Отражения | СюэСяо - modern!au

Проблемы, офицер?

Даже на самой скучной работе есть место сюрпризам. А вот приятные или нет, даже и не сказать. Но забыть о таком будет сложно. | Рейтинг R

Подарок для TaniShani

---

— Не очень понимаю, в чем дело, — честно признается Сяо Синчэнь, потирая пальцами переносицу. Слишком много информации за последние несколько минут, а ведь смена еще не успела начаться!
— Я сам ничего не понимаю, — кривясь, отвечает ему Сун Цзычень, лучший друг еще с начала обучения, а теперь и напарник.
В этом богом забытом месте, куда отправили двух свежеиспеченных кадров полиции зарабатывать стаж, практически ничего не происходит. Пара крохотных участков на разных концах города, которые можно смело объединить в один и ничего не изменится — работники между ними тасуются туда-обратно без особых потерь и выполняют функции какие придется. Самым крупным происшествием, которое случилось за последние полгода, можно считать драку на чьей-то свадьбе, где шаферу нанесли легкие телесные повреждения.
А за звание самого опасного преступника, изредка оказывающегося в небольшой камере, борются исключенный из колледжа студент, периодически разбивающий витрины в порыве лирических страданий, и довольно безобидный престарелый пьяница, имеющий дурную привычку, приходя в нужную кондицию, поносить местные власти. И то, что сейчас заключенным является кто-то новый — поистине удивительно.
— И все-таки?
— Его привезли откуда-то сверху, — Цзычень выразительно указывает на обшарпанный потолок, но имеет в виду, разумеется, высшее руководство, а не обитателей второго этажа, в преддверии ночной смены уже пустующего. — Никаких документов, только приказ и настоятельная рекомендация не задавать лишних вопросов. Сказали, что к двум часам ночи приедут и заберут, а наша задача — просто не спускать с него глаз.
— Как кота на передержку... — бормочет Синчэнь.
— Лучше бы кота, — не скрывая своего раздражения, кривится напарник. — Мой тебе совет — даже не пытайся с ним разговаривать, а то знаю я тебя.
Сяо Синчэнь весьма благосклонно относится к сменам, когда ему выпадает изображать из себя надсмотрщика. Он искренне считает, что воспитательно-задушевной беседой можно решить как минимум половину проблем, и заключенные очень подходят для проверки этой теории. Возможно, это как-то связано с компенсацией неудавшегося поступления на факультет криминальной психологии, но тем не менее. За время работы в участке он неплохо успел познакомиться с «постоянными клиентами», и каждый раз они раскаиваются в своем поведении!
— А что с ним не так?
— Мне хватило двух часов, чтобы захотеть кого-нибудь убить. И я не уверен, его или себя, — веско добавляет Сун Цзычень. А его здорово довели, что же там за такой интересный преступник? — Так что, ради всего святого, просто не обращай на этого придурка внимания, пока его не заберут. Не реагируй на просьбы сводить его в туалет, дать поесть, попить, прогуляться и прочее — не положено.
— Это как-то жестоко, — хмурится Синчэнь.
— Потерпит, не так уж много осталось. А вот когда его заберут, пускай сами ему развлекательную программу устраивают.
— Я очень постараюсь, — обтекаемо обещает он. Гарантий в таких случаях давать нельзя — а вдруг пленнику станет плохо, или случится что-нибудь непредвиденное?
— Разумеется, — не особо веря в слова друга, бросает Сун Цзычень, наконец ставя последнюю подпись в журнале передачи смены, что дает ему полное право отправиться домой.
Как только за ним закрывается дверь, Сяо Синчэнь первым делом подходит к металлической решетке, чтобы хотя бы посмотреть на это чудо природы, оказавшееся под стражей в провинциальном полицейском участке.
