Багровая роща

15

Личность Хранительницы, несмотря на совпадение имен, характера и внешности по моим хэдканонам, не имеет никакого отношения к личности персонажа из соседнего фандома. Разве что очень косвенное, из параллельной вселенной.

---

Ладонь ощущает легкую дрожь, и Инь Цзянь поспешно отдергивает ее, отступая назад; его примеру отчасти следует и ящерица, сползая к корням. Многие бы назвали представшее зрелище удивительным, но у Хранителя оно скорее вызывает легкое отвращение, которое он ни за что не покажет. Поэтому он просто терпеливо ждет, отстраненно наблюдая за перевоплощением.
Тонкая кора идет волнами, постепенно меняя форму, и скоро в стволе дерева можно угадать тонкий женский силуэт. Белесая крона услужливо опускается вниз, окутывая фигуру, и вскоре на этом месте с беззвучным стоном — но с заметным треском — потягивается женщина, чей возраст не угадает даже самый именитый мудрец. На ее голове венец из высохших осиновых сережек, а тело прикрыто подобием одеяния из листьев, впрочем, не дающем простора воображению.
— Ты пришел меня порадовать или разочаровать? — с явным трудом открыв после долгого сна глаза, безэмоционально интересуется она.
— Боюсь, что второе, госпожа Баошань, — честно отвечает Инь Цзянь. Коли он сам себя себя разочаровывает каждый день все сильнее, едва ли удостоится похвалы от своей предшественницы.
— Не удивлена. Ты не приходишь с хорошими новостями просто так, — в ее словах все так же сквозит равнодушие, но все-таки проскальзывает едва заметная нотка обиды, когда она добавляет с укором: — Хотя мог бы. Когда ты здесь был в последний раз?
— Шестьдесят восемь лет назад, — тщательно скрывая зарождающееся раздражение, покорно отвечает Инь Цзянь.
Его отношения с бывшей Хранительницей нельзя назвать излишне теплыми, даже несмотря на полгода, проведенные рука об руку. Ему требовалось обучение хитрой науке управления Багровой рощей, а ей — уверенность в том, что он не посрамит полученный титул. И лишь убедившись в этом, госпожа Баошань ушла на покой, однако за советом к ней можно было обратиться в любой момент.
— И что же вынудило тебя прийти? — любопытствует она, складывая руки на груди, еще частично покрытой тонкой корой почти до шеи. Она прикрывает глаза, склоняя голову набок: прислушивается к голосу Багровой рощи, стараясь угадать до того, как услышит ответ. И с легким недоумением вскидывает бровь, не почувствовав ничего из ряда вон выходящего.
С врачеванием прихожан у Инь Цзяня никогда не возникало трудностей, чтобы просить помощи, а природные сюрпризы быстро перестали заводить в тупик и заставлять паниковать. Хранитель будил наставницу лишь в исключительных случаях, вроде невиданной доселе засухи или разлома шириной в реку из-за внутренних волнений земли. Сейчас причина по уровню разрушительности и рядом не стояла, но тревожит едва ли не сильнее.
— Смертный, — коротко отвечает Инь Цзянь и невольно отводит взгляд в сторону, чтобы не выдавать охватившего его стыда. Ему уже кажется дурной идеей даже заикаться о чем-то подобном в присутствии этой женщины.
— Всего лишь? — удивляется госпожа Баошань. — Ты не знаешь, как его исцелить? Или не смог убить?
— Разумеется, знаю. А убить я его не смог, когда у меня был повод это сделать. И не в этом совсем дело! — все же выдает свое негодование Хранитель, повышая голос, чем зарабатывает скептическое хмыканье.
— Тогда тебе следует начать говорить более внятно и не забывай следить за своим тоном. Я тебя слушаю.
Повелительно кивнув, госпожа Баошань подхватывает подол из листвы, дабы степенно сесть прямо на землю. В разрезе мелькают ее стройные ноги, по щиколотки скрытые под почвой — бывшие Хранители в прямом смысле слова прирастают к Святилищу и не могут его покинуть, возникни у них такая тяга. Еще один пугающий факт: быть запертым в огромной роще не так страшно, как на маленькой низинной поляне.
Инь Цзянь тщательно обдумывает, как именно описать свою проблему и при этом не прослыть последним дураком, попутно глядя на упорно стремящуюся заползти на колени к Хранительнице ящерицу. Та путается в листьях и стеблях так же, как и его мысли, и они одновременно приходят к успеху: чешуйчатую тварь заботливо подхватывают на руки, а у него получается собраться с духом.
— Этой весной в Багровую рощу явился один человек... — начинает он, опускаясь напротив.
Лицо госпожи Баошань во время его долгой чуть сбивчивой речи совершенно бесстрастно. В ее взгляде невозможно прочитать ни осуждения, ни одобрения, ни даже интереса. Однако она не прерывает и изредка дергает подбородком и поджимает губы, призывая продолжать. Само собой, самые личные подробности Инь Цзянь ревностно оставляет при себе, хотя едва ли кого-то из Хранителей можно поразить плотскими забавами со смертными. Это делали и будут делать все без исключения, так же как и поедать человеческую плоть ради пропитания.
