🖤🐍

21 (Воспоминания. 1994г.)

Темнолордовское дела обычно утомительны. Во всяком случае Риддл в очередной раз спит мёртвым сном. Но когда Поттер возвращается в спальню уже с подносом, начинает возиться под одеялом и издаёт страдальчески-злобный стон. Гарри ставит завтрак на столик, накидывая стазис, садится рядом с продирающим глаза вселенским злом и тоже зарывается в покрывала, утыкаясь носом Лорду в шею:
- Я тебе шоколадный кекс испек. Будешь?
Риддл хрипит что-то утвердительное. И ловит мальчишку одеялом, заваливая на себя. Не то чтобы Поттер любит готовить. Просто один из навыков, приобретённых вскользь. В процессе выживания. Но с Томом это ощущается совсем по-другому. Ему нравится видеть как задерганный Риддл расслабляется среди мягких подушек. Как согревается и оживает с чашкой горячего шоколада. В связи взрывающейся карамелью покалывает растерянность. Но растерянность тёплая. Лорд Волдеморт не впускал в спальню ни прислугу, ни даже домовиков. Никто из знавших его не допустил бы мысли, что кошмар магической Британии, взъерошенный и сонный, может вот так по-домашнему пить какао из дурацкой кружки с совами. Гарри часто подсовывает ему свою. И всегда ловит сдерживаемую улыбку, выдающую себя только подрагивающим уголком рта. Хотя... Знавших... Знали они Волдеморта. А Тома... Кто вообще заботился о Томе? Собственно, ещё и поэтому Поттеру пришло в голову организовать завтрак в постель. Во всяком случае, грифы
рассказывали, что, когда они были маленькими, родители или старшие родственники так делали, если они переутомлялись или болели.
- Тащи свой кекс. - Хрипло шепчет Риддл. Слышит, конечно. Связь сдаёт мотивы с потрохами. Но Гарри и не против. Том пропускает чёрные лохмы сквозь пальцы и садится на кровати. Какое-то время прячет лицо в ладонях, невнятно матерясь. Поттер гладит голень Лорда сквозь одеяло:
- Зря разбудил?
Том мотает головой. А вместо ответа раздаётся урчание пустого желудка. Спать голодным удовольствие сомнительное.
Кекс еще горячий. Риддл пробует и почти мурчит. Но вдруг слегка хмурится:
- А чего всего один набор приборов?
Гарри жмёт плечами:
- Да я нахватался всего подряд, пока готовил.
Кошмар магической Британии хмыкает, протягивая мальчишке ложку с кексом. Поттер жуёт, умудряясь при этом улыбаться от уха до уха. Поднос удерживается магией, поэтому он с чистой совестью устраивается поверх одеяла прямо на ногах Риддла. Охотно позволяя кормить себя с ложечки. К кофе он равнодушен. Но крепкий, горьковатый латте, который нравится Тому, ощущается почти опьяняющим. Не то чтобы Гарри вообще интересовался романтикой, но у него из головы не идёт неуместная мысль о том, что поцелуи Риддла сейчас были бы со вкусом кофе. Горькие и бархатистые от сливок. Почему-то Том не спешит считать это в связи. Хотя скрыть Поттер даже не пытается. В конце концов ему тринадцать. Ему простительно.
Когда кекс заканчивается, Тот-кого-нельзя-называть движением руки левитирует поднос куда-то в сторону, потягивается с довольным стоном и откидывается обратно на подушки, прикрыв глаза. Гарри опрометчиво (или наоборот - удачно) наклоняется, к нему, утыкаясь носом в щеку:
- Поспишь ещё?
Вместо ответа домашний Тёмный Лорд издаёт короткий, веселый рык и хватает Мальчика-который-выжил в охапку, затаскивая под одеяло. Гарри обнимает темнейшего из волшебников обеими руками, прижимаясь щекой к груди сквозь тонкую ткань пижамы. Риддл молча гладит взъерошенные чёрные лохмы. Связь кутает уже привычным, слегка кусачим, искрящимся теплом. А вот магия... Магия заполняет все пространство комнаты. Вдавливает в кровать. Пронизывает каждую клетку.
- Надо все-таки спиздить сраное пророчество. - Не в тему бурчит домашнее вселенское зло. - Это хуйня, конечно. Но вокруг этих бредней дохера политики вертится. Я, конечно, не помню почти нихера. Но идиоту понятно, что, если устранить одну марионетку светлых, её тут же заменят другой. Ну грохнул бы я двух пиздюков. Выбрать третьего и подделать запись о дате рождения - дело нехитрое. И вуаля. Избранный выжил. Я, собственно, поэтому и Дамблдора не трогал. Смысл? Ну встанет на его место какой-нибудь тупорылый Кигсли. И че? Сложнее будет принимать законы. И все на этом.
Тёмные Лорды не раскаиваются и не извиняются. Но Поттер слишком понимает. И в связи слишком отчётливо читается не оформляющееся в мысль
{Тебе не все равно.}
И от этого Том вдруг замолкает, уткнувшись во взъерошенное воронье гнездо.
Тёплые, шершавые пальцы скользят по ключице. Гарри бездумно отводит в сторону ворот пижамы. Ладонь гладит плечо темнейшего из волшебников снова и снова, согревая белую кожу. В этом нет ничего сексуального. Только близость. Рука на ребрах мальчишки заметно тяжелеет, расслабляясь. Он сам не замечает как закидывает ногу Риддлу на бедро, прижимаясь ещё теснее. Что бы там в пророчестве ни было, его это мало интересует. Хотя раз Тому важно, надо и правда стащить. Пророчество, вон, обещало Риддлу равного. И врага. А на деле вышло как вышло.
- А с равным-то что не так? - Тихо ворчит Лорд. Подслушал. Точнее просто услышал.
- Если по-честному, я тебе не ровня. - Гарри жмёт плечами, чуть отстраняясь, чтобы заглянуть в глаза. Том вопросительно хмурится:
- В смысле не ровня? Делай скидку на возраст. У тебя все хорошо получается.
Поттер слегка щурится, неопределённо дергая плечом:
- Нууууу... Да, твоими стараниями да. Всё получается хорошо. Но ничего - охуенно. А ты гений во всем, за что берёшься. Всегда был. Хотя тоже до Хога про магию не знал.
В тёмном серебре понемногу набирает обороты паника. Кошмар магической Британии усиленно роется в сознании мальчишки через связь. Но не обнаруживает ни горечи, ни досады. Только бледную тень опасения "вдруг Том разочаруется". Холодные пальцы касаются щеки Гарри.
- Что ты хотел бы уметь идеально? Кем стать? - Лорд серьёзен как никогда. Даже самому страшно. Он старался не думать о будущем Поттера отдельно от себя.
В зелени смертельного проклятия вдруг неуместно загораются золотистые искорки:
- Твоим домом.
Риддл несколько раз тупо моргает. Мальчик-который-выжил накрывает его руку своей. Целует бьющуюся венку на запястье и поясняет:
- Понимаешь, мне вроде все нравится. Даже зелья и история стали нравиться. Ну в смысле сейчас. С тобой. Но так чтоб... Ну прям клинило на чем-то... Ну летать прям клево. Это да. А вообще. Я магию люблю. А магия - это ты.
Почему-то это не звучит ни неловко, ни фальшиво. Тот-кого-нельзя-называть на пару секунд замирает. Боясь спугнуть все ещё не ставшее привычным ощущение. Радужку медленно затягивает алый закат.
- Я... Ну знаешь... Я прям бесился, потому что... Ну... - Гарри беспомощно замолкает. Легилименция касается так бережно, что хочется замурлыкать не хуже книззла.
Том читает чувства без слов. Скрыть что-то не получится. И смутиться тоже.

