Раскаленное пламя

30. Epilogue

Было жаркое-жаркое лето. Солнце стояло высоко в небе, освещая зеленые поля, пролетающие мимо нас, пока мы ехали в моем виэкле. Гермиона сидела рядом со мной, закрыв глаза и подставив лицо солнечным лучам. Ее нос и щеки покрывали легкие веснушки, что делало ее удивительно легкой, романтичной, свежей. Она была такой расслабленной. Наконец-то отпустила свои переживания и отдалась нашему маленькому путешествию. Мы направлялись в Нору, чему она была несказанно рада. Я же — не очень. Прошло немало времени перед тем, как я привык к ее окружению и перестал воспринимать их исключительно со стороны отбросов общества. Провести два дня в Норе Уизелов. За что мне такое наказание? Нет, ну если с Поттером и его невестой я уже смирился, то Рон все еще вызывал во мне чувство легкого отвращения. Все думали, что он с Гермионой были созданы друг для друга. Я сжал челюсти от нахлынувшей злости. Она — моя Гермиона и это жалкое недоразумение? И как им это только в голову пришло? Она была создана для лучшего — со своим добрым и открытым сердцем, умением прощать и дарить свою любовь. Она была лучшей из всех, кого я когда-либо знал. И это мое восхищение было таким правильным. Разве возможна любовь без гордости за своего партнера? Любовь... Я задумчиво потер подбородок, слегка заросший щетиной, что почему-то нравилось ей. Когда я понял и признался себе в том, что люблю ее? Что это не просто увлечение? Не игра двух тел и похоти? В момент, когда впервые поцеловал ее или она меня? Или в тот миг, когда впервые ощутил тепло и свет ее поддержки? Или она вспыхнула во мне в тот самый миг когда Снейп вываливал на меня всю информацию о том, что именно спасло, вытянуло меня из небытия? Ведьма, которая тебя любит, ее слезы, которые сумели побороть сильнейшее зелье. Осознание того, что все мои страхи были беспочвенны и глупы? Что все, что она делала было продиктовано искренними чувствами без какого-то расчета.

Я взял ее за руку, перебирая ее тонкие пальчики. Должно пройти очень много времени прежде чувства притупятся и я перестану бояться ее потерять. И перестану ли вообще? То были самые тяжелые двадцать семь дней моей жизни и мне не хотелось проверять снова, смогу ли я пережить это еще раз.

Я очнулся на полу, прижимаемый ее телом, залитый кровью. Снейп смотрел на меня какими-то совсем одуревшими глазами, а я судорожно ловил ртом воздух. А она не шевелилась. И когда я перевернул ее, увидел бледность ее лица и то, что ее грудь не вздымается от дыхания, из меня будто выбили всю жизнь. Одним четким ударом под дых. Я не мог поверить в то, что мог так легко потерять только что приобретенное. И я не готов был отпустить ее. Не вот так, не стоила моя жизнь — ее. И каждый день мне напоминали о моей глупости и наивности, о том, что шансы ее малы и она останется в коме. А я злился и не отходил от нее и на шаг, боясь пропустить момент ее пробуждения. И пропустил. Когда я увидел ее, рыдающую у себя в больничном крыле, я понял, что больше никогда не допущу этого, не оставлю ее одну лицом к лицу с опасностью. Я стану ее щитом, ее защитой и опорой.