Багровая роща

22

— Сначала я должен выяснить, что происходит, — строго напоминает Инь Цзянь, крепко сжимая ладонь едва ли не приплясывающего от нетерпения Юй Минъе.
Для того несколько последних дней растянулись в бесконечные мучения, а для Хранителя едва ли не большей пыткой являются встречи с его алчущим пустым взглядом. Честное слово, Инь Цзянь был уже в шаге от того, чтобы отпустить Стража на вольную охоту — о чем запрещено даже думать, ведь животные здесь ценятся выше людей, — но судьба уберегла.
Чутье, поднявшее на рассвете, безошибочно ведет к нарушителю. Сложно сказать, чем именно занимается неизвестный вторженец, но Багровая роща негодует и зовет своего защитника пресечь безобразие. Если преступление окажется достаточно весомым, на что низменно надеется Юй Минъе, ему будет разрешено утолить голод.
— Жди, — велит Инь Цзянь, успокаивая его коротким жалящим поцелуем в уголок губ, чтобы оставить одного. И, сделав с десяток решительных шагов, застывает на краю прогалины, не в силах шелохнуться от мгновенно охватившего его негодующего пламени.
Венец Хранителя полон сомкнутых бутонов, которые не сегодня-завтра явят свою красоту, подставляясь расщедрившемуся на теплеющие лучи солнцу, однако их уже обогнали. Вопреки расхожему мнению, в Багровой роще первыми расцветают отнюдь не тела ее хозяев, а невзрачные растения, которые и цветами назвать-то сложно из-за своего убогого вида.
В действительности же нелепый облик — своеобразная защита от несведущих, которые попросту пройдут мимо, не заметив разлапистые серые лепестки, сливающиеся с землей, и не поймут, что таких больше нигде не повстречать. Настой на основе из их сердцевины способен изгонять из смертных тел яйца водяных демонов, на которых целители из внешнего мира так и не нашли — и точно не найдут в ближайшие сотни лет — управу.
Чудодейственный цветок живет лишь первую треть весны, а после умирает, оставляя после себя крайне скудное потомство: из оброненных пяти семян не всегда прорастает хотя бы одно. Скрупулезно следить за тем, чтобы их род был продолжен — святая обязанность Хранителя. Будь его воля, он бы дал прибежище на своей поляне, но капризные ростки не желают расти подле обители, выбирая себе проплешины близ дороги.
И что же видит сейчас Инь Цзянь? Какая-то девка, ничего не замечая, ловко орудует лопаткой вокруг одного из истинных сокровищ Багровой рощи, о которых не смеют просить даже выходцы из Долины Лекарей-Отшельников! Рядом с ней стоит корзина, уже наполненная мягкой землей, куда она явно намеревается поместить цветок, когда закончит. Воровка. Гнусная воровка, которая при этом прекрасно знает, что делает. Неудивительно, что Хранитель не мог понять, в чем дело — с такой вопиющей наглостью он ни разу в жизни не сталкивался!
С губ Инь Цзяня срывается гневное шипение, у него самого чешутся десны, готовые выпустить хищную пасть наружу, но ему необходимо задать этой суке пару вопросов. А та тем временем наконец его замечает, обернувшись через плечо, и вместо положенного испуга расплывается в широкой улыбке. Вскочив на ноги, она отряхивает юбку от налипших комков грязи и изображает не слишком почтительный поклон.
— Вы, наверное, Хранитель Багровой рощи? — щебечет девка, взмахивая зажатой лопаткой в руке. — Позвольте объясниться! Просто я тоже лекарь, как и вы, и недавно нашла в одном из древних трактатов записи об одном редчайшем цветке, который может творить настоящие чудеса... И я подумала...
— Что будет замечательной идеей его украсть? — холодно заканчивает за нее Инь Цзянь, чувствуя, как ему сдавливает виски от одного звука голоса этой мерзавки. Вдвойне ему противно от оскорбительного сравнения — «тоже лекарь, как и он» — как у нее только язык повернулся такое сказать?
