Только между нами

22. Лиса

«Что я делаю? - мысленно спрашиваю себя, пока пробираюсь на заднее сиденье подъехавшего такси. - Что творилось у меня в голове, когда я согласилась поехать к нему домой?» Запах пыли и синтетического ароматизатора, которым насквозь пропитан салон дешёвого авто, удваивает сомнения. Сжав колени, я смотрю на дверную ручку слева от себя. Ещё ведь не поздно потянуть её и выйти.
Но эти мысли как по щелчку вылетают из головы, когда рядом опускается Чонгук и простым, естественным движением закидывает руку мне на плечо, прижимая к себе. В ту же секунду ком из страхов и вопросов трансформируется во что-то мягкое и тёплое, позволяющее мне ещё немного не думать. Остаться одной - означает начать грызть себя заживо, а рядом с Чонгуком я получаю отсрочку. Я устала ходить идеально прямо. Хочу улучить ещё немного времени, чтобы расслабить затёкшую спину, откинуться назад и позволить чему-то меня держать.
Чонгук называет водителю адрес - отсюда максимум километр, который нам, разумеется, невозможно пройти пешком. Я опускаю плечи и утыкаюсь щекой ему в грудь. Если не разрешать себе думать, то становится хорошо. Не думая, получается забыть о цифрах, статусах и прочих минусах. Сейчас меня обнимает мужчина, а я в его объятиях чувствую себя слабой, но защищённой женщиной. Говорят, нужно учиться жить здесь и сейчас. Именно это я сейчас и практикую.
К сожалению, нужный километр мы проезжаем быстрее, чем мне бы хотелось, и спустя каких-то пять минут приходится покинуть уютный вакуум. С дневным светом, щедро полившимся на голову, наваливаются и сомнения. Особенно сильными они становятся, когда я смотрю на подъездную дверь, неровно выкрашенную в серый. Последний шанс уйти.
- Идём, - окликает меня Чонгук, а его пальцы мягко тянут за локоть.
Выйдя из оцепенения, я шагаю вперёд. Вызов такси займёт несколько минут, которые придётся провести на улице, а это тоже не подходящий для меня вариант. Сейчас мне ближе замкнутое пространство, где будет мало света и много того, что Чонгук может мне предложить.
В квартире пахнет им: кондиционером для белья и немного сигаретами. Ещё присутствует лёгкий запах дерева, обычно исходящий от новой мебели. В интерьере преобладает недорогая «ИКЕА», так что это, скорее всего, её заслуга.
- Ну и каков твой вердикт? - спрашивает Чонгук, внимательно следя за тем, как я оглядываю стены.
- Не похоже, чтобы ты слишком заморачивался при выборе съёмного жилья. Эта квартира больше подходит для девочек-студенток из педагогического. Но из плюсов - здесь всё свежее, кроме того жуткого комода в коридоре.
Я говорю как есть и лишь потом понимаю, что продолжаю вести себя стервозно. К чему это высокомерие и разбор полётов от женщины, живущей в загородном особняке стоимостью с десяток таких квартир? Ясно ведь, что Чонгук не от избытка денег арендовал именно это жильё.
- Извини. - От внезапной растерянности я переступаю с ноги на ногу, невольно отмечая, что на ступни не налипает мусора. - Квартира отличная. И мне очень нравится, что у тебя так чисто. Ты сам убираешься?
Всё это время Чонгук улыбался, но к концу моей тирады его улыбка перетекает в тихий смех.
- Не надо извиняться, Лиса. Когда я арендовал эту квартиру, интерьер был последним, что меня парило. Просто нужно было уложиться в определённую сумму. Дважды в неделю приходит убираться соседка. Я люблю чистоту, но мыть полы и прочее предпочитаю доверять кому-нибудь другому.
Напряжение во мне ослабевает. Он и правда не обиделся. И ещё хорошие новости: у нас получается поддерживать разговор. Если бы пришлось молчать - это было бы ужасно.