Меньше всего заключенный похож на опасного преступника в классическом понимании этого слова, однако Синчэнь прекрасно понимает, что на один внешний вид в таких делах ориентироваться глупо. Загадочный обитатель камеры больше напоминает завсегдатая рок-концерта или просто любителя подобного стиля: черная потрепанная кожанка с темной футболкой под ней, узкие драные джинсы, тяжелые ботинки; образ завершают стянутые в высокий хвост сильно отросшие волосы. На вид ему явно не больше двадцати пяти, скорее даже ближе к двадцати. И... кому пришло в голову приковывать его к металлической перекладине над и так не самой удобной скамьей? Причем две пары наручников не пожалели, по одной на каждую руку. Очень хочется верить, что это не дело рук Цзыченя.
Все это время заключенный делает вид, что не смотрит в ответ, только искоса поглядывает из-под длинной челки. Разумеется, он прекрасно слышал разговор своих надсмотрщиков, но никак не комментировал, что весьма странно в свете предостережений напарника. Но стоит только об этом подумать, как пленник поднимает голову.
— Проблемы, офицер? — с неприкрытым сарказмом спрашивает он тягучим, будто обволакивающим голосом. От решетки до скамьи несколько метров, но удается разглядеть появившуюся на его лице ехидную широкую улыбку, словно призванную продемонстрировать весь набор зубов.
— Что? — изумленно спрашивает Сяо Синчэнь. Этот вопрос, точнее его тон, неожиданно выбивает из колеи.
— Что слышал. Или ты еще ко всему прочему и глухой?
«Ко всему прочему». Видимо, заключенный имел в виду очки, красующиеся на лице надсмотрщика. В последний год обучения у Синчэня начало падать зрение, и это вызывало массу беспокойства насчет шансов успешно закончить курс. Хотя можно ли считать успехом, что в итоге он оказался здесь, а не в крупном городе, где мог принести реальную пользу? Цзычень, которому как раз ничего не мешало быть отправленным не в глухую провинцию, относился к этому более философски. Но была в этом и польза: здесь полицейский может быть даже инвалидом, главное, чтобы был, потому можно не мучиться с линзами и спокойно копить на лазерную коррекцию.
— Никаких проблем, — решает ответить на заданный ранее вопрос Синчэнь, игнорируя нападку. — И, надеюсь, ты мне их не создашь.
В ответ пленник смеется. И от этого почему-то становится не по себе. С другой стороны, как еще нужно себя чувствовать в присутствии определенно опасного субъекта, которому разве что гирю на ногу не навесили и доставляют невесть куда в условиях секретности? За что его посадили? Кажется, последний вопрос Сяо Синчэнь проговаривает вслух, потому что тут же следует ответ:
— За кражу.
— И что же ты украл? — ну слишком интересно, чтобы сдержать любопытство. Конечно, велено не задавать лишних вопросов, но ведь не уточнялось, кому именно.
Заключенный встряхивает головой, чтобы отбросить в сторону мешающую челку, и уже в открытую оглядывает собеседника откровенно оценивающим взглядом, будто решает, заслуживает ли тот подробностей. Сам себе кивает, судя по всему, посчитав его достойным, и, выдержав драматическую паузу, тянет:
— Твое сердечко, офицер.
— О, боже, — прикладывает руку к лицу Синчэнь. Какая неуместная банальщина — здесь же не бар с дешевыми коктейлями, где что-то в этом роде может сработать!
— Не веришь? — с едва ли не обидой спрашивает пленник. — А зря.
— Очень смешно, — хмыкает Сяо Синчэнь, ни капли не оценив шутку. — Мы даже не знакомы, так что это слишком самонадеянно, не считаешь?
Он уже готов развернуться и пойти к своему столу; больше с этим парнем говорить не о чем, а позволять развлекаться за свой счет он не намерен. Теперь ясно, почему Сун Цзычень получил за пару часов почти что нервный срыв — несмотря на видимое спокойствие, излучаемое другом, на провокации он ведется достаточно легко. И если напарник имел неосторожность втянуться в подобный разговор... Итог очевиден.
— Ну так давай знакомиться. Как тебя зовут, офицер?
Это постоянное «офицер» начинает слегка раздражать.
