ДЕМОН ВНУТРИ МЕНЯ 18+

Глава 21

Мы все-таки доезжаем до Манхэттена. Я судорожно сглатываю, когда понимаю, что вижу улицы, которые знаю наизусть. Знакомые места, мелькающие перед глазами, царапают по сердцу и причиняют боль. Больше всего на свете я хочу выбить это толстенное стекло машины и выпрыгнуть наружу - туда, к толпе людей, где обязательно найдется кто-то неравнодушный и спасет меня.
Меня заберут в участок. А потом отвезут к родителям. К тому времени, как я обниму маму, которая меня не ищет и не вспоминает, Чонгук уже будет арестован.
Мечты, мечты...
Я чуть не плачу, когда вижу кофейню, в которой каждое утро брала кофе с шоколадным круассаном и корицей. Иногда с клубникой и другими ягодами. Сейчас, я бы к такому круассану не притронулась...
Чонгук глядит на меня довольно и с превосходством: этот зверь сыт моим страхом, его член удовлетворен оргазмом, который он урвал у меня утром и в примерочной.
Невероятно. Я в идиотском кино. Это все не может быть реальностью.
Все это неправильно.
Но Чонгук только улыбается в ответ на мои мысли - он потирает подбородок указательным пальцем и смотрит на меня взглядом «ты все равно не сможешь сбежать. А если побежишь, то это не будет иметь смысла. Шаг от меня или шаг в сторону, и твой лоб пробьет стальная пуля. И не будет куколки. И мне плевать. Будет другая.»
Когда мы останавливаемся возле ресторана «Black Dimond» я не могу сдержать какого-то трепета. Всегда мечтала здесь поужинать. Опять же...мечта сбылась, но совершенно не так, как я этого ожидала. Это самый шикарный ресторан в городе, и посторонним здесь вход воспрещён. Только элита, золотая молодежь и звезды мировой славы. И я - рабыня Чон Чонгука. Отличный расклад. Здесь я всего лишь космический мусор, затерявшийся среди ослепительных звезд.
Горько усмехаюсь, иду рядом с Чонгуком, окруженная охранной. Нас сразу же отводят к отдаленному столику, полностью закрытому шторами, и это мне не нравится. Он опять может трахнуть меня здесь...
Снаружи стоит охрана. Чувствую себя дорогим товаром, который так берегут, но от этого только хуже.
- Что будешь есть? - как ни в чем не бывало спрашивает Чонгук, пока я нервно тереблю вилку. Я измотана за сегодня. Голова от пережитого приключения в магазинах до сих пор кружится. Кровь и сердцебиение еще не угомонились. Рядом с Чонгуком я испытываю постоянное волнение, а в таких огромных дозах оно смертельно.
Итак, он спрашивает, что я буду есть. Глупая женщина внутри меня хочет воткнуть ему вилку в глаз и ответить, что же я буду. Его внутренности на блюде. Но я собираюсь с духом, натягивая на себя слабую, но очаровательную (очень надеюсь) улыбку.
- Выбери сам, пожалуйста. Я не справлюсь без твоей помощи.
Чонгук удивленно вскидывает бровь, глядя на меня как-то странно. И не отвечает. Просто заказывает нам обоим пасту с курицей и грибами и кофе. Ах, да...и клубничный чизкейк на десерт.
Вот ублюдок.
- Ну, что, мы неплохая команда, Лиса? - он накручивает на вилку пасту, но мне трудно притронуться к еде. Невозможно есть, когда внутри у тебя бесконечная тряска всех органов.
Вилка в моей руке горит. Чонгук кидает на нее беглый взгляд, явно понимая, что я хочу сделать. Черт. Воткну вилку ему в руку и только сделаю ему одолжение. Садист, он тот же мазохист. Чон Чонгука нужна боль...Моя и его собственная. Но почему? У него же прекрасная семья, обеспеченная. Я гляжу в зеленые глаза и понимаю, что ничего о нем не знаю.
- Да, мы - команда, - вру, опять надевая на себя маску. Он хочет, чтобы я подчинялась. Получай, тварь. Чем меньше во мне искренности, тем меньше моей души ты отщипнешь.
- Очень интересно, что ты задумала. И кстати, у тебя все в глазах написано, киса. А ты хитрая девочка, - он загребает ложкой кусочек чизкейка и подносит его к моим губам. Запах клубники манит меня, я чувствую волнение уже совсем другого характера.
