Спаси, но не сохраняй

twenty five

юлианна караулова — внеорбитные (в мужской тональности)

тима белорусских — поезда

время сжигать мосты и менять сгоревшие лампочки

      Ненавижу поезда. Душно, трясет, шумы постоянно внешние, от которых не спрячешься, даже если наушники в уши воткнешь. А сейчас даже слушать ничего не хочется — голова слишком кипит.

      Давит.

      Душит.

      Кроет.

      Как же тошно.

      Покурить хочется мучительно, но вставать и идти в специальный вагон не получается — ноги не слушаются, а руки трясутся так, что сидящая рядом бабушка скоро молиться будет, решив, что во мне дьявол пляски свои устроил.

      Только все наоборот — у меня внутри пустота. Вакуум. Большое сквозящее ничего, в котором противным, болезненным набатом бьется уже несколько минут е г о надрывное: «Почему?».

      Снова дышать не выходит. Блять. Делаю несколько жадных глотков из бутылки, морщась от того, что вода противно-теплая, и прижимаюсь горящим виском к стеклу, пытаясь отвлечься на быстро сменяющийся пейзаж. Деревья, заборы, граффити, здания, кусты, поля, река… Глаза, губы, кожа…

      Антон ненавидит меня меньше, чем я себя. Без перебора, конечно, когда у человека происходит сдвиг по фазе и он руки на себя накладывает, но все равно — презрения слишком много, непонимание самого себя, нежелание принимать ебаную реальность, которая теперь грязно-серая.

      Ненавижу возвращаться в прошлое и пытаться понять, когда я упустил контроль. Той ночью в московском клубе? На вечеринке по случаю дня рождения Паши? В больнице, когда впервые прорвался к Антону после приступа? Вариантов так много, еще больше моментов, столкновений и прикосновений, желания, которое покалывало в кончиках пальцев и отдавалось теплом в груди.