На улице бушует ветер, но это лучше, чем оставаться в квартире, где я задыхаюсь от запахов сигарет, алкоголя… и смерти, от которых уже никогда не избавиться. Подставляю лицо ледяным порывам и делаю вдох за вдохом, пытаясь избавиться от головокружения и тошноты. Я готова ехать куда угодно, сбежать за тысячи километров, лишь бы больше ни секунды не оставаться в этой квартире, где, кажется, даже стены сдвигаются, пытаясь поймать меня в ловушку.
— Я позвонил Никите, они с Дашей будут в доме моих родителей, — сообщает Даня, привычным жестом накидывая мне на плечи свою куртку. Это заставляет меня вздрогнуть.
— Зачем ты ей рассказал? — выдыхаю, оборачиваясь. Уже слишком поздно, и я надеялась…
— Я собиралась сказать ей утром. Не хотела тревожить так поздно.
— Она нужна тебе сейчас, — отзывается парень, открывая передо мной дверцу машины. Помедлив, я забираюсь на пассажирское сидение.
— Тебе нужна семья… Хочу было возразить, что семьи у меня никогда толком и не было, но слова застревают где-то в горле. А может, всё-таки была? Едва я выхожу из машины, как Даша выбегает из дома и тут же заключает меня в крепкие объятия. Она сжимает так крепко, что становится трудно дышать, но именно это даёт какое-то странное ощущение надёжности и защищенности. Даже не замечаю, как слёзы снова начинают течь по щекам, и Даша плачет вместе со мной, поглаживая по волосам и обещая, что всё будет в порядке. У меня нет причин ей не верить.
— Ты не одна, — повторяет она, пока я цепляюсь за ткань её любимого свитера, как за спасательный круг. Её голос звучит хрипло и тихо, но всё равно успокаивающе.
— Ты не одна… У тебя есть семья, у тебя есть я…
— Это самое главное, — шепчу, улыбнувшись сквозь слёзы. Я слегка отстраняюсь, чтобы стереть их тыльной стороной ладони, и замечаю Даню, который курит в стороне. Всего на секунду у меня в голове проскальзывает мысль, что будь у нас нормальные отношения, я бы наверняка рыдала сейчас у него на груди… Но это невозможно, ведь всё, что было между нами, никогда не будет нормальным. Всё это в прошлом. — Давайте все зайдём в дом, — просит Татьяна, появляясь на веранде. Она выглядит обеспокоенной.
— Холодно. Я заварила чай и испекла пирог.
— Твой любимый, — шепчет мне Даша, отстраняясь, чтобы взять меня за руку и повести за собой к дому. Её глаза красны от слёз, и мои наверняка выглядят не лучше.
— Если хочешь, я ещё какао сделаю… К пирогу я так и не притрагиваюсь, как и все остальные за столом. Мы пьём чай в тишине, и даже Виктор не пытается утащить побольше сладкого. Я чувствую себя уставшей и полностью разбитой, мечтая лишь о том, как доберусь до постели и отключусь от всего.
— Давайте уже спать. Утро вечера мудренее, — произносит Татьяна, и все, кажется, выдыхают с облегчением. Мы с Дашей поднимаемся в её комнату, и она почти не отпускает мою руку, за исключением тех моментов, когда я отлучаюсь в ванную.
— Хочешь я почитаю тебе сказку? — спрашивает вдруг она, когда мы устраиваемся в постели. Я кладу голову ей на плечо, и она продолжает успокаивающе гладить меня по волосам.