- Ешь.
Есть с рук своего зверя - это тоже самое, что поцеловать тигра или уснуть в его объятиях. Одно лишнее движение, и твоя глотка разодрана в клочья. Но я ем, я соглашаюсь...иду по этому тонкому льду.
И я ем, да еще и успеваю губы при этом облизывать. Мне тошно от самой себя, но Чонгук доволен.
Мы едим, но Чонгук постоянно отвлекается на звонки. Он разрывается на два телефона. Я вообще в шоке от того, что у него есть время на игры со мной да еще и на такие. Когда я смотрю на Чонгука, у меня такое чувство, что он проживает две жизни. Мультифункциональный человек.
Когда-то я читала много о Чонгуке, даже залезала в его биографию. Много личной информации осталось за семью печатями, многое просто вылетело из моей памяти, благодаря тому, что два года я была оторвана от мира.
Но сейчас, по отрывкам из разговора Чонгука, я начала припоминать кое-что. Чон Чонгук, возглавил «Jeon Industries» вместе с Бартом, после того, как провалился в сенаторской гонке и ушел из конгресса. Насколько мне было известно «Jeon Industries» это строительная компания, воздвигающая самые шикарные небоскребы Манхэттена. Но Чонгук говорил о нескольких зданиях в Дубай и был очень недоволен, что они не будут сданы в срок. Я запуталась в его деятельности. Наверняка, все это не может держаться на одном человеке, но то, что Чонгук руководил всем парадом - я не сомневалась. Все его разговоры, о банках, нефти и сроках постройки небоскребов мне скучны и неинтересны. Даже чутье журналиста не помогало, хотя профессиональная привычка заставила меня слушать все внимательно и мотать на ус нескончаемую информацию.
И только спустя какое-то время, я поняла, что все эти минуты смотрю только на губы Чонгука, что, то сжимаются от напряжения, то расплываются в демонической и такой знакомой мне усмешке.
Эти губы изранили мое тело. Отравили. Побудили внутри меня...неутолимую, незнакомую прежде жажду.
Чонгук выглядит, как первородный соблазн. Грех. Идеальный мужчина в костюме от Kiton, где даже пуговицы сделаны из золота и одна стоит больше, чем я могла бы заработать за всю жизнь.
И я. Кто я? Устала задавать себе этот вопрос. Я - тень, в данный момент я дешевка в рыжем парике.
Мы всегда будем с разных планет. Чонгук - это порода, элита. Зевс, восседающий на Олимпе и с презрением наблюдающий за смертными. И я - рабыня в лохмотьях, вынужденная выхватывать минуты своей жизни по кусочкам. И даже если он оденет меня в самые дорогие и красивые шелка мира, я по-прежнему останусь обычной девушкой. Человеком, смертной. Моих крыльев не хватит, чтобы долететь до вершины горы, на которой Чонгук восседает.
Я для него всего лишь эксперимент, глоток свежего воздуха. Необычный в своей хрупкости и уязвимости человек, который способен испытывать все оттенки чувств. И самое разрушающее из них - боль. Я идеальная кукла, для того, чтобы он мог упиваться своей властью и тешить свое божественное самолюбие.
Его кровь всегда будет голубой, а моя красной. И он будет делать все, чтобы распарывать мне кожу, но не убивать, любуясь этим необычным цветом крови. Рабским.
По телефону Чонгука обсуждает какие-то заказы, договора, сверки, встречи. Что-то про билеты в Австрию, Швейцарию и Дубай. Он улетит? Боже, это будут самые прекрасные дни для меня.
- Что ты улыбаешься? Полетишь со мной, - четко произносит он, когда кладет трубку. Он снимает пиджак и закатывает рукава своей рубашки. Наверное, ему просто стало жарко, но для меня это еще один удар - его руки выглядят такими сильными и мужественными. Руки творца своей жизни. - Ты же не думала, что мы будем так палиться и устраивать аукцион в штатах. Чем дальше, тем лучше. Будет наш маленький отпуск. Кстати, твой бывший хозяин, этот Ясин, тоже на нем будет. Думаю, он будет жутко мне завидовать, когда увидит, что я с тобой сделал, - довольно заявляет Чонгук, поглядывая на мои запястья. Кровь запеклась и превратилась в тонкую корочку. Это выглядит антисексуально и отвратительно. Но Чонгука нравится.- Я? С тобой? Да что это, черт возьми, за гребанный аукцион, про который мне все говорят? - я не выдерживаю и царапаю вилкой по тарелке.
