Раскаленное пламя

1. Birds fly in every direction

Хогвартс-экспресс вновь держал направление к величайшей школе магии и чародейства. Обычно шумный, наполненный движением, смехом школьников и суетой, сейчас он напоминал замороженный временем организм. Война закончилась. Волан-де-Морт пал, часть его последователей загремела в Азкабан, а часть скрылась в неизвестном направлении. Добро вновь восторжествовало, несмотря на видимые потери. В одном купе сидели Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, Рон и Джинни Уизли. Каждый из них был погружен в свои нелегкие мысли.

Гарри постоянно думал о том, что все могло быть иначе. Казалось, он потерял всех, кого любил. Сириус, Люпин, Тонкс, Фред, Грюм, Добби, Букля. Сколько невинных и светлых жизней забрала кучка самодовольных высокомерных прихвостней! Сколько зла совершили те, кто ничего не понимал в этой жизни, кто мог лишь пресмыкаться перед величием их Лорда. Гарри невольно скривился.

Еще недавно он считал, что Северус Снейп был одним из них. Он ненавидел его всей душой и первой его эмоцией при осознании того, что тот погиб, было очищение и освобождение. Лишь потом он узнал об истинных мотивах профессора, о его растерзанной душе и о том, что пришлось вынашивать ему всю его жизнь, какая цель двигала им и насколько же Гарри ошибался. Черт, а ведь все могло быть иначе... После окончания битвы за Хогвартс, спустя месяц, официально стало известно, что Дамблдор инсценировал свою смерть с помощью Северуса. Ему хватило мастерства обмануть всех Пожирателей Смерти, которые видели его гибель собственными глазами. Дамблдор был умным стратегом и понимал, что его смерть развяжет Волан-де-Морту руки и усыпит его бдительность. Так и произошло. Пока Тот-Кого-Нельзя-Называть гонялся за Гарри и чувствовал свое преимущество, Дамблдор искал крестражи, уничтожал их, и направлял свою армию, состоявшую из учеников Хогвартса и Ордена Феникса. Именно это и позволило войне закончится столь быстро. Дамблдор сказал, что они понесли наименьшие потери. Но Гарри так не считал. Погибли его друзья, его семья. Как можно было относиться к этому как к меньшим потерям? Гарри был слишком юн для того, чтобы улавливать масштабы происходящего.

Он перевел свой взгляд на Гермиону. Она кусала нижнюю губу и задумчиво смотрела на пролетающие мимо поля и деревья. Гермиона думала о том, чего не успела совершить, что не успела спасти. Она отнюдь не была самой смелой волшебницей, но ведь ее не просто так считали самой умной волшебницей столетия. Она должна была догадаться раньше, должна была помочь, спасти, предотвратить. В горле вновь встал непроглатываемый комок, и лишь усилием воли она отогнала слезы. Все и без того были в подавленном состоянии, чтобы она добавляла к этому еще и свои слезы. Ее рука лежала в подозрительной близости от руки Рона. Она вновь и вновь прокручивала в голове их поцелуй. За прошлый год они пережили столько всего... Ей казалось, что каждый день — последний. И сейчас, по истечении времени, она задумалась о том, что же двигало ей, когда она поцеловала своего друга. А друг ли он ей? Любит ли она его по-настоящему или это та самая забота о ближнем человеке, о лучшем друге, практически брате? У Гермионы было недостаточно опыта, чтобы определить свои чувства, а излюбленный научный и логический подход никак не помогал и не исправлял ситуацию, а лишь сильнее запутывал. Было ли что-то в Роне, что заставляло ее сердце биться чаще? Что-то такое, что заставляло бы им восхищаться, гордиться, учиться у него? Смог бы он защитить ее от ненастий? Война войной, а у них впереди вся жизнь, а Рона ну никак нельзя было назвать серьезным и перспективным человеком. Такого ли парня она хотела видеть рядом с собой? Но не слишком ли прагматично она рассуждает в свои восемнадцать? А как же вся та романтика, о которой она читала в маггловских книжках? Прогулки под луной, совместные походы на ярмарки, неловкие прикосновения? Она невольно покраснела, осознав, что думает об этом при других, словно кто-то мог прочитать ее мысли.