По дороге к дому мы молчим, потому что и говорить-то не о чем. Не обсуждать же в очередной раз наши не сложившиеся отношения. Даня останавливает автомобиль за воротами, и я из вежливости спрашиваю, не хочет ли он зайти. Наверное, звучит глупо, ведь это и его дом тоже. Парень качает головой, а затем первым выходит из машины, чтобы открыть мне дверцу. Я хмурюсь, но всё равно протягиваю ему руку, на несколько коротких секунд ощутив тепло кожи.
— Та песня… — заговаривает он вдруг, и я поднимаю на него взгляд. Видно, что ему неловко.
— Не принимай на свой счёт, хорошо? Мне просто нужно было куда-то выплеснуть эмоции, но… Я не хочу, чтобы это стало проблемой.
— Не станет, — уверяю его я, неосознанно скользнув взглядом по его лицу. Замечаю, что щетина на подбородке стала длиннее, а мешки под глазами — больше.
— В творчестве не должно быть границ. Даже если ты решишь написать про… бывшую, которая поступила как сука, то… я с удовольствием послушаю. Он улыбается и, кажется, напряжение между нами становится менее ощутимым.
— В нашей ситуации нет виноватых, — произносит Даня, и я вопросительно приподнимаю брови. Я думала, он злится.
— Это просто обстоятельства. Но как истинный романтик, я должен выстрадать это до конца
. — Возьму на заметку, — усмехаюсь, отводя взгляд. Я всё равно чувствую себя неловко.
— Вдруг получится шедевр… Спасибо, что подвёз. Увидимся на репетиции. В доме по-прежнему пусто и тихо. Я поднимаюсь в свою комнату и сажусь за блокнот, но в голову приходит лишь пара пустых строчек. К счастью, мои муки творчества прерывает возвращение Виктора и Татьяны. Убираю блокнот в дальний ящик и спускаюсь, чтобы встретить их.
— Ты уже даже ужин приготовила! — восхищается женщина, заметив кастрюлю на плите. Я вновь смущаюсь. — Боже, почему ты не досталась нам раньше, чем Даша?! Но не стоило утруждать себя. Ты нам ничем не обязана, не забывай это.
— Я помню, но у меня было свободное время и стало неловко сидеть без дела, — отвечаю, помогая накрыть на стол. Виктор тем временем уже моет руки.
— Я подумала, что… мы могли бы поужинать вместе. К тому же, у меня ведь всё равно должны быть домашние обязанности.
— Твои слова, да Дане в уши! — смеётся Татьяна, мягко коснувшись моих волос. Этот жест кажется мне таким непривычным, и словно понимая это, женщина отстраняется.
— Но ты права. Нам действительно стоит чаще собираться вот так, всей семьёй. Давай, мой скорее руки и садись за стол… Ужин проходит в на удивление тёплой и уютной атмосфере. Татьяна спрашивает, как мы с Дашей провели каникулы, и рассказывает о том, что произошло у неё на работе. Она вспоминает пару забавных историй, и мы вместе смеёмся, пока Виктор тихонечко утаскивает вазочку с конфетами в свою спальню. После ужина я помогаю Татьяне помыть посуду, а затем ухожу в комнату, чтобы созвониться с Дашей. Я думала, всё будет куда более неловко. Но это слово точно подходит для того, чтобы описать первую репетицию с группой. Кирилл то и дело бросает на нас с Даней странные взгляды, а когда начинает играть «Не было смысла», на его губах и вовсе появляется странная улыбка… В школе дела обстоят не лучше. Кристина изводит нас с Дашей рассказами о потенциальном сводном брате. Кажется, она даже позабыла о своём «Клубе романтики» и вообще обо всём на свете, и теперь может говорить только про этого Ивана. С одной стороны, круто, что она всё-таки выбралась в реальный мир, но с другой… я искренне сочувствую этому парню… Так проходит ещё одна неделя, каждый день которой кажется невыносимее предыдущего. Не только из-за Кирилла и Кристины, чёртовых песен и моей новой удивительной жизни. Из-за Дани тоже. Каждый раз, когда он смотрит на меня, случайно прикасается, говорит со мной, я вновь вспоминаю о нашей совместной ночи и чувствую, как сердце катится в пропасть. Когда мы были на расстоянии друг от друга, было куда проще делать вид, что ничего не было. А теперь мне кажется, что каждый его взгляд прожигает в моём сердце дыру, и ни одна песня её не заполнит… Единственная моя отрада — Даша, но и отношения с ней уже наверняка не будут такими, как прежде. Этот секрет, он словно бы создал стену между нами, и теперь я чувствую себя предательницей каждый раз, когда мы пытаемся говорить по душам. Из-за этого я стараюсь проводить с ней меньше времени, и мы отдаляемся друг от друга. Я не представляю, как это исправить, ведь стоит рассказать ей, всё станет ещё хуже… Но последней каплей становится концерт. Изначально его планировали провести в конце марта, но из-за каких-то технических неполадок пришлось перенести на первую субботу апреля. Что весьма удачно, ведь иначе я бы не смогла присутствовать. Ну, или неудачно, ведь на концерт приходит Юля. Она училась с Даней в одной школе и я точно знаю, что раньше он был в неё влюблён. Я не ревную, нет… По крайней мере, я убеждаю себя в этом, глядя на то, как они улыбаются друг другу, а затем Даня смотрит на неё со сцены. Нервное напряжение достигает пика, когда парень спускается в зрительный зал, пока я исполняю «Поверь мне». Они о чём-то мило болтают, и я замечаю, как Юля украдкой касается его руки. Честно, я и не думала, каково мне будет после всего, что случилось, увидеть его с другой девушкой. Хотелось верить, что это будет просто, ведь ничего толком не было, «нас» никогда и не было, но… Я ухожу со сцены, едва заканчивается музыка, и тут же хватаюсь за блокнот, чтобы выплеснуть эмоции на бумагу. Даже не замечаю, как рождаются строки, которые становятся продолжением тех, что уже давно пылились на страницах черновика… — Кир, ты же умеешь импровизировать? — спрашиваю, потянув за плечо барабанщика во время короткого перерыва. Он поднимает на меня вопросительный взгляд.