— Нет, что вы! — та мотает головой. — Я собиралась сначала зайти к вам и спросить разрешения, но наткнулась почти у самой границы на эту полянку и решила не терять времени.
— Я бы ни за что не дал разрешения.
— Почему? — Она еще спрашивает! — Разве честно, что этот цветок растет только у вас? Не будет ли правильным подарить его всем людям в Поднебесной?
Больше Хранитель не намерен слушать этот вздор. Он не может вспомнить, когда его кто-то мог привести в состояние столь сильного бешенства. Ни один дровосек, ни один охотник, да даже они все вместе взятые за долгие годы, не идут ни в какое сравнение с этой... этой... Нет на свете достаточно бранного слова!
— Мой возлюбленный Страж, у меня для тебя потрясающий подарок! — трясясь от охватившего его приступа неуместного веселья, громко зовет Инь Цзянь, приглашающе ведя рукой.
Он не успевает и глазом моргнуть, как Юй Минъе бесшумно появляется рядом, становясь плечом к плечу. Исходящие от него волны желания покончить с терзающим его голодом, усиленные яростью Хранителя, с которым он неразрывно связан незримыми узами, способны сбить с ног. Внутри все томительно скручивается от чего-то несомненно позорного, но сладостного, чего Инь Цзянь ни разу не испытывал в полной мере.
— Это... — справившись с порывом стиснуть Стража в пламенном объятии, начинает он, однако его прерывает потрясенное высокое восклицание:
— Ты здесь?!
Девица-преступница, уронив от изумления лопатку, прижимает испачканные руки к груди, во все глаза глядя на Юй Минъе, пребывающего в не меньшем замешательстве. Она хватает ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, прежде чем вновь приняться непрерывно вещать:
— А я все думала, куда ты делся! Ох, хорошо, что Цзюнь Линьюань не знает, где я сейчас... Он, конечно, постоянно мне говорит, что никогда и не считал тебя достойным соперником, но все равно так не хотел, чтобы я тебя приглашала на нашу свадьбу! Я послала тебе с десяток писем, но все были без ответа, и мне было от этого так горько! А потом дошли слухи, что ты исчез, и я... — она прерывается на полуслове и печально качает головой, не отыскав достойных ее грусти слов.
Инь Цзяня словно молнией ударяет от настигшего его озарения: девица-лекарь, которая очевидно знает в лицо Юй Минъе, и вышедшая замуж за человека с именем, не раз мелькавшим в рассказах принца. Нет, да быть такого не может, это просто невероятное совпадение — неужели эта та самая Фэн У? Хранитель внимательно ее рассматривает, не упуская ни единой детали пленительницы высокородных особ, и не может понять, что сейчас ощущает. Наверное, он обескуражен.
В первую очередь тем, что он, видимо, совершенно ничего не смыслит в женщинах, хотя провел с ними немало ночей за две сотни лет! У него просто в голове не укладывается: ну каким образом эта девица умудрилась в себя влюбить двух принцев сразу? Она же, помилуйте Небожители, настоящая уродина! Нет, Инь Цзянь и раньше себя тешил этой мыслью, но и подумать не мог, что так окажется на самом деле! Его ладонь сама собой тянется к собственному лицу, дабы проверить, не подурнел ли он от того, что просто оказался на одной поляне с Фэн У.
— Ты знаком с этой... женщиной? — с невероятными усилиями сохраняя последние крохи самообладания, вкрадчиво спрашивает он Юй Минъе.
— Я... Я впервые ее вижу, — с трудом выдавливает из себя тот. Его голос слегка дрожит и в нем чувствуются нотки страха: а вдруг Хранитель решит, что он врет, и решит снова ему устроить сцену ревности на пустом месте! Конечно, в прошлый раз за этим последовала страстная ночь, но до ее наступления ему пришлось пережить отнюдь не приятные моменты. Это он смог припомнить и даже пытался подтрунивать над мнительным нравом Инь Цзяня, наглец.
Такой ответ искренне огорчает Фэн У, и она, скривившись, тянет:
— Как ты можешь такое говорить! Неужели будешь делать вид, что меня не знаешь? Да, мое сердце отдано другому, но я полагала, что ты не станешь держать на меня обид, как и обещал...