- Развлечение, не более. Когда у тебя есть все, Лиса, обыденные развлечения очень скучны. Я побывал почти во всех странах мира, я могу купить себе ВСЕ, я всем перенасыщен, признаюсь в этом. Ты берешь все, потребляешь все...и нужно еще больше, еще БОЛЬШЕ. Понимаешь? А брать уже нечего. Поэтому я взял тебя. Ну, а аукцион и прочие сборы нашего клуба, это всегда что-то грязное и извращенное, о чем тебе лучше не знать заранее, - Чонгук подмигивает мне. - Меньше знаешь, крепче спишь.
- Я-то как буду причастна к этому развлечению?
- Ты будешь выполнять свою функцию - подчиняться мне и радовать меня своим телом.
- А что насчет черной папки? - начинаю давить я и впервые за все это время вижу в глазах Чонгука легкое смятение.
- Пока я не готов делиться игрушками. Передумал. Если ты и дальше будешь такой послушной и очаровательной, то так и будет.
Но что-то мне подсказывало, что Чонгук лжет. Ему не нужна послушная. И стерва психованная ему тоже не нужна. Найти к нему подход, подобрать ключ к его душе - это все равно, что совершить открытие, достойное Нобелевской премии.
- Но не тешь себя пустыми надеждами. В любую секунду я могу передумать и пустить тебя по кругу, - тон его голоса полон яда и льда. Звучит это властно, будто воплотить в жизнь обещанное для Чонгука - обычное дело.
Всем своим видом, он показывает мне, что я вещь, кукла. Резиновую куклу не страшно по кругу пустить. У куклы и чувств никаких нет.
Мое терпение лопается. Я замахиваюсь и втыкаю вилку прямо в татуировку на его предплечье. Я готова проткнуть его вены, но он реагирует мгновенно. И через две секунды я уже схвачена за волосы, а острие этой самой вилки дрожит возле моих глаз. Перед глазами все плывет, а веко дергается.
Жадно хватаю ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
- Сука, не беси меня, - выплевывает он, делая глубокий вдох. - Извиняйся, мерзкая истеричка. Страх потеряла? Место, блядь. Знай свое место, раба. Шлюха из гарема.
Я дрожу от страха. Еще ужаснее, что я чувствую вину. Я напала на своего хозяина. Кто напал? Лиса или Лалиса? И почему у меня постоянно такое чувство, что во мне живут два человека, которые постоянно меняют друг друга «на посту»?
- Прости, - мои слова к моему удивлению звучат искренне. По-настоящему искренне.
Он резко бросает вилку на стол и я выдыхаю. Я даже прикасаюсь к предплечью Чонгука где зияет небольшая рана и течет кровь.
- Если бы мы не трахнулись в магазине, я бы точно заставил тебя вылизать это. А потом бы трахнул, - Чонгук снова улыбается. - Повтори еще раз.
- Что повторить?
- Ты знаешь.
- Прости?
- Давай, Лиса. Скажи это с тем же трепетом и благоговением, что ты сказала в первый раз. - Прости... - мне хочется плакать от унижения и обиды. Но я действительно чувствую, что не права. Он купил мне одежду, накормил, вел себя как джентльмен...
Да что ты говоришь? Какого черта ты оправдываешь эту мразь? Он только что сказал, что пустит тебя по кругу. Очнись, тупая идиотина!
- Мне нужно в туалет, - кусаю губы, глядя на Чонгука.
- Валяй, только с тремя охранниками. И помни, не пытайся меня обдурить. Слишком маленькая и глупая еще, - я киваю и в сопровождении своей верной своры, иду в туалет.
Слегка возбужденная и подавленная. Внутри меня правят эмоциональные качели, на которые меня усадил Чонгук.
- Не более пяти минут, - строго говорит мне один из «людей в черном», но я смотрю на него с гневом.
