Дитя Разлома: Миссия Выжить Том 1

Глава 8 Наречение 4

     — Так святая сила лечит ранки? — спросила Лотта, с трудом удерживая в ручке ложку и поднося пресную похлебку ко рту, пока Ахин активно делился историями о храме.
     — М-м-м! — парнишка сделал большой глоток бульона прямо из тарелки. — Но зависит от наделенности святой силы. Обычно, у высших священников, подобным господину Каину, — он указал на мужчину по другую сторону стола ложкой, — больше святой маны, чем у остальных. От смерти они, конечно, не спасут, но средней тяжести раны затянут.
     — Здесь своя иерархия, — Исен вытерла рты детей салфеткой, не сдерживая очередной закат глаз на безманерность Ахина. — Чем больше у тебя святой силы в теле, тем выше твое положение в храме. Мы с Ахином - низшие священники, потому что богиня одарила нас чисто номинально. 
     — Вот-вот, такие крупицы святой силы, что ею даже нельзя пользоваться! Разве это справедливо? Почему я из-за такой глупости должен заниматься грязной работой? У меня, вон, руки все стерлись и обмерзли от постоянной стирки в ручье, — юноша демонстративно выставил мозолистые и грубые, в сравнении с изнеженной кожей Шарлотты и Оскара, ладони на показ, и, конечно, встретил недовольный взгляд Исен и хмурое выражение лица Каина. — Ну, впрочем, кхм, не так уж это и несправедливо, да? — Ахин сразу неловко ретировался, склонившись над тарелкой, начал активно делать вид, что занят своей едой.
     Тишина затянулась. Дети, будто поняв, что услышали то, что слышать им было не очень то и нужно, быстро доели пресную похлебку с хлебцами. Каин встал из-за стола, что знаменовало конец трапезы, а Ахин сделал последний большой глоток и спрятал хлебцы в рукава своей одежды. Исен снова убедилась, что господа достаточно чисты, и встала из-за стола.
     Ужин был легким, как и обед, но достаточно сытным. Однако многие дети оказывались не готовы к такой безвкусице, из-за того, что дома кормили их куда лучше и насыщеннее, и устраивали истерики. Как бы смотрящие не пытались блюстить тишину, однако их попытки, в большей степени, были тщетны. Поэтому, когда все пятеро покинули столовую, все с облегчением выдохнули, хотя уши еще долго болели.
     Приняв необычную ванну в деревянной бочке, Лотта забралась на кровать к Оскару. Тот чуть подвинулся в сторону, освобождая место рядом с собой для Шарлотты, пока с его влажных волос скатывалась вода, и лишь больше мокла подушка.
     — Спокойной ночи, леди и лорд, — Исен потушила свечку. — Попрошу не покидать комнату, — дверь захлопнулась, и дети остались наедине лишь с темнотой и тишиной.
     — Ты спишь? — шепотом спросил мальчик, сжав руку сестры.
     — Нет, — ответила она таким же шепотом.
     — Я... Я скучаю по маме с папой... — его голос надломился.
     Лотта, привыкнув ко тьме, лишь смутно видела профиль мальчика: его взгляд был устремлен в потолок. В ее груди что-то неприятно сжалось, видя обычно тихого и незаинтересованного Оскара в таком уязвимом состоянии. В глубине ее души будто зародилась чужеродная ей грусть и тоска.
     — Не плачь... Они нас заберут завтра утром, — прошептала девочка, сжав его руку сильнее.
     — Хочу домой... Хочу в свою постель, — его голос задрожал еще больше, становясь более прерывистым. — Хочу к маме и папе.
     — Но здесь тоже весело, нет? — Лотта вытерла пальчиками крупную слезу, скатывавшуюся с его пухлой щеки.
     — Весело. Но...
     Малыш всхлипнул, повернулся на бок и уткнулся лбом в плечо Лотты в поисках хоть какого-то знакомого комфорта. Сейчас мальчик совсем не казался таким храбрым, как это было в начале дня, при посторонних людях. Он старался держать фасад, старался быть хорошим старшим братом и справился с этим настолько хорошо, что до сего момента никто даже не догадался о его настоящем состоянии.
     — Тише-тише, — девочка тяжело вздохнула, поглаживая его спину. — Просто отдохни, совсем скоро мы вернемся домой.
     Шарлотта напевала колыбельную, которую часто пел им отец перед сном, успокаивающе поглаживая мальчика по спине. Неизвестно сколько времени прошло в этой темноте, но Лотта облегченно выдохнула, когда дыхание Оскара замедлилось, а всхлипы прекратились. Она аккуратно сняла последние слезинки с черных ресниц мальчика и поцеловала его в лоб. Но к ней сон не спешил, заставляя ее только мучительно ворочаться, и лишь боязнь разбудить бедного мальчика подтолкнула Шарлотту встать с кровати и нарушить запрет. Лишь совсем ненадолго, я же буду здесь, совсем недалеко. Я же не собираюсь никуда уходить.
     Открыв, к ее удивлению, незапертую деревянную дверь, Лотта зажмурила глаза от яркого лунного света. Луна сегодня сменила цвет с бледного желтоватого на холодно голубоватый оттенок и горделиво возвышалась над темными облаками. Она будто всем своим светом и видом говорила: "Я! Я властительница ночного небосвода! Лишь я достойна внимания. Ни звезды, ни облака, ни моя сестра Солнце! Лишь я... Сегодня только я правлю балом!"
