пощадила. Будет глупо врать и притворяться, что ничего не было. Я должна нести ответственность за свои поступки. Так поступают взрослые люди.
— Думаю, нам стоит поговорить об этом, — предлагает Даня, и я вновь ощущаю, как атмосфера становится напряженной. Если бы я только могла всё исправить…
— Конечно, когда тебе станет легче. — Нет, давай сейчас, — настаиваю, потому что смысла оттягивать нет. Мы должны прояснить это раз и навсегда. — Я уже в порядке.
— Между нами ничего не может быть, — отрезает парень, и его голос звучит как никогда твёрдо. Он смотрит на меня в упор и продолжает.
— У меня было время подумать об этом, пока ты… В общем, дело вовсе не в возрасте, потому что я не против того, что моя сестра встречается с парнем, который гораздо старше. Но этот парень любит её, и я точно знаю, что он никогда не сделает ей больно… Если хочет жить. А я люблю только музыку и так будет всегда. Ни одна девушка не сможет стать для меня важнее творчества, а секс на одну ночь — явно не то, чего ты заслуживаешь. — Надеюсь, ты не потратил слишком много времени на подготовку этой речи, потому что в ней явно не было необходимости, — усмехаюсь я, неосознанно комкая покрывало. Мне хочется поскорее закончить этот разговор.
— Мне ничего от тебя не нужно. Я поцеловала тебя, чтобы выплеснуть эмоции. Вот и всё. Я умолкаю, и Даня не спешит заговаривать. Он задумчиво всматривается в моё лицо, а затем хмыкает. Я вскидываю брови.
— Часто ты так выплёскиваешь эмоции? — спрашивает он, и я хмурюсь. Даня усмехается.
— Просто хочу знать, чего мне ждать на репетициях.
— Не переживай, в следующий раз я выплесну эмоции на кого-то другого, — обещаю я, ухмыляясь в ответ. Мне не хочется этого говорить, но дурацкая фраза сама срывается с языка:
— На Кирилла, например…
— Ну что ты, я ведь готов пострадать ради искусства, — рычит Даня, и его взгляд кажется пронзительным. Теперь мне уже не до шуток.
— Забудь о Кирилле. Опять же, дело больше в отношении к тебе. Тебе, чёрт возьми, семнадцать! Это тот возраст, когда чувства должны быть взаимными! Иначе будешь, как я, всю жизнь обниматься с гитарой.
— Да, папочка, — шиплю я язвительно, скрещивая руки на груди. Даня закатывает глаза.
— Да с чего ты вообще взял, что я мечтаю о большой и чистой любви?! Я не девочка-птичка, какой ты меня вообразил! Мне не нужны никакие чувства, потому что они только ослабляют! Я хочу быть сильной… В следующий момент он вновь придвигается ко мне, опираясь об изголовье, и наклоняется так близко, что у меня перехватывает дыхание. Наши взгляды встречаются, и сердце в груди ускоряет ход.
— То есть, тебе будет приятно, если тобою просто воспользуются? — выдыхает он мне почти в губы, и я чувствую, как по телу проходится дрожь от его жаркого дыхания. Это какое-то наваждение.
— Сыграют на твоих чувствах, а затем просто бросят… Его пальцы едва ощутимо проходятся по щеке, и оказываются в моих волосах, собирая их в кулак. С губ срывается неровный выдох.
— Только если я воспользуюсь в ответ, — шепчу, не сводя с него взгляда. Мысли в голове снова путаются. То ли это последствия травмы, то ли… это отвар был какой-то странный. Губы Дани почти касаются моих, но затем он резко отстраняется, качая головой. Я чувствую лёгкий привкус разочарования, но внешне остаюсь спокойной.
— Это мой выбор. Мои мысли, мои чувства, моё тело… и только мне этим всем распоряжаться, — заявляю, с трудом скрывая дрожь в голосе. Мысли всё ещё мне не принадлежат. — И даже если тебе кажется, что я совершаю ошибки, оставь своё мнение при себе, хорошо? Потому что ты тоже их совершил достаточно… Например, привёз меня в свою квартиру…