- Вообще-то мне нужно еще привести себя в порядок. Дайте мне семь минут, - не дожидаясь ответа, я вхожу внутрь. Иду в туалет и снимаю с себя трусики, пряча их в сумку. Идея пришла ко мне спонтанно. Немного в отрешенном состоянии подхожу к раковине. Я не хочу в туалет, мне просто необходимо побыть одной. Умываю кожу холодной водой, поглядывая на девушек в комнате. Схватить бы за руку хоть одну, попросить телефон...но я не рискую. У меня такое чувство, что Чонгук стоит за спиной и наблюдает.
Девушка с необычными волосами серого цвета выходит из одной из кабинок. На ней форма официантки и я замечаю слезы в уголках ее глаз. Бедняжка, наверное, ей оставили маленькие чаевые. Мне бы твои проблемы, милая.
Наши взгляды с девушкой пересекаются. Я в очках, и она не может распознать мою личность. Зато я могу узнать ее. И я узнаю в девушке...Валери.
Свою подругу Валери! ЧТО? Разве это может быть обычным совпадением?
- Валери! - кричу я, хватая ее за руку и увлекаю за собой в кабинку. Она начинает визжать, но я срываю с себя парик и очки. Валери впадает в замешательство, а потом открывает рот, глядя на меня ошарашенными от шока глазами.
- Лалиса, - шепчет она, начиная плакать еще сильнее. - Это ты? Это правда ты? Я считала тебя мертвой...
Так и есть. Лалиса Манобан ...жива ли она? И кто эта девушка, которая только что стянула с себя трусы в публичном месте? Лалиса бы никогда так не сделала. Никогда.
Мое собственное имя «Лалиса » звучит чужеродно. Неправильно. Оно бьет меня под дых, но я обнимаю Валери, а она сжимает руками меня. Наше время на исходе. Две с половиной минуты, не больше.
- Вэл, я так скучаю. Умоляю, не рассказывай ничего родителям, пока я не выберусь. Как они? Как они??? Как Мейсон? Боже, у меня нет времени Вэл...я в плену у ужасного человека. У Чон Чонгука. Сначала я познакомилась с Алмасом Ясиным, все запутано...ты же знаешь, Мейсон попал в тюрьму из-за меня...он предложил деньги, освободить его, если я на время побуду с ним...я согласилась, сходя с ума от чувства вины... - я захлебывалась собственными словами, сама не понимая, что несу, и как уложить всю свою историю в две минуты. - Я подписала контракт Ясина, была в этом чертовом гареме...я его собственность и все это фактически законно...это ужасно, но это так. Теперь я принадлежу Чонгуке ...Я не знаю, что мне делать! Он настоящий псих, и единственный выход Вэл, это копать на него и усадить в психушку или тюрьму! Мне нужна помощь...Валери смотрела на меня так, будто это меня нужно забрать в психушку. Вколоть успокоительное и поселить в закрытой комнате. Или так, словно я приведение.
- Вэл! Пожалуйста, я не знаю, что мне делать...
- Успокойся, успокойся, Лалиса. Ты еще придешь в этот ресторан?
- Я не знаю. Я живу в его доме, не знаю где он находится. Или в доме его семьи...
- А полиция...
- Она бессильна! Ты же знаешь, ЧТО это за люди. Это хреновы короли жизни, у них есть все, и они могут купить себе почти все...единственный выход для меня - это найти на Чонгука компромат, от которого ему не сбежать.
- Родная, ты дрожишь. Что с твоими руками? Боже, что с твоей шеей? Он пытает тебя? Насилует... - Вэл прикрывает рот рукой, рассматривая мои язвы на запястьях и засосы на шее.
Я задираю рубашку и показываю ей отпечатки его пальцев и синяки на своих ребрах. Они гораздо слабее, чем были, и все же они еще заметны. Вэл содрогается от ужаса.
- Не могу поверить...
- Это моя гребанная реальность, Вэл. Я живу в аду, - понимаю, что время на исходе. - Умоляю, помоги мне...
- Я что-нибудь придумаю. Я постараюсь помочь тебе. Боже...Лалиса..твои родители сходят с ума от горя...
Это должно быть для меня выстрелом в сердце, но я не чувствую боли. Сходят с ума от горя? И не ищут свою дочь? Уверена, что скучает по мне только Мейсон.
- Телефон мой помнишь?