— А ты мне скажешь, как зовут тебя? — Синчэнь позволяет себе легкую улыбку.
— Конечно, скажу. Должен же ты знать, по кому рыдать в подушку после нашего расставания!
А ему явно нравится гнуть линию бездарных заигрываний. Пускай делает, что хочет, это все равно не несет в себе никакого смысла.
— Сяо Синчэнь.
— Сюэ Ян. Но для тебя, офицер, можно сразу А-Ян, — он с наигранным кокетством хихикает.
— Не думаю, что мы стали настолько близки, — хладнокровно отзывается Синчэнь.
Спрашивал он лишь для того, чтобы не называть в своей голове невольного соседа на ближайшие несколько часов «заключенным». В то, что названное имя настоящее, он не верит, но принимает за условную правду. Сюэ Ян, так Сюэ Ян.
— О, у нас для этого полно времени. Обещаю, что...
Дальше можно даже не слушать. Сяо Синчэнь идет к своему рабочему месту, полный намерений заварить себе кофе и развлечь себя чтением чего-нибудь жизнеутверждающего. И периодически можно поглядывать на заключенного... То есть, Сюэ Яна. Все равно он никуда не денется.
— Офицер, — напевно звучит буквально через полчаса.
Сказать по правде, Синчэнь ожидал этого гораздо раньше. Все то время, что он пытался прочитать хотя бы несколько абзацев, он ощущал на себе внимательный и крайне отвлекающий взгляд.
— Что-то случилось? — продолжая упорно смотреть в книгу, цедит Синчэнь.
— Да, случилось.
— Неужели. И что же?
— Мне скучно.
Кто бы сомневался. Для человека под стражей Сюэ Ян излишне беззаботен. Любой другой на его месте предавался бы печали относительно своего бедственного положения, но этот... Синчэнь готов поспорить, что его подопечный испытывает от происходящего некий сорт удовольствия. Что не мешает ему искать дополнительный источник веселья.
— Если хочешь, могу почитать тебе вслух, — после недолгого молчания предлагает он. Если не считать чуши, которую Сюэ Ян успел наговорить, ничего плохого лично Синчэню он не сделал. И если его развлечь по мере своих возможностей, это принесет пользу обоим.
— А что ты читаешь?
Синчэнь прикрывает книгу и показывает обложку.
— «Убить пересмешника».
— Есть мнение, что название гораздо интереснее содержания, — не слишком доволен такой перспективой Сюэ Ян. — И вообще, нахрен это читать? Только себя гробишь.
— С каких пор чтение является дурной привычкой? — искренне удивляется Синчэнь.
— Если ты всегда читаешь под мигающими лампочками, я удивлен, что ты еще не до конца ослеп.
Это самый неожиданный комментарий, который можно было услышать. Что ж, лампы в помещении и правда периодически мерцают, не добавляя комфорта. А уж читать в этой иллюминации... То еще удовольствие.
— Спасибо за заботу.
— Обращайся.
Синчэнь слышит в словах собеседника насмешку. В этом явно есть какой-то подвох. Но что может крыться в такой невинной фразе? Ответ не заставляет себя долго ждать.
— Раз уж я о тебе позаботился, может, и ты обо мне позаботишься, офицер?
— И как ты себе это представляешь? — скептически хмыкает Сяо Синчэнь. — Я не отпущу тебя, даже не надейся.
— О, офицер, скажи ты мне это при других обстоятельствах, то я бы сам тебе не позволил себя отпускать... — томно вздыхает Сюэ Ян, тут же хватаясь за возможность придать фразе двойной смысл. Зачем он вообще спрашивал, как зовут надзирателя, если упорно продолжает называть его по должности? Не запомнил, что ли?
— Ближе к делу.
— Дай мне конфету.
Запас сюрпризов у Сюэ Яна, похоже, неиссякаем. Очень странная просьба. Это повод пошутить про то, что в полиции постоянно едят сладости и больше ничего не делают?