{Я всегда так сильно хотел, чтобы у меня было что-то моё. Только моё. Оно правда было. Твой кресстраж. Мы принадлежали друг другу с самого начала. Я потом так злился каждый раз, когда мне про тебя говорили. Особенно когда Малфой говорил. Не мог понять почему. Теперь понимаю. Я ревновал. Они все дольше были с тобой... А я хотел, чтобы мы были вместе всегда. Всю твою жизнь. Не только мою. Понимаешь, я тебя чувствовал. Не знал ничего. Не понимал. Но чувствовал. Убить готов был за то, чтобы это ощущение стало сильнее. Чтобы... Хоть врагами, хоть кем... Лишь бы с тобой...}

Ничто из этого в слова не складывается. И Том не знает как на это ответить. Обнимает лицо мальчишки ладонями и гладит скулы. Он думал, что перестал желать чего-то подобного ещё с первым кресстражем. Кажется, Гарри тоже понимает без слов. Потому что подаётся навстречу со слегка расширенными зрачками. И вдруг почти беззвучно просит:
- Поцелуй меня, а...
Риддл прижимается губами к тёплым, искусанным губам. Сексуального в этом тоже нет ничего. Но касание ощущается пронизывающим. Как клятва на крови. Поттер вцепляется в него, обнимая крепче. До боли. До синяков. Это то, чего они не могли дать друг другу с осколком - ощущение физического присутствия. Холодные пальцы сжимают чёрные лохмы в горсти. Все на самом деле. Реальное. Из плоти и крови. Том наконец заставляет себя слегка отстраниться, ослабляя хватку. Но Гарри издаёт протестующий звук, и жмётся ещё крепче. Целует снова и снова. Лихорадочно, невинно и горячо. В губы, щеки, шею... Будто дорвался. И теперь. Можно. Хотя, честно говоря, и раньше не сказать, чтоб было нельзя... Темнейший из волшебников жмурится под поцелуями, прилагая усилия, чтобы обдумать что-то сквозь дезориентирующее марево нежности. И вдруг переворачивает Поттера на спину, опираясь на локоть над ним.
- Знаешь что... - Лорд коротко выдыхает, слегка теряясь от принятого решения. - А хуй с ней, с Магической Британией. Подождёт, не треснет. Поехали на каникулы.
Мальчик-который-выжил почему-то почти не удивляется. Кивает, улыбаясь во все тридцать два. И как-то очень по-взрослому тянет Того-кого-нельзя-называть к себе на грудь. Обнимает крепко. Непривычно собственнически. Запускает пальцы в шелковистые чёрные волны и тихо спрашивает:
- Куда?
Том озадаченно хмыкает. Он уже знает, что Гарри никогда не ездил на каникулы. Да и сам он за всю жизнь не был в отпуске. Если куда и выбирался, то только по делам.
- Ну а ты куда хочешь?
Поттер притягивает руку кошмара магической Британии к губам, целует запястье, ладонь, кончики пальцев:
- Хоть куда. Лишь бы с тобой.