Чувствуя себя униженным самим собой донельзя, Инь Цзянь заканчивает и выжидательно смотрит на наставницу, втайне надеясь, что она давно уснула обратно и не слышала всей этой чуши. Но та отмирает, вздрагивая всем телом и глядит в ответ немигающим взором несколько мгновений, прежде чем протянуть:
— Я не буду спорить с тем, что ты меня действительно порядком разочаровал. Не своей запоздало разыгравшейся юностью — однако я совру, если скажу, что была уверена, что такому как ты это не грозит... Но в самом деле, ты же Хранитель, неужели ты не знаешь, что со всем этим делать?
— Вы мне предлагаете его съесть или сжалиться и прогнать по весне? — кисло уточняет Инь Цзянь. Это были самые простые и разумные решения, которые он не раз уже обдумал, в попытках себя уговорить на них согласиться, и терпел сокрушительное поражение в борьбе со своими желаниями.
— Ну если твой человек и в самом деле «дурак дураком и порою хочется ему вырвать язык и переломать все кости до единой», как ты красочно его описал, то съесть будет вернее, — соглашается госпожа Баошань, добавляя: — Подумать только, помиловать за сорванные цветы! — и не понять, это она говорит всерьез или шутит. Как же сложно говорить с теми, у кого эмоции давно умерли или не существовали вовсе...
— Потрясающе, это именно то, что я хотел услышать, — цедит Инь Цзянь. — Что-то полезное скажете или мне можно идти обратно влачить существование самого бездарного Хранителя за всю историю Багровой рощи? Вы же это сейчас думаете, верно?
— Какая глупость. Будь ты бездарным, я бы тебе не доверила столь ответственное дело, в отличие от моих некоторых предшественников, которые были готовы вручить власть первому встречному, потому что, видите ли, устали, — госпожа Баошань неодобрительно хмурится, оборачиваясь через плечо, и это ее первая яркая вспышка чувств за все время.
— Так у вас все же припасен для меня дельный совет?
Она снова молчит, бездумно поглаживая по гребню устроившуюся на ее плече ящерицу и тем самым испытывая далеко не безграничное терпение Инь Цзяня, прежде чем отрывисто бросает:
— Страж.
— Что бы это значило? — щурится Инь Цзянь, не имея ни малейшего представления, о чем толкует его собеседница. А та скучающе делится:
— Хранители издревле создавали себе из смертных Стражей — покорных их воле созданий, которые живут ровно столько, сколько потребуется. Впрочем, это лишь красивое название, ведь мы не нуждаемся в защите, а если такое вдруг случится, то уже никакие Стражи не помогут... Как ты мог об этом забыть?
— Забыть? Я об этом впервые слышу! — возмущенно выдыхает Инь Цзянь, не в силах до конца осознать услышанное.
— Быть того не может, — твердо возражает госпожа Баошань. — Скорее всего, ты просто не проявил должного интереса, посчитав пустым звуком. Я же не зря говорила, что ты не похож на того, кто пожелает держать при себе низшее существо ради забавы.
Нет, не так все было! Наверняка это старое осиновое бревно само не посчитало нужным сообщать о таких привилегиях, решив, что ученику это все равно не понадобится. Она всегда так делала: пока о чем-то сам не спросишь, ни за что не скажет, а потом еще и философски пожимает плечами, мол, сам виноват, нужно было предвидеть! Но кто же мог себе представить, что спустя двести с лишним лет Инь Цзянь вздумает причаститься к традиционным развлечениям всех Хранителей?
— В таком случае, я жажду освежить свою память, — гневно проговаривает он сквозь зубы. — Что нужно для этого сделать и в чем подвох? — За силу природы нужно заплатить своей человеческой памятью и жизнью, значит, чтобы одарить ее частичкой кого-то иного, тоже придется с чем-то расстаться.
Между бровей госпожи Баошань проступает неглубокая складка: она злится.
— Мне не по нраву, как ты ведешь беседу. Не думаю, что я хочу ее продолжать.
Инь Цзянь широко улыбается, в душе искренне жалея о том, что Юй Минъе утопил в болоте топор того съеденного дровосека. Он бы ему сейчас ох как понадобился! Но у него нечем срубить наставницу, потому он сейчас будет вынужден выдавливать из себя подобострастные извинения. Принц еще ответит за все жертвы, на которые ради него пошел Хранитель!
— Дорогая, прекрати издеваться над этим бедным юношей, — раздается высокий женский голос откуда-то со стороны.
— Да, в самом-то деле, уже слушать тошно, — вторит ему неизвестный мужчина.
— Санжэнь, если ты не скажешь, то скажет кто-нибудь из нас.
— Нельзя лишать Хранителей единственного удовольствия в этой дурацкой бесконечной жизни!
— Я бы не сказал, что это удовольствие...
— Если ты угробил свою Стражницу раньше срока собственными руками, это еще ничего не значит! — со всех сторон в разговор вступает все больше голосов, собираясь в плотный гул.
— Это была случайность!
— Такая, что ты с горя отдал свой пост полнейшему проходимцу?
— Поосторожнее со словами!
— А что ты мне сделаешь-то?..
Инь Цзянь ошарашенно оглядывается вокруг себя, взирая на добрый десяток совершенно незнакомых ему людей — то есть не людей, а бывших Хранителей, само собой, — стоящих на тех местах, где до того росли лишь разномастные деревья и кустарники. Похоже, своими жалобами он разбудил все Святилище...