- То, что ты любишь чистоту, уже огромный плюс, - мягко замечаю я, решив наконец сказать ему что-нибудь приятное. - Не все мужчины могут этим похвастаться.
- В квартире моей матери всегда было грязно. Многие, повзрослев, пытаются изменить сценарий из прошлого. - Улыбка исчезает с лица Чонгука, делая его серьёзным: - Если ты хочешь сходить в душ, то не стесняйся. Я дам тебе свежие полотенца и даже заварю чай.
С небольшой заминкой киваю. Душ мне действительно необходим. Сперму и подтёки косметики я наспех стёрла салфетками, но едва ли это уровень чистоты, достойный женщины. Проблема в том, что я привыкла считать гигиенические процедуры интимным процессом, и проводить их в незнакомой квартире - это... С другой стороны, принять здесь душ едва ли интимнее, чем позволить трахнуть себя на рабочем столе без презерватива.
Душевая - это небольшая комната, в которой компактно совмещено всё необходимое: стиральная машина, ванна, раковина и унитаз. С благодарностью и не без смущения я принимаю стопку полотенец из рук Чонгука и запираю за собой дверь. Даю себе не больше минуты на то, чтобы посмотреться в зеркало и со вздохом покачать головой. Но мой сегодняшний девиз - не думать, поэтому, когда рой мыслей начинает неумолимо жалить, я скидываю платье и включаю воду.
По счастью, сама ванна тоже чистая, без серости и ржавых пятен, поэтому брезгливости, стоя в ней, я не испытываю. Правда, когда начинаю мылить голову мужским шампунем, который миллионы раз видела на прилавках супермаркетов, приходится увеличить напор воды до максимума, чтобы заглушить воскресшие мысли. Жить здесь и сейчас. Сегодня только это важно.
Маски или кондиционера для волос здесь, разумеется, нет, как, впрочем, нет крема для лица, фена и даже расчёски. Я прочёсываю спутанные волосы пальцами и растерянно смотрю на серый комок платья, валяющийся в ногах. Надевать его совсем не хочется. Так и выхожу: с волосами-сосульками, прилипшими к плечам, и замотанная в махровое полотенце.
Чонгук сидит на диване. Перед ним на квадратном столике стоят две чашки и чайник. Смущение во мне сменяется приливом теплоты. Чай для меня давно заваривает только мама.
- Я не нашла расчёски. - Со смешком убираю волосы за ухо и киваю на столик. - С чем он? Пахнет вкусно.
- Расчёска лежит на жутком комоде в коридоре, - хрипло отвечает Чонгук, скользя по мне взглядом. - Я забыл тебе сказать.
По коже ручейками разбегается ток. Он накаляет нервы, оживляя их, и стремительно концентрируется в животе. Я забываю и про чай, и про расчёску, и про то, что ещё минуту назад корила себя за идею приехать сюда. Потемневшие глаза примагничивают меня к себе, как на привязи тянут вперёд.
Я останавливаюсь лишь тогда, когда мои колени соприкасаются с его. Осторожно кладу ладони Чонгуку на плечи и со вздохом жмурюсь: в ответ его ладони опускаются мне под ягодицы. Огонь в животе разгорается так сильно, что опаляет грудь и лижет щёки. Его руки продолжают скользить выше, трогая, изучая, гладя.
Сглотнув, я опускаю глаза. Чонгук смотрит на меня. Губы приоткрыты, во взгляде чернеет голод.
- Я сниму его с тебя, ладно? Не могу больше ждать.
Я ничего не произношу вслух - просто киваю. Меньше часа назад Чонгук самовольно поимел меня сзади, а теперь спрашивает, может ли снять с меня полотенце. Есть в этом что-то трогательное. Наверное, отчасти поэтому там, в такси, я почувствовала себя защищённой. Чонгук действительно относится к женщинам с уважением.