     — Прелестный цвет, не правда ли, дитя? — раздался бархатистый голос, разливающийся теплыми волнами по темному одинокому коридору, перекрывая даже холодность лунного света.
     Лотта вскинула голову, вздрогнув от неожиданности, замечая неподалеку незнакомца. Его присутствие казалось здесь лишним. На священника незнакомец не походил, его темно-синяя накидка явно говорила об этом.
　Лицо оставалось неопознанным, так как было скрыто не только капюшоном, но и будто сгущающейся тьмой, плотной дымкой укрывающей черты лица от любопытных глаз. Однако, несмотря на все это, Лотте он показался знакомым. Тепло его взгляда убеждало ее в чувстве безопасности.
     — Знаешь, дитя, обидно, что такое редкое явление, — он указал на луну кивком головы, — останется едва заметным для мира, — он грустно усмехнулся. — Чудеса всегда проходят мимо людского внимания, — он снова посмотрел на Лотту и, насколько можно было судить, улыбнулся ей. — Думаешь о том, где видела меня?
     Лотта неуверенно кивнула. Она не чувствовала от него угрозы, но столько вопросов зародилось в ее сознании, язык же будто присох, и ни один из них не смог сорваться с ее губ.
     — Тогда это, вероятно, слишком давняя история, — уклончиво ответил он. — Я просто пришел убедиться, что ты в порядке, дитя.
     — Вы... по поручению папы? — неуверенно спросила она, на что незнакомец лишь тихо рассмеялся.
     — Нет, дитя, — он подошел к ней ближе и опустился до уровня ее глаз. — Я здесь по другой причине. Ты не должна была оказаться здесь. У судьбы на тебя были другие планы, но... неожиданно это тело оказалось для тебя самым подходящим. Я рад.
     — Т-ты знаешь что-то о душах? — неуверенно спросила Лотта, на что мужчина только усмехнулся.
     — Больше, чем кто-либо, — он слегка щелкнул ее по лбу с усмешкой. — Твоя душа отличается от других. И твоя главная задача - сохранить ее. Физическая смерть, увы, уничтожит твой эфир, если он развеется - тебя ждет безвозвратная смерть. Уверен, твоя семья встанет на твою защиту в случае угрозы, но жизнь, пожалуй, слишком непредсказуема, поэтому я хочу оставить тебе несколько подарков.
     — Не нужно, — девочка мотнула головой, отказываясь от сомнительных даров от незнакомца. Его осведомленность... если честно, пугала, однако теплый, почти родительский голос нежно убаюкивал настороженные сомнения Шарлотты.
     — Нужно, дитя, просто необходимо, — он положил руку ей на голову прежде, чем она успела отшатнуться, и в этот момент вокруг них появлялись золотые частицы, которые закружились в прелестном переливающимся танце. — Я знаю, что ты проходишь через обряд наречения, дитя. Эти люди дают "священные имена", читая их из прошлой жизни при помощи артефакта. Но раз ты живёшь в первый раз, то и прошлого имени у тебя нет. Никто не должен узнать об этом, поэтому я дарую тебе прошлое имя, если не возражаешь.
     Золотые крупицы замерцали, переливаясь и отражая в своих частицах свет голубой луны. Искренняя пляска живых искр вскоре замерла, и они посыпались как песок в часах на пол.
     — И ещё один подарок, — песок с краев текуче переместился в центр, после чего кольцо мерцающего песка воспарило, формируясь в изображение циферблата, и впиталось область возле сердца девочки. — Это поможет тебе, когда нужно будет все изменить.
     — Я... Я ничего не понимаю... Ты знаешь мою судьбу? Кто ты? Что мне нужно делать? — ошеломленно спросила Лотта, касаясь своей чистой, без единого рисунка кожи.
     — Судьба... — он горько усмехнулся. — Не беспокойся о ней, уверен, ты сможешь... А впрочем, ты сама все увидишь. Теперь мне пора идти. Береги свою душу, дитя.
     Оставшаяся часть песка по приказу хозяина опала, расползаясь в форме магического круга и магнетически переливаясь. Незнакомец шагнул в центр, провоцируя круг светится ярче, а затем обернулся и помахал девочке. Лотта же, чувствуя, что он вот-вот исчезнет и она не получит ответы на вопросы, схватила его за рукав темной мантии и выпалила первое, что пришло в голову.
     — Ты не сказал, какое имя мне дал! И-и-и как тебя зовут?
     Мужчина лишь снова по-доброму рассмеялся. Он снова потрепал девочку по голове, а в его голосе чувствовалась улыбка.
     — Всему свое время, дитя, — он выпрямился, с некоторой неохотой покидая ее. — А мне действительно пора идти. Береги себя, дитя.
     Незнакомец растворился, будто его никогда и не существовало, а все происходящее было лишь галлюцинацией. Шарлотта же так и осталась стоять с протянутой рукой, в которой несколько мгновений назад была ткань. Она пару раз сжала и разжала кулак, проверяя реальность происходящего, а потом решила, что с нее довольно приключений, и быстро вернулась в комнату под нагретое Оскаром одеяло. Однако спать совсем не хотелось. Лотта положила ладонь на сердце, но никак не могла ни забыть, ни понять слов того человека. И также не могла вспомнить, где же она видела его.