Багровая роща

2

Юй Минъе обескураженно молчит, его единственная рука сминает ткань спущенного с плеч ханьфу, а на нижней губе явно останется след от зубов. Судя по всему, в его голове роятся еще десятки, если не сотни вопросов и возражений, но он не знает, с какого начать. Инь Цзянь же не видит никаких причин для сомнений, но все-таки считает своим долгом предложить:
— Подумай до завтрашнего дня — остаешься или нет. Но после уже решение изменить будет нельзя.
— Нет-нет, конечно, я согласен! — торопливо возражает Юй Минъе. В голосе звучит даже некоторый испуг, словно он всерьез опасается что его за колебания прямо сейчас выставят взашей. — Но как именно я должен доказать, что достоин? Что от меня требуется?
Инь Цзянь позволяет себе снисходительную улыбку — ему по душе такой деловой подход. Он присаживается рядом на камень, ощущая кожей мягкое соприкосновение со мхом через зазоры в лозе, оплетающей его бедра, и начинает перечислять:
— Будь вежлив и учтив, услаждай мой слух, прогоняй прочь скуку и всячески угождай. Но не будь навязчив в своем внимании, иначе меня это быстро утомит. Не слишком сложно для принца?
— Разве здесь есть титул не только у Хранителя? Или я что-то неправильно понял? — с легким насмешливым прищуром напоминает Юй Минъе, но спешит уточнить: — Просто интересуюсь.
— Но благородное воспитание ведь осталось при тебе? — в тон отвечает Инь Цзянь, пока не ведая, как относиться к тому, что с ним пытаются пререкаться. Наверное, пока что этот необычный гость его забавляет.
— Да, осталось, — важно кивает тот и торжественно добавляет: — Я стану твоим другом, если ты того желаешь.
«Другом»?.. На самом деле, подразумевалось «услужливый подобострастный смертный, готовый исполнить любой каприз», но если Юй Минъе считает, что это равноценно дружбе, то пускай тешит себя этой иллюзией. А меж тем он продолжает рассуждать, и обрубок правой руки уморительно дергается каждый раз, когда он неосознанно взмахивает второй:
— Действительно — ну к чему тебе золото и драгоценности? В лесу в них нет нужды...
— А у тебя что, где-то припрятан сундук с сокровищами? — обеспокоенно хмурится Инь Цзянь. Ведь перед ним наследник Дворца Темной Ночи: он вполне мог пригнать к границе рощи целый караван со всякими богатствами, чтобы расплатиться за свою руку, а сам зашел налегке. Не хотелось бы видеть в своих владениях ватагу культистов, толпа зачастую несет за собой массу неприятностей. Да, с такими страждущими сложновато игнорировать их происхождение!
— Нет, не припрятан. Увы, я не в силах ограбить собственного отца. Как оказалось, к счастью, — он широко улыбается, однако на его лице отчетливо заметна грусть.
— Он не знает, где ты сейчас находишься, верно? — Инь Цзянь решает прояснить этот вопрос сразу, поэтому также интересуется: — Ты кого-нибудь поставил в известность о том, куда отправился?
Юй Минъе качает головой.
— Не думаю, что кто-то вообще станет думать о том, куда я делся, — с очень неубедительным безразличием говорит он.
— Даже мать?
— Она давно умерла, — следует короткий ответ.
— Братья, сестры... Доверенный советник? Друг? Может, возлюбленная?
— Нет, — излишне резко отрезает Юй Минъе, едва заметно поморщившись. — Мое отсутствие теперь заметит разве что слуга, который должен чистить нужник — порадуется, что на одного человека во Дворце Темной Ночи стало меньше.
Инь Цзянь издает сочувствующий смешок — шутку он оценил, но положение действительно не из приятных. Однако искренне пожалеть искалеченного принца он не может, наоборот, его полностью устраивает, что тот находится в опале и никто не вздумает ринуться на его поиски. А ведь наверняка на наследника возлагались большие надежды, которых он не оправдал... Да уж, как мало нужно порой людям, чтобы от них все отвернулись — всего лишь получить увечье!
— И все-таки, почему такая цена? — неожиданно на выдохе выпаливает Юй Минъе, и не сказать, что его недоверие совсем уж неоправданно. — Я понимаю, что ты не нуждаешься в человеческих благах, но неужели ты у всех просишь взамен... избавить от скуки? Это кажется слишком простым.