— У меня нет никаких конфет, — озадаченно отвечает Синчэнь.
— Есть, — возражает Сюэ Ян. — Посмотри в коробке с личными вещами. Твой занудный дружок у меня все отобрал.
До этого даже как-то не возникало желания смотреть в пластиковый контейнер на тумбе в углу, где обычно хранятся скромные пожитки угодивших за решетку. Синчэнь встает из-за стола и заглядывает в коробку. Телефон (выключенный), скомканная мелочь, раскладной нож с черной рукояткой и... Действительно, конфета. Чупа Чупс в ярко-розовой упаковке, наверное, клубничный. Точно.
— Нашел?
Сяо Синчэнь в сомнениях. Цзычень ему сказал, что просьбы заключенного следует игнорировать. Но ведь леденец это не еда и не питье, и в туалет после этого тоже не понадобится... А еще Сюэ Ян явно будет некоторое время молчать. Пальцы решительно сжимают палочку.
Однако возле двери камеры Синчэнь останавливается. Будь это завсегдатай камеры, можно было бы просто отдать этот Чупа Чупс через решетку. Но в данном случае нужно будет зайти внутрь, избавиться от обертки и... Сунуть Сюэ Яну конфету в рот.
— Офицер, ты боишься, что ли? Я, если ты не заметил... — тот выразительно дергает руками, бренча браслетами наручников по перекладине. — Я тебя разве что укусить в таком положении могу. Если ты попросишь, конечно.
У него когда-нибудь иссякнет запас сомнительных шуток? Синчэнь отпирает решетчатую дверь, уверяя себя в том, что это его личное, а не навязанное желание. А еще об этом никто не узнает — в участке нет даже бутафорских камер ввиду отсутствия средств и надобности в них. Интересно, те, кто привез сюда столь ценного заключенного, об этом в курсе? Могли бы найти более достойное место для передержки...
Но переступить порог камеры оказывается невероятно сложно — интуиция подсказывает, что это очень дурная затея. Но ведь и правда, что Сюэ Ян может сделать с прикованными руками? Не укусит же, в самом деле... Глупости какие!
Сюэ Ян даже не дергается, терпеливо ожидая, пока Синчэнь закончит сдирать неподатливую упаковку. Только одобрительно кивает, хитро щурясь. Вблизи он выглядит еще младше, ему точно максимум двадцать один год.
— Нравится? — вдруг спрашивает он.
— Не люблю сладкое, — отвечает Синчэнь, комкая яркий целлофан и пряча в карман форменных брюк, чтобы потом выкинуть.
— Я не про конфеты, — усмехается Сюэ Ян, широко улыбаясь. Шутливая угроза насчет укусов кажется довольно весомой из-за сильно выступающих клыков. — Ты на меня так пялишься.
И снова.
— У тебя... Приятная внешность, но не более того, — решает не обижать его Синчэнь.
— Ты тоже ничего, офицер, — с деланной галантностью возвращает комплимент Сюэ Ян и переводит жадный взор на распакованный леденец. Он нетерпеливо облизывает слегка потрескавшиеся губы и приоткрывает рот, призывно глядя из-под полуопущенных ресниц. Словно говорит: «Ну же, я жду, не медли».
Рука Синчэня почему-то замирает на полпути, не в силах двинуться дальше. Выглядит так, будто он решил поиздеваться над несчастным пленником, заставляя его тянуться за недостижимым лакомством. Но этого и в мыслях нет!
— Ох, извини, задумался, — находит себе оправдание Сяо Синчэнь, наконец протягивая конфету так, чтобы Сюэ Ян мог ее получить без помощи рук.
Однако тот не спешит хватать подношение: он вытягивает язык и медленно ведет его кончиком по розовой поверхности. И при этом не отрывает искрящегося хитрыми огоньками взгляда от Синчэня, который продолжает сжимать в окаменевших пальцах палочку и не может прекратить смотреть. Конфета уже полностью блестит от слюны, переливаясь в свете мерцающих ламп, а в глазах Сюэ Яна уже не огоньки, а целый пожар, который очень не прочь перекинуться на окрестности.