— Наверное, она меня с кем-то перепутала, — затравленным шепотом заверяет Хранителя Юй Минъе, отступая на полшага назад. Нежелание пасть жертвой вспыльчивости Инь Цзяня ненадолго преодолело гложащий его голод, но с каждым словом он запинается все сильнее, а в глазах вновь появился хищный блеск. — Не ведаю, что с ее сердцем, но мое принадлежит только тебе.
— Я знаю, — кивает Инь Цзянь, склоняя голову ему на плечо и чувствуя, как его отпускает тревога. Он до последнего мига боялся, что Страж вытащит из глубин своего разума похороненные обрывки человеческого прошлого, заглянув в лицо былой любви.
А Фэн У тем временем со смесью любопытства, негодования и неодобрения во взоре изучает стоящую перед ней пару. Наконец ее взгляд падает на возвращенную природой руку Юй Минъе, прикрытую рукавом расшитого ханьфу — никаких прогулок в голом виде, как бы кое-кому ни хотелось продемонстрировать свои прелести кому попало! — и в нем мелькает удивление. А затем откровенная зависть.
Она никогда не будет способна на подобное чудо, даже если обворует весь мир. Только если в прошлый раз ей повезло увести из-под носа принца Радужный плод, то с Хранителем этот фокус не пройдет. К тому же, его уже порядком утомила эта беседа, он здесь совсем не за этим. Нарушители должны быть наказаны. Особенно те, кто имели неосторожность никому не сообщить о том, куда направляются.
— Эта женщина заслуживает кары за то, что пыталась украсть то, что не может принадлежать никому, кроме меня, — говорит Инь Цзянь, неуверенный, что имеет в виду: целебные растения, которые нельзя выносить из Багровой рощи, или своего Стража.
— Я могу?.. — заполошно выдыхает Юй Минъе. Все, что его сейчас волнует: дает ли ему Хранитель дозволение насладиться человеческой плотью или он будет вынужден страдать и дальше — и ничего больше.
— Помочь или справишься сам?
— Думаю... У меня должно получиться.
Страж немигающе смотрит на Фэн У, у которой, похоже, начисто отсутствует чувство опасности — да и откуда бы ему взяться, если за нее в итоге всегда страдали другие наивные дурачки — и та до сих пор не сбежала, а лишь таращится в ответ с раскрытым ртом. Юй Минъе протягивает вперед руку, на кончиках его словно обагренных кровью множества врагов пальцев начинает собираться знакомый дым.
Губы Стража белы от напряжения, а по подбородку течет тонкая алая струйка, так сильно он стиснул уже явно преображенные челюсти. Черные клубы дрожат, но все еще не рассеялись — и это гораздо дольше, чем у него получалось удерживать их после пробуждения. Они вьются вверх, как стебли вокруг невидимой опоры, и испуганный всхлип Фэн У знаменует появление изогнутого клинка.
— Нет, ты же не станешь... — выдыхает она, все еще ошеломленно вросшая в землю, но уже наконец понявшая, что ее ждет. Ах, нет, мерзкая воровка думает, что ее всего лишь прирежут, а не съедят.
— Не забудь избавиться от следов, когда проснешься. И пусть эта трапеза принесет тебе истинное удовольствие, — со всей шальной нежностью, на которую только способен, произносит Инь Цзянь, склоняясь к Юй Минъе, чтобы собрать языком уже скользнувшую по шее в ворот ханьфу кровь. И, проклятье, какая же она вкусная! Когда-нибудь, через много лет, он ей насладится вволю... — Я буду тебя ждать в обители.
С этими словами он плавным текучим движением отстраняется, чтобы развернуться и уйти прочь. Пронзительный тонкий вскрик и глухой звук удара тела оземь звучат как музыка. К слову, о ней: к возвращению Юй Минъе нужно отыскать его флейту и наконец узнать, настолько ли он талантлив, как хвалился.
Это будет прекрасный год, ведь в Багровой роще все прекрасно, под стать ее Хранителю.