Тайо: Империя богов (1 том)

Глава 5. Онигири

— Что ты хандришь, ками-сама, — прошептал Рендзи на ушко ворону.

Ками резко встал и почти ударил ледяной тонкой иглой в шею. Рен успел удержать его руку. Облизнул губы, всматриваясь в светлые глаза. Игла испарилась.

— Забыл? Ты не можешь мне причинить вред. Сам же говорил.

Гин продолжал сидеть в постели. Кицунэ это раздражало. Еда, приготовленная заботливо Торико, остывала. Лис целиком одёрнул одеяло на пол, открывая ноги божества. Левая лодыжка кровоточила через ткань. Притронулся пальцами к перевязке.

— Не трогай!

— Кровь. Давай перевяжем. А вдруг заразу какую-то себе занесешь?

— Я сказал, не трогай!

Рен не слушал. Взял его под ноги и повернул, поставив на пол.

— Если не встанешь, покормлю в постели. Мы что, зря готовили? Я помогал, — поставил кулаки на бока.

Впервые лис заметил другую эмоцию на лице Гина, кроме безразличия. Сдвинутые брови образовывали складку, сжатые губы. Пару минут он так сидел, но потом снова вернулся в исходное положение. Рен цокнул языком и, взяв небольшой столик, на котором он принёс еду, поставил рядом с божеством. Аккуратно брал мясные шарики палочками, держал над ладонью, чтобы не упало, и подносил к губам.

— Гин-чан, открой рот, — тыкал.

Гин вертелся. Лис схватил его за подбородок и пытался с силой раскрыть челюсть и засунуть шарик. Ками сдался лишь через время. Смиренно жевал.

— Давай договоримся. Ты слушаешься меня. Я слушаюсь тебя. Раз у нас какое-то заклятье связи? — продолжил кормить.

— Добилша.

— С набитым ртом не говорят.

Рендзи еле смог накормить его. Оставались лишь одни онигири. Рен схватил шарик за сушёный лист нори.

— Давай, ещё остались онигири. Торико-сан сказала, что ты любишь онигири. Мне будет грустно, если ты его даже не попробуешь.

Карасу отвернулся в сторону, надул щёки, стучал пальцами по одеялу. Потом согласился съесть и онигири. Только Гин собирался укусить, как кто-то помешал. В проходе стоял тэнгу. Маска висела уже сбоку на поясе. Чёрные одежды сменились на синие. Волосы собраны сзади. Он был похож на разъяренную тень, загораживающую проникающий солнечный свет в большую комнату. Он тяжело дышал и хищно смотрел за тем, что делал чужак с его дорогим господином. Словно они тут занимались запретными грязными делами, а не явствами.