Living in the shadows

Свет мой, зеркальце...

Вечером, уже после отбоя, я всё же вышел из комнаты искать директора. Над внешним видом решил не заморачиваться, надев поверх серой, ужасно помятой, рубашки белую накидку и такие же мятые тёмные штаны. Волосы завязывать тоже не стал — помытые — уже хорошо. Ладно, ради приличия я умылся и нанёс на кожу масло пиона. Ну, чтобы мелкие нарушители, которых я мог встретить в коридоре, не думали, что всё так плохо. Было всё хуёво, но я держался.

Ровно до того момента, как понял, что директора нет ни в кабинете, ни у себя в опочивальне. И как мне нужно было его искать? Какое заклинание помогло бы мне найти старого пердуна в, дай бог огроменном замке, и не дай бог где-то на территории школы, включая вонючий тёмный лес! Ахалай махалай, выходи давай?

Сначала я обрадовался, думая, что не судьба, но я же пытался! А потом вспомнил, что Дамблдор мог снова баловаться с зеркалом, в котором увидеть можно глубокие и отчаянные желания. Чёрт, да как же его… Еиналеж. Почему только сейчас до меня дошло, что его название задом наперёд буквально означало «Желание». Вот это создатель знатно заморочился. И да, почему мои ноги несли меня в кабинет, в котором оно пылилось?

Помню, как Дамблдор застал меня возле этого исчадья ада, в котором я, как оказалось, уже пять часов подряд видел свою счастливую семью… вместе с отцом. Видел его только по фотографии, которую потом мать спалила, но запомнить успел. У него была густая светлая шевелюра и очень добрые глаза. Даже сейчас я проклинал уже мёртвую мать за то, что она убила его.

Директор ничего про увиденное в отражении не спрашивал, сказал только, что, смотря в зеркало многие теряли связь с реальным миром и доходили даже до умопомешательства. Хотя нет, спросил он видел ли я только себя. Вопрос долго казался мне странным, пока я не узнал, что если видишь только своё отражение — ты чёртов счастливчик, у которого есть буквально всё, что нужно. Да, дед, зная мою биографию, знатно меня подколол.

Потом я, конечно же, опять пытался прокрасться к зеркалу, взглянуть на свою счастливую жизнь хотя бы ещё раз, но каждая попытка заканчивалась тем, что мне приходилось прятаться от директора. Он тоже тосковал по кому-то или чем-то. В любом случае, в такие моменты мне становилось его нереально жалко.

Сейчас же Дамблдора в закрытом от посторонних, но не от любопытных, кабинете его не было. А зеркало, закрытое пыльной белой тряпкой, было. И мне бы уйти по-хорошему, но… Естественно, тряпка полетела на пол, а передо мной оказалось зеркало Еиналеж. Я со странной жадностью стал рассматривать каждую деталь рамы, особое внимание уделяя раме. «Я показываю не твоё лицо, но желание твоего сердца». Надпись была зеркальной, но прочитать её было не трудно. Да и потом, фраза въелась в память. Чёрт.