Спаси, но не сохраняй

nineteen

ай, не убивай! — pakalena

      — Антон?

      Арсений смотрит озадаченно, почти настороженно, и Принц вполне его понимает, потому что представляет, как выглядит со стороны: глаза в половину лица, пустой взгляд и едва ли не просвечивающая кожа. Он сейчас кажется еще более больным, чем до их знакомства, он уверен, потому что тогда болело тело, а сейчас все в разы хуже.

      Он не может выдавить из себя ни звука, поэтому просто делает шаг вперед, протягивает ему мобильный с открытой фотографией, забирает у него стакан с водой и, покачнувшись, отходит к окну. Из-за спины раздается сдавленный хрип, скрипит кровать, и Антону не нужно оборачиваться, чтобы видеть, что происходит.

      — Сука… — хриплое, болезненное, едва слышное. Мурашками по коже и каким-то поразительно тонким лезвием по запястьям. Прикосновения металла такие настоящие, что Принц невольно ведет пальцами по кисти, пытаясь отделаться от неприятных ощущений. Но не выходит — слишком глубоко, слишком внутри. — Антон, я… — кровать снова скрипит, и Антон чуть напрягается, понимая, что Арсений собирается подойти к нему.

      — Даже смешно, что мы только недавно говорили о доверии, да? — смешком срывается с его губ. — Очень вовремя он решил мне снимок отправить. Как будто чувствовал.

      — Антон, пожалуйста, — холодная, практически ледяная рука ложится на обнаженное плечо, и Антону требуется вся его выдержка, чтобы не скинуть ее, — просто не может. Это же Арс. Разве он может его оттолкнуть? Они ведь только что… Принц прикрывает глаза, стараясь дышать как можно глубже. — Позволь мне объяснить, — снова пробует Арсений, но Антон лишь качает головой.

      — Я знаю, что ты скажешь. Думаешь, я не помню, в каком состоянии забирал тебя из клуба? Думаешь, я не помню твое замешательство утром? Думаешь, я не помню все слова и угрозы Эда? Думаешь, я забыл твои слова? — он оборачивается и впивается в Арсения взглядом, скользя по синякам под глазами и дрожащим ресницам. — Не забыл.

      — Антон, я…

      — Не хотел, не планировал, не контролировал себя и не соглашался, — он не дает договорить — только улыбается кончиками губ, не понимая, откуда у него силы на это. Задыхается от зрительного контакта мгновение и отводит взгляд — не может. Кожу тянет, сдавливает спазмами, организм отчаянно нуждается в никотине, но ему сложно даже натянуть боксеры — шевелиться не хочется. — Понимаю. Прекрасно понимаю. Это был не ты.