🖤🐍

7 (1995г. Петля)

Гарри просыпается почти на рассвете. На деле, конечно, никакого рассвета здесь быть не может. Но Риддл не то из принципа, не то ради интереса наложил на их обитель чары, имитирующие смену времени суток и года. Рассвет зимний. Поздний. Подсвечивающий комнату мягким розоватым светом. Согласно их личному календарю это первый совместный Новый Год. Юноша утыкается носом в растрепанные, чёрные волны и обнимает Тёмного Лорда крепче. Тот что-то бурчит сквозь сон, всем телом подаваясь навстречу объятиям. Это то, чего точно не могло бы быть ни с кем больше. Почти вся предыдущая жизнь откатилась назад, оставив двух сирот в пустой волшебной школе. Большую часть бодрствования Риддл тратит на расследование нестыковок в воспоминаниях и прочей, на взгляд Гарри, чепухи. Нет, он, конечно, согласен, что важно разобраться и выяснить правду. Но ему больше нравится, когда Том учит его магии. Особенно боевой. А ещё больше - когда они вместе шныряют по закоулкам замка или исследуют Запретный лес. Но самое лучшее - это отмечать, как кошмар магической Британии касается его все свободнее, не задумываясь, обнимает первым. Когда Риддл впервые сам положил голову на колени Гарри, что-то увлечённо рассказывая, сердце юноши едва не выпрыгнуло от счастья. Потому что это был совсем бессознательный, домашний жест.
Кошмары обоим уже почти не снятся. Разве что после думосброса. Но даже это не так уж страшно. Потому что всегда есть ласковые пальцы в волосах, объятия и шёпот, говорящий, что все хорошо - они же вместе. Поттер легонько проводит кончиками пальцев по ключице в распахнутом вороте пижамы. Риддл издаёт какой-то невнятный рычащий звук и зарывается лицом в подушку, но тёплую, чуть шершавую ладонь прижимает крепче даже в полусне. Странная привычка не вставать, пока другой не проснётся, с ними ещё с Тисовой улицы. Это то, чем оба бредили в детстве - обнимать дорогого друга и чувствовать как тебя обнимают в ответ.

***********

Один из последних кошмаров Гарри был о доме Дурслей. Каникулы. Он просыпается среди ночи. Наверное ночи. Во всяком случае сквозь щель под дверью свет не просачивается. Окошко в любом случае заперто снаружи. Как и сам чулан. За что именно - он не помнит. Никогда не запоминает. Смысла-то в этом нет. Тоска накатывает как-то внезапно. Острым, больным осознанием того, насколько хорошо друзья (больше ведь близких нет?) обходятся без него. Как ни крути, а им есть, куда идти. В опасности да, Мальчик-который-выжил нужен и важен. Наверное, эта привязанность и правда искренняя. Вот только... Юная легенда магической Британии существует как-то отдельно от него. Избранный не имеет права на... Да ни на что не имеет. Избранному мир спасать. В остальное время выходить из чулана вовсе не обязательно. Интересно, Волдеморт тоже играет свою роль вселенского зла, которую не выбирал, а в перерывах давится словами, которые некому сказать и несбыточными надеждами, которые даже не получается выстроить в голове в единую картину? Захватить мир / спасти мир - это не надежды. Это непонятно как и кем навязанные обязательства. Гарри сам не знает, когда начал думать так. Может... Думал всегда. Хотя... Волдеморт-то точно этих мыслей не разделяет. От обреченности все внутри покрывается льдом. Он сворачивается в клубок под тонким одеялом. В чулане холодно даже летом. Хотя... А лето ли сейчас? Но тогда он был бы в Хогвартсе... Конечно, если Хогвартс существует. Если его оттуда не выгнали за... Да за что-нибудь. Если...
- Каких мыслей я не разделяю? И что там про Хогвартс? - На плечо вдруг ложатся тонкие пальцы. Хватка бережная, но Гарри откуда-то знает/помнит, что из этих рук вырваться невозможно. Успокоение приходит внезапно. Если враг(?) здесь, значит все на самом деле. Значит можно вернуться. Значит он нужен... Ну во всяком случае Волдеморту он точно нужен. Пусть даже только как Избранный, чтобы убить. Для Волдеморта он существует даже когда другие слишком заняты своей /нормальной/ жизнью.
- Эй! Ты до этого что-то более разумное думал! - Прохладная ладонь сжимается на плече крепче. Гарри поднимает глаза на юного Тома Риддла. И совершенно неуместно отмечает для себя какой же он красивый. Хотя в темноте этого видно не должно быть. Особенно без очков.
- Гарри, я не могу просто рывком выдернуть тебя из кошмара. - Вдруг говорит Том. - Точнее могу и это даже принесёт временное облегчение. Но часть тебя продолжит возвращаться сюда, хотя ты и не будешь этого помнить, просыпаясь. Скажу прямо, это плохой вариант.
Он слегка хмурится:
- Давай я сломаю дверь и убью Дурслей. Это поможет тебе больше об этом не думать. Кстати, наяву их тоже можно убить. Да... Пожалуй, стоит наложить империус на мужика. Извини, не запомнил кого из них как зовут. И заставить его порешить двух других. А потом выпилиться.
В тёмном серебре вспыхивают вдохновенные алые искры.
Гарри слегка жмёт плечами:
- Звучит неплохо. Но сниться-то они мне от этого не перестанут.
Отчётливое понимание, что это сон пришло с первым касанием Волдеморта. Гарри приглашающим жестом откидывает одеяло. Во сне ведь возможно что угодно. Том осторожно забирается под него. Легилименция скользит по сознанию искрящейся содовой. Бережно и немного щекотно.
Тёмный Лорд какое-то время будто сомневается, что-то просчитывая, но руку не отпускает. А потом вдруг, резко выдохнув, притягивает мальчишку в объятия. Они властные, слегка обжигающие и вместе с этим будто растерянные. Гарри вжимается лицом в изгиб шеи над приспущенным галстуком, захлебываясь воздухом и тонким ароматом бергамота и аниса. Где-то на заднем плане сознания проплывает полуразмытая мысль о том, что даже во сне выверенная безупречность Тёмного Лорда плавно уступает место чему-то более расслабленному. Домашнему. И от этого по всему телу бегут электрические разряды. Тонкие пальцы вплетаются в чёрные лохмы. Поцелуй приходится куда-то в волосы. Почти неощутимый. Губы Риддла беззвучно произносят что-то, что Гарри совершенно точно не сможет разобрать в этом мимолетном прикосновении к прядям. Но он проводит носом по бьющейся венке на шее и, не понижая голос, как о чем-то само собой разумеющемся, сообщает:
- И я тебя.