— Может, ты мне все же его отдашь, или...
Что там за альтернатива у Сюэ Яна, Сяо Синчэнь предпочитает не узнавать. Он резко пихает конфету ему в рот и отдергивает руку, тут же разворачиваясь и выходя быстрым шагом прочь из камеры. Он чувствует, как у него горят щеки, а сердце бешено колотится, явно намереваясь послать неизрасходованную на стихийно возникший румянец кровь в более нижние регионы. От сдавленного смеха вслед все становится еще хуже.
Что это вообще было?! Синчэнь понятия не имеет. Он снова смотрит в книгу, но даже не пытается ее читать. В голове всплывает странный термин, который он слышал от своей младшей двоюродной сестры, когда ездил к семье на недавних выходных. А-Цин вместе с подружками бурно обсуждали какую-то дораму, где у главного героя, по их мнению, случилась... Как же там точно было? «Гейская паника». Геем себя Сяо Синчэнь не считает, и до этого момента был полностью уверен в том, что его привлекают исключительно девушки. Вроде как.
Так что это понятие немного неверное. Хотя паника определенно имела место быть. В речи А-Цин мелькало что-то более подходящее. «Бисексуальная катастрофа», вот это уже ближе. А если совсем точно, то Сюэ Ян просто является живым воплощением этого выражения. Любой, независимо от пола и возраста, на месте Синчэня почувствовал бы себя очень неловко в этой ситуации и крепко бы задумался об однозначности своей ориентации.
— Эй, офицер, ты там не откинулся? Я ничего не имею против трупов, конечно, а иногда очень даже за, но ты далековато...
Голос Сюэ Яна звучит нечетко явно из-за конфеты во рту. Даже думать об этом не хочется, не то, что представлять. Нужно было записать все наставления напарника и выучить, как священную мантру, или, еще лучше, выбить себе татуировкой на видном месте, чтобы не забыть. Интересно, беседы с Сун Цзыченем доходили до такого этапа? За два часа можно еще дальше зайти...
— У меня много работы, не отвлекай меня!
Это звучит невероятно жалко и неправдоподобно, но тем не менее.
— Твоя работа — следить за мной. А ты отвернулся к стенке и залип в нее. Вдруг я убегу?
— Куда ты убежишь? На тебе наручники. — Стена и правда выглядит очень привлекательной. По крайней мере, интересной в свете того, что надо намекнуть начальству, что если виден первый слой обоев из-под третьего, пора бы озадачиться четвертым.
— А еще я весь в коже. Ну, почти. А знаешь, я видел порно, которое начиналось точно так же! — тем временем азартно продолжает Сюэ Ян. Хлюпающие звуки истязаемого Чупа Чупса слышны даже отсюда. — «Ты кажись ошибся дверью, дружок-пирожок»! А, стоп, это было про качалку, а не про тюрягу... Но про развратных офицеров я тоже смотрел.
После этого откровения Сюэ Ян затихает, так и не добившись внимания. Если не считать тихого мурлыканья какой-то мелодии себе под нос. Что-то очень знакомое и прилипчивое, но уточнять не хочется. Пускай сидит тихо. Осталось всего ничего, каких-то четыре часа...
Блаженное спокойствие длится довольно долго: за это время Сяо Синчэнь успевает прийти в чувство, полностью убедив себя в том, что это было временное помешательство, выпить еще одну чашку кофе и уловить зачатки сюжета в книге. Все идет своим чередом, и это его полностью устраивает.
— Офицер.
Это не голос умирающего человека, так что нужно просто игнорировать.
— Офице-е-ер!
Все еще нет.
— Ты же понимаешь, что я буду тебя доставать, пока ты не отзовешься?
Сяо Синчэнь понимает. Поэтому поворачивает голову в сторону камеры, показывая, что, так и быть, готов выслушать.
— У меня есть к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
— Сомневаюсь.