— Хочу исполнить новую песню, но не уверена, что Даня одобрит… Подыграешь мне?
— Я за любой движ… Особенно если это выбесит Даньку, — усмехается Кирилл, забирая у меня черновик. Он пробегается взглядом по строчкам, а затем довольно кивает.
— Давай, топай готовиться, я тебя сейчас объявлю. За Даню не волнуйся, он всё равно уже не с нами. Я бросаю мимолётный взгляд на Даню и Юлю, а затем крепче сжимаю в руке блокнот. Может, после этого меня вышибут из группы… Пусть. В творчестве ведь не должно быть границ. А я и так устала находиться рядом с Даней. По дороге к сцене мне попадается наш звуковик, который как всегда мешает в своём стакане что-то крепкое. Я выхватываю у него ёмкость и опустошаю парой коротких глотков, после чего Витя смотрит на меня с ужасом и уважением. Я неловко улыбаюсь и хватаюсь за руку Кирилла, который помогает мне подняться на сцену.
— Я бы назвал эту песню «Выкуси, мудозвон», но официальное название «Нет пути назад»! — объявляет Кирилл, подхватывая гитару. Он подмигивает мне и начинает играть, пока я нервно верчу в руке микрофон. Пора…
Сердце разбито, вокруг темнота, Я потерялась, в голове пустота. Мне хочется к свету, но его не найти, Мольбы бесполезны, меня уже не спасти. Кто-то тянет мне руку, но я её не приму. Мне здесь не место, мне нужно во тьму! Я всё потеряла, я себя предала! Веришь, я сильная? Но я просто лгала… Ты скажешь: не было смысла, но это не так, Мы снова с тобою погрузились во мрак, Мы души заблудшие, разве можно спасти? Смысл был в том, чтобы нас сбить с пути… А может, суть была в том, что с тобой, Я ощущала себя настоящей, живой, Я говорила, что всё это игра, но я играть не умею, Вновь соврала… Была ли иллюзия, был ли обман? Кто был влюблён, а кто просто был пьян? Ты хочешь меня или хочешь её? И канет ли боль в забытьё? Кто виноват, что пути назад нет? Есть ли у этих вопросов ответ?Я не должна тебе говорить, Но эту ночь слишком сложно забыть… Второй куплет стирается не только из памяти, но и из моего блокнота, потому что едва спустившись со сцены я вырываю страницу и разрываю её на мелкие куски. Я чувствую себя идиоткой. Слишком юной и уже пьяной идиоткой, которая поддалась эмоциям и наделала глупостей. Мне не хочется смотреть Дане в глаза, но он догоняет меня уже в коридоре, схватив за руку, а затем прижимает спиной к стене. Я поднимаю голову и встречаюсь с его взглядом, горящим каким-то диким огнём.
— Это что было только что? — спрашивает парень, и я ощущаю тяжесть его тела и знакомые запахи одеколона и сигарет. Он смотрит на меня сверху вниз, ожидая ответа, но я молчу.
— Я думал, мы всё выяснили. Решили, что ничего быть не может…
— Я знаю, прости… — бормочу, зная, что это звучит совершенно по-дурацки. От его пронзительного взгляда мне становится неловко.
— Я просто… когда я увидела вас с Юлей, то…
— Юля моя лучшая подруга, — напоминает Даня, приблизившись почти вплотную к моему лицу. Его дыхание обжигает кожу, и это мешает нормально соображать, учитывая, что внутри меня довольно приличная доза непонятного алкоголя.
— Я даже не думал о чём-то большем, тем более сейчас… Я вообще не могу ни о ком думать, потому что в моих мыслях только ты. И все песни о тебе… Он перехватывает за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза, но мой взгляд то и дело соскальзывает к его губам. Слова Дани дурманят рассудок, а прикосновения обжигают. Я чувствую, как в горле мгновенно пересыхает, а дыхание учащается… — Если ты меня сейчас не поцелуешь, я сгорю, — шепчу непослушными губами, цепляясь за плечи парня. Его близость сводит меня с ума. Он едва заметно усмехается, а затем обхватывает мою голову руками, чтобы накрыть рот поцелуем — жадным, неистовым, всепоглощающим… Я подаюсь к парню навстречу и комкаю ткань рубашки на плечах, прижимаясь так тесно, как могу. Даня запускает одну руку в распущенные волосы, пропуская пряди между пальцами, а вторую опускает на талию, чтобы помочь мне устоять на ногах. Его язык сплетается с моим, а губы сминают губы, даря незабываемые ощущения. Мне слишком сильно этого не хватало… — Ты явно доведёшь меня до помешательства, — выдыхает Даня, отстраняясь и прижимаясь своим лбом к моему. Я снова тянусь за ним, потому что мне слишком мало его. Если уж кто-то из нас двоих и потерял рассудок, то это точно я… Ведь этим поступком стёрла последние границы…
