Погибель на закате

Глава 6. Самообладание и цветок души

Гастонский горный хребет, Марбэлия
14-ое апреля, 521 год эры смешения

Ринда ошибалась, когда назвала свое задание отпуском. Переговоры оказались куда более утомительными, чем она могла себе представить. Происходящее за круглым столом больше походило на детские ясли, нежели на собрание глав преступного клана с целью составить примирительный договор, удовлетворяющий обе стороны. Однако трудно было назвать переговоры таковыми когда вместо равных условий на нее набрасывались все семеро советников разом. Кто зубоскалил, кто в окрытую смеялся, кто возмущался с пеной у рта, кто язвил.

Хансон владела собой настолько хорошо, что за час сего сборища, не позволила себе даже закатить глаза. Все доходило до такого абсурда, что ей пришлось отослать Элодию обратно в их покои, потому что она знала, что сестра вряд-ли удержит язык за зубами. Она же контролировала каждое слово, которое покидало ее уста, каждое телодвижение, которое могло выдать растущее в ней раздражение. Но будь у нее возможность, Ринда бы и глазом не моргнула, прежде чем задушить их всех и наблюдать как сосуды лопаются в их выпученных глазах. А еще лучше было бы просто пустить каждому пулю в лоб, ради экономии ее времени, нервов и терпения, которое рано или поздно могло иссякнуть.

- Я не отзываюсь на фамильярные обращения, господин Саарин. - в очередной раз объявила Ринда пухлому облысевшему мужчине чуть справа напротив себя, одарив его недобрым взглядом. Он все не мог перестать звать ее «сладенькой», «голубушкой» и «кисонькой», то ли стараясь позлить, то ли от невозможности заполучить ее внимание. - Повторяю в последний раз.

- Угрожаешь? - переспросил Готто Саарин, развеселившись. Он был Советником по незаконным делам клана, в частности занимался торговлей людьми и производством наркотических веществ. Это хорошо отражалось в его взгляде, полном алчной жадности и беспринципным желании наживы. Даже по облику, мужчина напоминал человека, который не знает меры.

- Предупреждаю. - спокойно ответила ему Ринда, на этот раз не удостоив взглядом. Вместо этого она взглянула на Советницу Дридстану, что посмеивалась слева. Она была, пожалуй, одной из самых приятных женщин в здешнем сборище. Файза Дридстан не вела себя по-детски враждебно, но и не проявляла к ней открытой симпатии. Однако и тихой тоже не была. Она часто брала слово и, не стеснялась, в открытую выражать свое мнение как по поводу предложений Рин, так и по поводу поведения Советников.