Только между нами

46. Лиса

После конференции я уезжаю с ночёвкой к маме, как и обещала. До полуночи мы разговариваем на её кухне в окружении многочисленных баночек со специями, белоснежных вафельных полотенец, накрывающих ароматную выпечку, и вазочек с конфетами и вареньем. Всё вокруг такое предельно обжитое — не то что моя кухня в Бусанской квартире. Сладкое и мучное я не люблю, поэтому стол обычно пустует, а в готовке обхожусь самыми простыми блюдами из мультиварки. Вместо чайника у меня кофемашина.
— Ты ещё заедешь, Лис? — спрашивает мама, следя за тем, как я ковыряю утренний омлет, приготовленный специально для меня. Никто в семье его больше не ест. — После конференции?
— Не буду обещать, мам. Сегодня последний день. Возможно, потом придётся пообщаться с отдельными людьми в более неформальной обстановке.
— А-а-а… — понимающе и одновременно разочарованно тянет сама. — Ну хорошо. У тебя самолёт во сколько обратно?
— Так же утром. Переночую у себя, чтобы тебя не дёргать, и утром вызову такси в аэропорт.
Мама, кажется, хочет возразить, но потом, будто передумав, обходит стол и обнимает меня со спины.
— Так хочу, чтобы ты счастлива была, дочь, — шепчет она, прижимаясь губами к моей макушке.
Я накрываю её суховатую ладонь своей и мягко поглаживаю.
— Я знаю, мам. У меня всё хорошо. Чтобы ты не волновалась, попрошу Богëна меня встретить.
— Присмотрись к нему, — подхватывает она. — Сама же говорила, что умный и образованный.
Я молча усмехаюсь. Да, говорила. Когда мы обсуждали наше с ним партнёрство.
— Неудачный брак сильно ранит, это я по себе знаю, — вдруг начинает тараторить мама. — Но это не конец света, Лис. На меня посмотри. А ты ещё такая молодая у меня, такая красивая. У Чана дети появились, и у тебя будут.
Мне почему-то становится ещё смешнее. Бедная моя мама. Она уверена, что я раздавлена неудавшимся браком и отсутствием детей.
Моя одержимость материнством прошла. За два года было время многое переосмыслить. Я по-прежнему хочу стать матерью, но это желание перестало быть навязчивым. Сначала хочется стать счастливой, а остальное потом. Вот так. Дети не спасение от одиночества. Дети — это когда тебе есть что безвозмездно отдать. Всё по порядку. Но яйцеклетки я всё же заморозила.
Мы с мамой повторно обнимаемся в прихожей, задерживаясь в объятиях друг друга чуть дольше. С появлением Чхоля у неё останется меньше времени, чтобы меня навещать, и хочется как-то компенсировать будущую разлуку.
— Я позвоню, как прилечу, — обещаю, обернувшись в дверях. — Береги себя, ладно?
* * *
Второй день конференции ощущается более блёклым, чем первый. То ли Гумбольдт задал слишком высокую планку, то ли прошёл эффект новизны. В перерыве между выступлениями я много общаюсь со старыми знакомыми — здесь их более чем достаточно. Несколько раз вижу Чонгука. Он всегда не один: то стоит с Хваном, то разговаривает с кем-то из гостей. Но он, конечно, меня видел. И знает, что я тоже видела его.
— Ну и как тебе сегодняшнее действо, Лалиса Манобан? — раздаётся справа знакомый звучный голос.
Вздрогнув от неожиданности, я поворачиваюсь. Был бы это мультик — потёрла бы глаза.
— Здравствуйте, Ли Хван, — здороваюсь с запинкой, начиная теряться под пристальным взглядом бывшего наставника. — Рада вас видеть. Перелёт однозначно этого действа стоил.
— Да, ты же теперь в Бусане обитаешь. Уломал тебя Сонук . — Густые тёмные брови Хвана с иронией приподнимаются. — Ну или ты его уломала.
Я слишком поражена происходящим, чтобы пытаться отыскать скрытый смысл в его последней фразе. Ли подошёл ко мне сам. И кажется, пытается шутить.
— Это был взаимовыгодный переезд, — стараясь не перегибать с благоговением и подобострастием, отвечаю я.
Нечаянно смотрю поверх его плеча и встречаюсь глазами с наблюдающим за нами Чонгуком. Быстро возвращаю взгляд к Хвану:
— А вы? Как вижу, не изменяете традиции саморазвития.
— А я тебе что всегда говорил? Сначала саморазвитие — необходимость, потом — твоя ответственность.
Я с улыбкой киваю:
— Помню.
— Фамилию свою вернула или мужа оставила? — неожиданно спрашивает Хван.
Хотя почему неожиданно? Раньше он запросто мог задавать вопросы о личном. Так я и купила квартиру. Ли Хван вызвал меня к себе посреди рабочего дня и в лоб спросил, сколько у меня есть денег на первоначальный взнос. Спустя два дня я оформляла документы на ипотеку по самому льготному проценту. Таковы были бонусы при внесении более семидесяти процентов суммы от стоимости жилья. Таких денег у меня самой, конечно, не было. Это Хван помог.
— Нет, не оставила. Теперь я снова Манобан.
В ответ Ли неопределённо хмыкает. Я пока не могу понять, как он относится к этому факту. Хотя догадаться можно. Он всегда недолюбливал Чана.
— За Чона спасибо. — Серо-голубые глаза пристально смотрят в мои. — Дельный парень.
Кровь бросается в лицо, то ли от упоминания Чонгука, то ли от нежданного разоблачения.
— Откуда знаете? — честно спрашиваю я.
— Два плюс два сложить не сложно. Ты ушла из компании Чана, про Чона поползли слухи. Потом Сонук по-родственному попросил его трудоустроить, и ты следом приняла его приглашение на шефство проекта.
— От вас ничего не утаить, — улыбаюсь я, чувствуя странное облегчение от того, что он знает. — Пусть останется нашим секретом, ладно?
— Ну пусть останется, раз так сильно хочешь. Только думаешь, Чонгук не в курсе?
Мне требуются усилия, чтобы вновь не посмотреть поверх его плеча.
— А он в курсе?
— Так он же вроде как прогнозист, — отвечает Хван то ли всерьёз, то ли в шутку.
В душе бушует самая настоящая буря. Только какой в ней смысл? Всё равно это ничего не меняет. Думаю, Чонгуку хватило мудрости понять, что к Хвану его взяли не из милости. Свой успех он заслужил сам, в противном случае никакие увещевания Сонука не помогли бы.
Хвана окликают, и он переключает внимание на нового собеседника. Стоять и подслушивать становится неудобно, и я решаю уйти.
— Лиса! — окликает меня Ли Хван. — Ты после конференции куда?
В горле встаёт ком. Так запросто и по-свойски он спрашивает о моих планах, будто и не прошло всех этих лет. Будто я всё ещё его семья.
— Осокин в «Гаде» звал.
Скривившись, Хван делает нетерпеливый жест рукой.
— А то ты с ним в Бусане не соберёшься. «Лимерик» в шесть. Кëн твой любимый тоже будет.
Кëн Ду— это правая рука Хвана, старейший из его сотрудников. Мы с ним сидели в соседних кабинетах и были очень дружны. Я даже была на дне рождения его дочери.
— Приду. — Я старательно удерживаю улыбку, чтобы она случайно не спала, обнажив моё расшатанное состояние. В груди клокочет, а глаза самовольно обшаривают толпу в поисках синего костюма. — Тогда до встречи.