— Ты бы предпочел осушать болото, корчевать пни или разбирать каменные завалы? Скажи — мигом отправлю! — не без яда в голосе предлагает Инь Цзянь, и ехидно добавляет, легко ведя пальцами по правому плечу собеседника: — Только что-то мне подсказывает, ты со всем этим не справишься.
— Не справлюсь, — с горестным вздохом соглашается с ним Юй Минъе, крупно вздрагивая, когда касание приходится по рубцу.
— Тогда к чему эти дурные вопросы? Я назначил тебе ту цену, которую ты способен заплатить, — подводит итог Инь Цзянь, убирая руку и отодвигаясь.
Пожелай он избавиться от страдающего принца, тот бы получил невыполнимое задание и ушел восвояси. Так происходит со всеми, кого Хранитель не считает заслуживающими его милости. Конечно, в этом мире есть место чудесам, и смертные порой способны продемонстрировать невиданное рвение, вопреки всему исполнив все требования — и тогда уж ничего не попишешь. Инь Цзянь держит свое слово и не нарушает установленных им условий. Глупцы же, которые считают, что могут добиться желаемого силой, давно канули в небытие.
— И я искренне за это благодарен, — с жаром заверяет его Юй Минъе. Задумчиво пожевав губами, он вдруг любопытствует: — А подарки ты принимаешь?
— У тебя для меня что-то есть? — догадывается Инь Цзянь, немало заинтригованный.
Ему не нужны слитки, самоцветы или дарственные на земли, но ему приятны иные знаки внимания от смертных, пришедших в рощу. В его доме хранится целая коллекция резных гребней, расписной посуды и прочих вещей, существенно облегчающих жизнь или просто радующих взор. Совсем необязательно чем-то одаривать Хранителя, но тот всегда благосклонней и милосердней после подношения.
— Нельзя же приходить с пустыми руками! — с гордостью отзывается Юй Минъе и, услышав ироничное хмыканье, поправляется: — То есть... рукой.
Однако он не тушуется, а вскакивает на ноги и немного неловко начинает шарить в складках спущенного с плеч ханьфу, отодвигая в сторону ткань. Под испытующим взором он возится, силясь что-то достать одной рукой, но все же справляется и наконец протягивает на ладони продолговатый предмет. Инь Цзянь не сразу признает в нем короткий кинжал в ножнах из темного металла, украшенных вязью узоров в виде цветов и птиц. Такая же красуется и на рукояти, и после проверки оказывается, что и лезвие рука неизвестного, но очень искусного мастера, не обошла вниманием.
— Мне это по нраву, — после недолгого молчания говорит Инь Цзянь, с щелчком пряча клинок обратно в ножны. Тот очень удобно лежит в руке, даря странное чувство чего-то привычного, и в голове мелькает мысль, что, возможно, в человеческой жизни Хранитель владел чем-то подобным.
— Хвала Небожителям, а то я уже испугался, что ты оскорбишься и скажешь, что в Багровой Роще не место оружию или что-то вроде того... — с невероятным облегчением произносит Юй Минъе, хранящий напряженное молчание все те мгновения, пока изучали его дар.
— Горе тому, кто попытается направить его на меня или тех, кто здесь обитает, — усмехается Инь Цзянь. — Однако если бы ты принес с собой топор... — он не заканчивает фразу, потому с этим отлично справляются встревоженно зашумевшие деревья. К сожалению, не всегда удается защитить своих подопечных от проклятых лесорубов до того, как они нанесут непоправимый ущерб, потому неудивительно, что они так бурно реагируют. — Но выбор необычный.
— Уходя из Дворца, я не мог взять с собой многое, — будто оправдываясь, начинает быстро тараторить Юй Минъе. Впрочем, отнюдь не «будто», ведь судя по его словам, он приложился-таки к сокровищнице своего отца и ему за это совестливо. — Мне показалась эта вещица красивой, а еще она вся в цветах... Тебе же должны нравиться цветы, правда?.. В общем, я понадеялся... — он замолкает, тяжело вздыхая.
— Впредь поработай над красноречием, — обрывает его Инь Цзянь, снова начиная испытывать некоторое раздражение. Ему было бы приятней услышать, что молва твердит о непревзойденной красоте Хранителя Багровой рощи, и такой подарок должен прекрасно подойти к его лику. Откуда эти думы, ну что за глупость... Он поднимается с места и велит: — Пойдем, мне нужно тебе многое здесь показать. И можешь уже наконец одеться — я увидел все, что хотел.