🖤🐍

8 (Петля.)

Девятнадцатый день рождения Поттера ознаменовался романтическим не то обедом, не то ужином в астрономической башне. Как Риддл исхитрился это провернуть, учитывая, что первую половину дня они шатались у озера и немного в Запретном лесу, вроде бы тренируясь, но на деле безбожно дурачась, было совершенно не ясно. Разве что наложил на именинника сонные чары и выскользнул из постели под утро. Хотя в любое другое время Том несерьёзного отношения к тренировкам не допускал. И гонял Избранного, честно говоря, так, что турнир трех волшебников казался лёгкой прогулкой. Впрочем, в отличие от многих учителей на памяти Поттера, Том не терял терпение, даже если приходилось объяснять одно и то же сотню-другую раз, и никогда не тыкал носом в слабость ученика и собственное бесконечное превосходство. Этим он немного напоминал Люпина. И от мысли о том, что обоих выставили за порог просто из-за необъяснимых предрассудков Гарри хотелось выть. Когда он задумывался о том как все могло бы обернуться, останься Том в Хогвартсе преподавателем, накрывало буквально до магического выброса. Риддл каждый раз обнимал его, укутывая своей магией и молча утыкался в чёрное воронье гнездо. Эта тема и для него была источником постоянной фантомной боли.
Романтический ужин дитя амортенции 20х годов закатил по всем правилам. С вином, свечами и цветами на столе. Гарри давился счастливым хохотом, глядя на убийственно серьёзного Риддла в смокинге. Это сошло бы за попытку сделать предложение. Если бы не тот незамысловатый факт, что предложение было сделано в весьма неподходящей обстановке пару лет назад. И даже подарок кошмар магической Британии вручил ещё утром.
За несколько лет в петле Гарри умудрился вымахать чуть выше Тёмного Лорда. И стать несколько шире в плечах. Впрочем, последнее было несложно, учитывая каким обманчиво хрупким и тонкокостным был его спутник. Время немного заострило черты Лорда, стирая остатки юношеской мягкости, доводя красоту до пугающего совершенства. А в глазах Поттера он был и вовсе практически божеством. Божеством, впрочем, вполне домашним и располагающим к постоянным нападениям с целью потискать. И сейчас это божество с убийственной серьёзностью протягивало Поттеру не то блокнот, не то чековую книжку:
- Любое желание, Гарри. Клянусь магией, что исполню.
Ужас магической Британии, он же Лорд Волдеморт, он же Том Марволо Риддл отнюдь не был спецом по романтическим жестами. И до последнего сомневался стоит ли реализовывать нелепую идею с купонами на желания, услышанную краем уха ещё во времена учёбы в Хогвартсе перед Днём Святого Валентина. К слову, тогда он вполне благосклонно относился к этому празднику, хотя и старательно прикидывался, что презирает его и терпит только, чтобы не огорчать младшекурсников. Староста все-таки. На деле же каждый День Влюбленных у будущего Тёмного Лорда был невероятно насыщенным. Перво-наперво следовало разобрать подарки и вычислить дарителя. Съедобные стабильно содержали в себе амортенцию. Зачастую в настолько конских дозах, что хватило бы влюбить гигантского кальмара из Чёрного озера в пролетающего Гиппогрифа. Ну или уложить среднестатистического школьника в медицинское крыло с отравлением. Том только фыркал. Сам он к амортенции был предсказуемо нечувствителен. Даже запах не различал. Приходилось придумывать на ходу во время урока. Распознавал он её как раз по отсутствию запаха, в то время как любые другие зелья чем-то пахли. Хоть какая-то польза от идиотки Меропы. После распознавания и разламывания слишком концентрированных угощений до безопасного кусочка, начиналась самая интересная часть. Поход по жертвам. Иногда Том сам выбирал кому чьё горе-снадобье подсунуть. Иногда отдавал все на волю случая и вытягивал из сумки кусочек, не глядя. После праздника Хогвартс полнился разбитым сердцами, внезапными парами и скандалами. А сам юный Волдеморт мысленно покатывался со смеху, глядя на страдания идиотов и доедал не пригодившийся материал. Ему хоть котёл амортенции выпей - ни вреда, ни пользы. Если было выгодно, некоторых страдальцев он сочувственно отводил в больничное крыло, где с них снимали магическое воздействие. Том приобретал должника, а неудавшаяся покусительница (а иногда и покуситель) на его чувства - личного врага. Да, февральские интриги определённо были неплохим развлечением для начинающего вселенского зла.
Поттер, к слову, эту историю оценил без должного возмущения подлостью Тёмного Лорда. И совершенно беспринципно ржал минут десять, лёжа головой у него на коленях. Том тогда почему-то ужасно смутился. А Поттер ещё и подлил масла в огонь, заявив, что для него амортенция пахла бергамотом и анисом, и он даже подумал, что все люди как люди, а у него к чаю любовь. Риддл тогда стукнул его диванной подушкой, провоцируя сражение. Но из головы не шло две вещи. Поттер на тот момент не мог знать запах его одеколона. Это раз. Если бы он реагировал на амортенцию, то она пахла бы травянисто-апельсиновым парфюмом, который он сам же Гарри и подобрал. Это два. За этими размышлениями он пропустил подушечную атаку и свалился с дивана, потянув за собой Поттера. Тот, в свою очередь, неловко развернулся и опрокинул на них журнальный столик. А потом, лёжа на груди Тёмного Лорда среди свалки из книг, пергаментов, подушек и отломленной ножки стола, вдруг поднял голову, заглядывая авадовыми омутами в тёмное серебро, и хриплым шёпотом выдал:
- Том, давай поженимся. Мне плевать возможно это у волшебников или нет. Но если нет, давай сами придумаем ритуал, что ли...
Риддл озадаченно кивнул. Протормозил еще минуту. А потом впился в губы Поттера обезумевшим поцелуем.