— А ты его еще не слышал.
— Говори, — вздыхает Синчэнь.
— Офицер, а давай я тебе отсосу?
Что? Нет, не так. ЧТО?! Вот так, без всяких предисловий, просто... Нет-нет-нет, это неправильно. Так нельзя. И вообще...
— Да ладно тебе, чего ломаешься? Я же знаю, что ты ни о чем другом думать теперь не можешь.
Очень даже может. Например о том, что пора принести свою кофеварку из дома, потому что растворимый кофе — редкостная дрянь. И что можно было добавить туда немного сахара... Чтобы было послаще. Как проклятый Чупа Чупс. Облизанный. А вообще, можно облизать что-нибудь еще. Ох, за что ему такие испытания на прочность?!
— Зачем тебе это нужно? — Синчэнь старается придать своему голосу максимальный градус равнодушия.
— Мне скучно, я же сказал. А так хоть какое-то развлечение.
— Ничем не могу помочь.
— Да тебе всего лишь надо ко мне подойти!
— Боюсь, это даже физически довольно сложно, учитывая твое положение, — не выдерживает Синчэнь. Ну зачем он ввязывается в этот бессмысленный спор?!
— Ну так на лавку встанешь, а я уж как-нибудь голову поверну.
— Я в любом случае не собираюсь пользоваться своим служебным положением. Я — полицейский при исполнении, а ты — заключенный. — Этот аргумент для отказа уже повесомей. Хотя чего просто стоит сказать «Я не хочу, отстань от меня»?
— Ах, офицер, как жаль, что ты офицер... — заходится Сюэ Ян в драматическом надрыве. Это что, он тут «Ромео и Джульетту» взялся пародировать? Кто бы мог подумать! И сразу видна расстановка приоритетов: о том, что совершил преступление и оказался за решеткой, он ни капли не жалеет! — Не будь ты копом, мы бы уже вбивали друг друга в матрас в дешевом мотеле на окраине?
— Мне кажется, это негигиенично. Там водятся клопы, — невпопад вспоминает Синчэнь недавний небольшой скандальчик — в этом городе только такие и есть! — с санитарной службой.
— Клопы, — фыркает Сюэ Ян. — Здесь тоже есть клопы, я уверен.
Только иногда тараканы, но к ним быстро можно привыкнуть. И пора наконец, сказать то, что давно следовало.
— Я не гей.
— Так я тоже. Ну чего ты уставился? Для того, чтобы захотеть кому-то отсосать, не нужно быть геем. У меня широкий круг предпочтений: утром девочки, днем мальчики, а вечером стеснительные смазливые офицеры, — хихикает Сюэ Ян.
— Это уже отдельный гендер?
— Ты так отчаянно пытаешься скрыть то, что у тебя в штанах, что я уже ни в чем не могу быть уверен. Мало ли как ты там себя идентифицируешь!
— У меня все в порядке. И с самоидентификацией тоже.
— Ну тогда чего стесняешься? Давай хоть подрочу... Упс, с этим промашка, — Сюэ Ян задирает голову и дергает руками, выдавая ритмичный металлический лязг. — Тут хоть на лавку, хоть куда встань, не получится... А если еще немного так посижу, то даже себе подрочить не смогу.
Сяо Синчэнь не знает, в какой именно момент разговора он встал из-за стола и подошел к решетке, но сейчас он стоит перед ней и ловит себя на легком беспокойстве за здоровье Сюэ Яна. Ведь сидеть несколько часов подряд с задранными наверх руками очень неудобно и даже больно. Что бы он там такого ни натворил, самого факта заключения уже вполне достаточно для наказания, без всяких издевательств.
— Когда твой дружок меня сюда подвесил, у меня были надежды, что у него-то нет предрассудков насчет служебного положения, но увы, — словно читая мысли, комментирует Сюэ Ян.
— Так это все-таки сделал офицер Сун? — неверяще выдыхает Сяо Синчэнь.
— Он как-то не захотел со мной знакомиться, ты в этом плане гораздо лучше.