Он не встаёт, просто тянет край полотенца вниз. Некрепкий узел на груди распадается, влажная ткань с лёгким шорохом падает на пол. Кожа густо покрывается мурашками, а сердцебиение поднимается к горлу. Я очень давно не стояла голой перед мужчиной. Почти каждый вечер, перед сном я раздеваюсь дома в присутствии мужа, но это другое. Чан давно перестал по-настоящему на меня смотреть. Чонгук же это делает. Его взгляд рисует неторопливые узоры на ключицах, груди, рёбрах и животе. Щёки вновь теплеют, хочется прикрыть глаза или попросить его прекратить. Я отвыкла, когда на меня смотрят, а тем более так, как он.
Его ладони ложатся мне на бёдра и тянут вниз, к нему. Когда я оказываюсь сидеть у него на коленях, в ушах тихо звучит: «Да, да, это именно оно». Нет времени думать о том, как всё выглядит со стороны, и о том, что мы с ним находимся в слишком неравных условиях: он снизу и одет - я сверху, с мокрыми волосами и голая.
- Ты даже лучше, чем я представлял, - охрипший голос Чонгука отдаётся в солнечном сплетении.
Я закрываю глаза и выдыхаю из лёгких застывший воздух - в эту секунду его губы сливаются с моей грудью. Между ног что-то остро сжимается, выталкивая наружу тёплую влагу. Я обвиваю руками его шею и прижимаюсь сильнее. Хочу. Пусть продолжает. Ласкает соски, посасывает их, сжимает в руках мои ягодицы и шумно дышит. Всё такое правильное, не поддающееся контролю. Жадное, страстное, спонтанное, без неловкости и необходимости себя заставлять. Когда не хочется смотреть и думать, а получается жить лишь ощущениями.
Чонгук поднимается с дивана и тянет меня вместе с собой. Моё тело плотно прижато к его, так что я чувствую, насколько сильно он возбуждён. Пока мы целуемся, влажно и с придыханием, я трогаю его член через брюки. Легко быть раскованной, когда не боишься быть неправильно понятой. И да, нет ничего удивительного в его дикой самоуверенности. Чонгуку точно не бывает стыдно, когда возникает необходимость избавиться от трусов. Забавно, но я ничуть не сомневалась, что там Золотой мальчик - именно такой.
Его губы сползают мне на ключицу, стекают к солнечному сплетению, исследуют рёбра. Я непроизвольно впиваюсь ногтями ему в плечи, когда его язык проникает в пупочную впадину. Следом широко распахиваются глаза.
- Не надо, - сипло бормочу я, глядя вниз.
Горячее дыхание касается половых губ, заставляя всё внутри сжаться в протесте.
- Почему? - Чёрные воронки его глаз находят мои. - Я очень хочу.
- Не надо.
Не знаю, почему я отказываюсь. Слишком интимно, наверное. Я не умею наслаждаться этим процессом - для такого нужно совсем выключить мозг и стать эгоисткой.
Чонгук выпрямляется и, заткнув мой рот своим, снова тянет меня на диван. На ощупь я нахожу его ремень и начинаю расстёгивать. Хочу повторения тех же ощущений: когда два человека сливаются в единую голодную массу, понимая, что в данную минуту они друг без друга никто.
Мне интересно каждое его прикосновение и то, как моё тело на него отзовётся. Интересно, каким образом Чонгук в меня войдёт: насадит на себя медленно или сделает это быстро и грубо? Устроит любой расклад - я просто хочу это поскорее почувствовать.
Мне приходится упереться носками в пол, когда Чонгук рывком спускает брюки. Член, покачнувшись, утыкается в полы его рубашки. Розовый, с выпирающими венами. Не получается думать, что его члену тоже двадцать три. Такой обязан кого-то трахать.
- Я могу принести презерватив.
Качаю головой и, приподнявшись на коленях, сильнее раздвигаю ноги. Плевать на презерватив. Мы уже сделали это без него, так что пусть будет сегодняшней традицией.
- Я пью таблетки.
Чонгук кивает.
- Хорошо. Я чист.
