Жестокие судьбы

Эпилог

Энн

Я стояла на пороге дома. Трава щекотала лодыжки, а платье развивалось над коленями. Мои ладони вспотели, и я перехватила ручку сумки.

Солнце слепило глаза, но я все равно четко видела родительский дом. Дом, который они построили. Дом, где родилась я. Дом, где родилась Сара. Дом, где все началось. Дом, который все разрушил.

Первый шаг дался мне с трудом. Второй и третий уже легче. Я взошла по ступенькам на крыльцо. Достала из сумочки ключ и ставила в ржавый замок. Старая дверь со скрипом открылась.

В доме было прохладно, в то время как на улице во всю стояла жара. Через занавешенные окна пробивались солнечные лучи. В воздухе висела пыль.

Я прошла внутрь. Половицы скрипнули под моими ногами. Пыль была повсюду. На углах сидели пауки. Дом пришел в упадок. Я не приезжала сюда очень и очень давно. Не могла вернуться в это место...

Я подняла упавший стул. Поставила ровно кружку. К скатерти присох давно разлитый чай.

Это оставили мои родители, когда среди ночи их уводили отсюда.

Они никогда меня не простят. Но мой поступок был сделан во имя защиты. Видит Бог, я пыталась их остановить...

Я прошла дальше. К своей комнате, которую потом делила с Сарой. Здесь стояла ее детская кроватка. Мои пальцы прошлись по дереву, смахивая пыль. Как давно это было.

Моя спальня была небольшой, зато со своей ванной комнатой. У окна стояла узкая кровать. На ней я сидела, приложив руки к окну, ожидая появление Михаила. Видение прошлой меня пропало, как старое воспоминание.

Я прошла мимо стены, на которой развешивала фотографии. Вот маленькая Сара. Такая малютка. Вот я с подружками, в саду, - сажала с мамой цветы, - с папой играем с собакой.

Я сморгнула слезы. На следующем снимки были мы втроем. Улыбаясь, мы смотрели в камеру, стоя на крыльце нашего дома. Тогда нас сфотографировали соседи, которых сейчас уже давно тут нет.

Я смахнула паль с наших лиц. Мама и папа.

- Просите меня, - попросила я прощения у призраков прошлого.

Я отошла от стены памяти. Подошла к столу, выдвинула ящик.

Когда мы уезжали отсюда, я оставила это здесь. Свой дневник, который хранил нашу с Михаилом любовь. Я раскрыла его, и старый корешок толстой тетради хрустнул. Пролистывая желтые страницы, я наткнулась на снимок. С одного края он был потрепан, а с другого его подпортило солнце. Но нас все равно было видно.