Ох. Это точно не должно льстить. И не стоит на это поддаваться. Но все же конвоиры не давали никаких указаний на этот счет, и любой местный охранник правопорядка теоретически может проявить инициативу при необходимости... Боже.
Синчэнь возвращается к двери камеры с зажатыми в руке ключами от наручников и серьезным тоном предупреждает:
— Нет, мне не нужны от тебя никакие услуги, не обольщайся. Я просто освобожу тебе одну руку, чтобы не было никаких травм. А через час поменяю. Идет?
— Я буду последним идиотом, если откажусь.
— Тогда без глупостей.
Переступать во второй раз порог камеры уже не так страшно, но вместе с тем каждый шаг вперед дается все сложнее. Сюэ Ян молча наблюдает, навесив на лицо снисходительную ухмылку, словно это он тут делает великое одолжение, позволяя себе помочь, а не наоборот. Но когда на его правом запястье расстегивается тяжелый браслет, он не скрывает облегченного стона, тут же поднося к лицу свою правую руку, чтобы убедиться, что она еще на месте и не отсохла. Пару раз сжимает-разжимает пальцы на пробу и одобрительно кивает.
На этом совесть Синчэня успокаивается. Равно как и все остальное — понятное дело, что Сюэ Ян все это время просто придуривался и не имел на самом деле в виду ничего такого, о чем следует беспокоиться... Возможно, он сейчас преисполнится благодарностью и будет вести себя прилично до конца положенного времени.
Хватать кого-то за галстук и рывком затаскивать на лавку, насильно усаживая рядом с собой — не очень похоже на «Большое спасибо, офицер, теперь я буду хорошим мальчиком». Сяо Синчэнь настолько ошеломлен этим порывом, что успевает только издать судорожный вздох, когда к нему на колени взгромождается чужое тело, не давая шанса быстро и эффективно освободиться. Момент безнадежно упущен — чужие бедра стискивают почти стальной хваткой, а галстук успешно исполняет роль удавки. Кто вообще придумал этот элемент формы?!
— Ну привет, офицер. Я вдруг вспомнил, что мы не здоровались, — доверительно сообщает Сюэ Ян, ерзая, чтобы устроиться поудобнее. Левая рука у него все еще прикована, но металлическое кольцо свободно ездит по перекладине, и именно это ему позволило так быстро переместиться.
— Я думаю, это входит в разряд «глупостей». Немедленно слезь с меня, и я сделаю вид, что нападения на лицо при исполнении не было, — от всей души сипло советует Синчэнь, тщательно подавляя скрутившую внутренности обиду. Это именно обида и ничто иное, ведь его так одурачили!
— Вот если бы я дал тебе по морде, это было бы нападение, — качает головой Сюэ Ян, не двигаясь с места, и только сильнее притирается к своей жертве, встречая сопротивление. — А так это всего лишь приятный способ отблагодарить, если уж на взятки в особо крупных размерах ты не согласен.
Он склоняется вперед, касаясь кончиком носа щеки Синчэня, ведет дальше, к уху, задевая волосы. Будто примеривается, выбирая кусок посочнее. И находит его под нижней челюстью, вжимаясь губами в чувствительную кожу. Ожидаемого укуса не следует, но стон сдержать все равно не выходит.
— Ты пытаешься меня отпихнуть или же...
Горячее прерывистое дыхание Сюэ Яна щекочет шею, заставляя вздрагивать от каждого слова. К чему это ехидство, будто и впрямь не понимает? Язык оставляет влажную дорожку по пути обратно, вверх, и Синчэню кажется, что его просто-напросто спутали с конфетой. В потоке бешено скачущих хаотичных мыслей это предположение весьма логичное — ведь в тюрьме часто сходят с ума? Когда на нижней губе несильно сжимаются чужие зубы, то уже как-то не до построения теорий.
