Спаси, но не сохраняй

sixteen

      Воцаряется звенящая тишина, когда Антон, выйдя из больницы, широким шагом направляется к ожидающим его Паше, Оксане, Ире и Стасу и, поставив рюкзак на асфальт, заключает первого в объятия. Не крепкие, но ощутимые — оглаживает тонкими ладонями его плечи, улыбается и, отодвинувшись, поворачивается к остальным.

      Девушки, переглянувшись, прижимаются к нему одновременно, наперебой вереща о том, как волновались за него и как испугались, когда он попал в больницу, на что он отвечает слабой, но искренней улыбкой. Стас хлопает его по плечу и бормочет что-то про то, что он неплохо выглядит.

      Антон кивает всем, удерживая на губах улыбку, потом поворачивается и останавливается, уставившись немигающим взглядом на Арсения, который стоит чуть в стороне. Темные волосы ерошит ветер, синий пиджак делает глаза еще ярче, черные джинсы с дырками на коленях плотно облегают ноги, а красные кроссовки кажутся совершенно несуразными и дикими. Но в этом весь Арс.

      Боже, Арс…

      Антон сглатывает и делает пару шагов ему навстречу. Ему почему-то страшно — страшно видеть его так близко и понимать, что между ними нет больничной койки и проводов с капельницей. Все по-прежнему, только он до сих пор пахнет медикаментами и длинными коридорами.

      Хотя нет. Не по-прежнему. Что-то изменилось. Они изменились.

      Антон помнит десятки сообщений Арсения, помнит его взгляд, когда он впервые зашел к нему в палату, помнит его дребезжащий, как разбитый стакан, голос, помнит слабые объятия, потому что он боялся ближе, помнит порывистое дыхание на шее, помнит его фигуру, скрючившуюся в кресле, каждый раз, когда Принц приходил в себя, помнит его зажатый в углу губ язык, пока он рисовал что-то в своем блокноте, помнит его губы у уха и пальцы под одеялом.

      Помнит и чувствует, как сердце замирает, дернувшись, и падает куда-то очень глубоко — не достанешь. Если бы Антон был романтиком, он бы сказал, что к ногам Арсения, но это было бы слишком глупо.

      Поэтому он просто стоит и наблюдает за тем, как Арсений, одернув край пиджака, подходит к нему и, замерев в полуметре, с улыбкой разглядывает его. Привычно склоняет голову набок, оценивающе скользит взглядом по лицу, словно сканируя, сталкивается глазами и хмыкает.