Я тоже киваю, и тогда он накрывает ладонями мои ягодицы, нетерпеливым движением заставляя опуститься ниже. Его рот вновь запечатывает мой, язык влажно щекочет губы. Я тихо мычу. Горячая вершина упирается в клитор, влажно скользит по нему до ярких искр перед глазами. Возможно, это заслуга долгой прелюдии, но я почти готова скулить от потребности в том, чтобы он в меня вошёл.
Всё происходит быстро и жадно. Чонгук толкается вверх, я опускаюсь вниз. Хорошо если минус жуткого комода скрасит отменная шумоизоляция, потому что я без смущения вскрикиваю. Мощное давление снизу выталкивает влагу из глаз, посылает волны дрожи по телу. Чонгук припечатывают меня к своему телу, его руки поднимают и опускают. Воздух накаляется столь стремительно, что за секунды исчезает весь кислород. Вниз-вверх. Вверх-вниз. Шумно, скользко, в какофонии его дыхания и моих стонов. Поцелуи до стука зубов. Раз за разом его член задевает какое-то уснувшее место внутри меня, нагнетая странное, на грани боли наслаждение.
- Трахать тебя охуительно. Нет других слов... Ты так стонешь... И пахнешь...
Я не умею быть такой откровенной, как он, и говорить все эти вещи, поэтому я просто целую его ещё.
Сложно не заметить: Чонгук не новичок в сексе и прекрасно знает, что делает. Его ладони, удерживающие мои ягодицы, успевают несколько раз погладить анус, пальцы растягивают половые губы, лаская их.
Я разрываю поцелуй, когда перестаю контролировать своё тело. Утыкаюсь губами в его лоб и с силой жмурюсь в преддверии приближающейся лавины. Каменеют позвоночник, плечи, ноги. Я знаю, что будет сильно, и захлёбываюсь этим предвкушением. Немного страшно.
Стоны выплёскиваются из меня один за другим одновременно с бешеной пульсацией, выталкивающей накопленное напряжение. Перед глазами застыло тёмное полотно, ежесекундно вспыхивающее золотым. «Господи!.. - истерично выкрикивает кто-то внутри меня. - Господи...»
- Можно в тебя? - примешивается к нему натянутый голос Чонгука.
Я едва успеваю кивнуть. Сейчас он мог бы попросить продать ему душу, и я бы с радостью сказала «да».
Его пальцы грубее впечатываются в мои ягодицы, скачки стихают, становясь медленными и глубокими. Чонгук глухо стонет, прикрыв глаза. Воздух пропитывается запахом семени.
Никто из нас, кажется, не в состоянии пошевелиться в течение нескольких минут, и только его губы несколько раз касаются моего плеча и шеи. Головы мы поднимаем синхронно. Думать, к счастью, всё ещё не получается - эхо оргазма слишком сильно. Его рот припухший и яркий, глаза мерцают. Мне вдруг хочется дотронуться кончиками пальцев до его лица и погладить. Чонгук был прав: об этом сложно жалеть.
Его ладони приходят в движение, приподнимая меня вверх. Я снова близка к тому, чтобы смутиться, потому что Чонгук опускает взгляд, глядя, как из меня выходит его член. Я прикусываю губу, когда из меня горячей струйкой вытекает сперма. Чёртов извращенец. Судя по тому, как напрягаются его скулы и вспыхивают глаза, именно на это он и хотел посмотреть.
Упершись ладонями ему в плечи, я встаю. По крайней мере, у меня не возникает вопроса, чем заняться ближайшие пару минут. Нужно пойти в ванную и снова залезть под душ.
- Мне потребуется ещё одно полотенце. - Я пытаюсь сказать это легко и с усмешкой, но проваливаюсь, потому что отвлекаюсь на вид.
Член Чонгука всё такой же напряжённый, будто пару минут назад не получил разрядки. Он несколько раз проводит по нему рукой и морщится.
- Я знал, что так будет, - говорит с усмешкой, кивая вниз, и встаёт. - Пойдём. Мне тоже нужно в душ.