В какой-то момент рука Синчэня, которую Сюэ Яну не без труда удается от себя отцепить, оказывается прижатой к стене над его головой. Пальцы будто сами хватаются за предложенную опору в виде перекладины. И это оказывается фатальной ошибкой — в тишине, прерываемой лишь тяжелым дыханием, громкий щелчок едва ли не оглушает, разносясь эхом по камере.
— Ты... Что... Как? — Синчэнь не в силах выговорить ничего внятного, ошарашенно глядя на защелкнувшийся на его руке браслет до того болтающихся рядом наручников. А потом он замечает, что вторая пара, которая до этого украшала запястье Сюэ Яна, соединяя его с поручнем, сиротливо пуста.
Сам Сюэ Ян продолжает сидеть на его коленях, лениво отклонившись чуть назад. Он держится только за счет своих сжатых бедер, что делает эту позу очень неустойчивой.
— Ох, офицер, ну ты же не думал, что я просто так тебя охмурял все это время? Ты же все-таки при исполнении! — насмешливо тянет он, растирая левую руку, чтобы поскорей сошли следы от браслета. Пальцы на ней все еще согнуты в каком-то неестественном положении, из-за чего исцарапанная кисть кажется очень узкой. Взгляд только сейчас отстраненно замечает отсутствие на ней мизинца вплоть до первой фаланги.
— Ты все это время мог освободиться?! — обескураженно восклицает Синчэнь. Его настолько шокировало произошедшее, что он даже не успевает схватить нескованной рукой выпавшие из кармана на скамью ключи. Сюэ Ян его опережает и смахивает их в сторону как можно дальше, и те с радостным звоном скачут по бетонному полу.
— Только левую руку, на правой пальцев многовато. Так что ты мне значительно ускорил процесс. Даже немного жаль — ведь мы могли удивительно повеселиться, — наконец соскользнув с чужих колен, он отходит на несколько шагов от Синчэня и с довольным стоном потягивается, разминая затекшие мышцы.
Сказать на это совершенно нечего. Синчэнь молча провожает взглядом неспешно выходящую из камеры фигуру.
— Если мы еще раз встретимся, надеюсь, ты уже не будешь так серьезно относиться к своей должностной инструкции, — Сюэ Ян оборачивается, стоя на пороге. И добавляет: — Не забывай меня, Сяо Синчэнь.
Вскоре где-то за поворотом хлопает дверь, и это означает, что Синчэнь остался в гордом одиночестве. Что ж, теперь у офицера действительно имеются проблемы. А Сюэ Яна посадили за дело.

— Если тебе хотелось меня видеть, ты мог просто позвонить. Ты же знаешь, я терпеть не могу конвои и прочие твои БДСМ-штучки.
Начальник одного из секретных подразделений службы безопасности округа, глубокоуважаемый Цзинь Гуанъяо, сдержанно улыбается, глядя на сидящего перед ним гостя. И подавляет желание велеть ему сесть ровно, а не развалившись в кресле, как на продавленном диване.
— Не мог отказать себе в удовольствии проверить, не потерял ли ты сноровку.
Ответом служит презрительный смешок.
— Из той дыры, через которую меня потащили, и первоклашка выберется.
— Надо полагать, ты успел по пути неплохо развлечься, раз еще не разнес мне половину кабинета.
— Не без этого. Ладно, кто тебя на этот раз бесит, что от него нужно срочно избавиться?
На столе появляется безликая папка, которую тут же загребает четырехпалая рука.
Господин Цзинь терпеливо ждет, пока с содержимым внимательно ознакомятся и дойдут до последней страницы, где написана предполагаемая сумма, которую он готов заплатить за услуги.
— Слушай, по поводу оплаты...
Нужно больше? Цзинь Гуанъяо вздергивает бровь, призывая продолжить мысль.
— Сделай так, чтобы того бедолагу, который меня упустил, не уволили. И вычти ему с моего чека на мозгоправа, что ли, а то еще вскроется...
— С каких пор ты такой щедрый, А-Ян?
Ответа на этот вопрос не следует. Но, если честно, он никого и не интересует.