— Помнишь, как моя бабушка делала это в детстве, когда мы капризничали и не хотели спать? Про принцессу, которая устала ждать принца и сама одолела дракона. Я не могу сдержать улыбки, ведь теперь ясно, откуда во мне эта воинственность. А я уже успела позабыть об этом… Даша начинает что-то тихонько рассказывать, но я уже почти не вникаю в суть, слушая её голос, который словно бы обволакивает меня. Даже и не замечаю, как проваливаюсь в сон, что кажется благословением после такого длинного и напряженного дня. Утром я чувствую себя лучше. Нет, боль никуда не ушла, и я не забыла о случившемся, как по мановению волшебной палочки, но думать становится проще. Я выбираюсь из постели и иду в ванную, чтобы умыться и спуститься в кухню за чашкой кофе. Но за столом застаю целый семейный совет с Татьяной во главе.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она, и я неопределённо пожимаю плечами. Но женщина и не ждёт ответа.
— Присядь. Ты хочешь что-нибудь? Даня, позаботься о гостье, пожалуйста. — Я могу и сама, — уверяю, ощутив неловкость. Я намеренно избегаю взгляда Дани, потому что рядом с ним чувствую себя ещё хуже.
— Я… в порядке. Мы не были близки, так что… Мне ещё надо уладить вопрос с похоронами. Я ведь единственная родственница.
— Мы всё устроим, — обещает Татьяна, и я смущаюсь ещё больше. Мне так неудобно перед ней.
— Присядь, пожалуйста. Нам нужно кое-что обсудить. Помедлив, я усаживаюсь на свободный стул между Виктором и Даней и киваю, показывая, что внимательно слушаю.
— Мы с Виктором поговорили и поняли, что… у нас с ним никогда не было двоих детей… у нас их трое, — выдыхает она, и я невольно теряюсь. Что?
— Ты тоже часть нашей семьи, и мы уже давно не воспринимаем тебя просто как подругу Даши. За эти годы ты стала нам как родная и… если ты не против, мы бы хотели… оформить попечительство. Это то, что возможно сделать в кратчайшие сроки и без особых проблем. Но в перспективе мы можем заняться и вопросами удочерения, если твой отец рассмотрит возможность отказа от родительских прав в нашу пользу.
— Так мы теперь официально станем сёстрами! — радостно восклицает Даша, бросаясь ко мне, чтобы обнять. Я даже не услышала, как она зашла в кухню.
— Разве это не здорово?
— Да, но мне… мне так неудобно, — бормочу, потупив взгляд на поверхность стола. На самом деле это, наверное, то, о чём я и мечтать не могла. Настоящая семья…
— Я ведь буду доставлять неудобства. — Это неправда. Хоть я и говорила, что всегда мечтала поскорее избавиться от детей, на самом деле я скучаю по ним. Будет здорово, если этот дом перестанет быть таким пустым, — улыбается Татьяна, и не могу сдержать ответную улыбку. Но сердце щемит от непролитых слёз.
— Ты нужна нам не меньше, чем мы тебе. Так что скажешь? Я поворачиваюсь к Даше, которая смотрит на меня с такой надеждой, что мне снова хочется обнять её, а затем перевожу взгляд на Даню. Он едва заметно кивает, и я неосознанно повторяю за ним этот жест. В следующий момент сбоку раздаётся радостный визг Даши.
— Спасибо, — шепчу, взглянув на Татьяну, и она улыбается в ответ. Я чувствую себя так странно, словно бы всё это нереально, из-за чего становится трудно дышать. Оставляю Дашу помогать матери готовить завтрак и выхожу на веранду, чтобы немного освежиться. Воздух всё ещё прохладный, и я неосознанно потираю руки, пытаясь согреться. Но неожиданно мне на плечи ложится тёплый плед, и я вздрагиваю, оборачиваясь, чтобы встретиться взглядом с голубыми глазами Дани. — Это ты убедил их оформить попечительство? — спрашиваю, вспоминая его вчерашние слова. Он качает головой, но мне всё равно кажется, что он к этому причастен. — Ты ведь понимаешь, что теперь, когда мы станем братом и сестрой, всё… что случилось будет считаться ненормальным?
— Но ты ведь счастлива? — интересуется он, удержав меня за подбородок. Помедлив я неуверенно киваю. — Значит все остальное уже не имеет значения.
Разве,что..он...имеет.