- Конечно...Вэл, мне нужно идти. Прости. Если я не выйду, через тридцать секунд, сюда вбежит его охрана и всех здесь расстреляет. Люблю тебя. Я постараюсь с тобой связаться.
- Я постараюсь что-нибудь придумать, - растерянно шепчет она, и я крепко обнимаю ее напоследок. Это так странно. Я обнимаю свою лучшую подругу - ту самую девчонку, с которой мы не спали ночами, смеялись, глядя любимые комедии и ездили за вредной едой в два часа ночи. Отрывались в клубах и ходили в походы. Но сейчас...она для меня чужой человек. Я не испытываю к Вэл н и ч е г о. Она для меня лишь оружие. Источник моего спасения. Один из его вариантов...
Я чувствую себя бессердечной сукой и в глубине души понимаю, что это так. Всегда ли я была такой, или Чон Чонгук вырезал сердце из моей груди, и заполучил его себе в виде трофея?
Мне страшно знать ответ на этот вопрос.
- Я надеюсь, что мы еще встретимся, - я выбегаю из кабинки, поправляю лохматые волосы и медленно выхожу из туалета. Охранник встречает меня недовольным взглядом. Я вижу, что он потянулся к оружию, очевидно, уже собирался влетать в туалет и направить мне пулю в висок.
- Мисс, опоздали на пять секунд. Я просто выполняю приказ хозяина. Простите, - он спрятал оружие, и они отвели меня назад к Чонгуку, который снова разговаривал по телефону.
Я переключаюсь, готовая и сказала «прости».
- Раз уж я соизволил вывести тебя на прогулку, - Чонгук сказал это ровно таким тоном - будто он вывел меня в парк, как его собачонку.
Я была хорошим питомцем весь день, послушным. И он решил меня угостить «мясной косточкой». Почесать за ушком...
Урод.
- Мы можем поговорить. Есть вещи, которые я бы хотел узнать о тебе.
Меня терзают сомнения. Любой его вопрос о моем характере, о моей семье или о прошлой жизни слишком личен и интимен. Может это глупо, но телесное насилие Чонгук надо мной - это ничто по сравнению с тем, что вытворяет когда разрывает мою кожу и пытается проникнуть глубже. Насилие мозга. Души. Сердца.
Ему нравится трахать мозг. Изучать повадки подопытной крысы. Гребанный фетишист.
Это не на уровне тел. Он будто проникает внутрь, в самое сердце, и хочет и там посеятьсвои адские корни. Паразит, что собирается сожрать меня изнутри.
Поэтому, чтобы избежать разговора по душам, я пожимаю плечами:
- Самая обычная девушка. Пишу с детства и ничего другого не умею. Прости, но те статьи были моим хлебом и путем к славе. Я не думала, когда писала их. Драка в баре и то, что случилось с твоей женой... - я смотрю на Чонгука и на секунду вижу...Вижу послабление в невозмутимо властном взгляде. Жена не была его игрушкой и экспериментом. Она была важна ему. Возможно, даже дорога. Что их связывало? Какие у них были отношения? Почему в его взгляде вдруг мелькает такая теплота? Я даже чувствую укол ревности. Неосознанный. Это тоже мой внушенный рефлекс...
- Все это было для меня поводом раздуть историю, за которую я получу деньги и оплачу свое гнездо около Центрального Парка на полгода вперед. Я не рассматривала жертв своих статьей по-настоящему. Просто цеплялась за любой повод и писала вот такую отсебятину. Признаюсь. Я воспринимала это, как художественную литературу. Да, это не профессионально, но это желтая газета...и мне нужны были деньги. Чтобы жить и есть. Я выросла в очень бедной семье. Тебе не понять. Ты не знаешь вкус хлеба с плесенью.
- Только сыра, - Чонгук на удивление слушает меня внимательно. - Ты красивая. Пошла бы в проститутки. Так или иначе, ты уже проститутка, -прямо заявляет Чонгук, и я прекрасно понимаю, что это так и есть. Я раздвинула перед ним ноги вчера, сегодня...он дает мне одежду, еду, крышу над головой. Это обмен. Я ему - тело, он мне - жизнь. Но загвоздка в том, что все это идет против моей воли, и я бы лучше полы мыла в засранных туалетах, чем находилась бы в таком положении, в котором нахожусь сейчас.
- Я не хотела этого. К Ясину я попала случайно...знала, была уверена в том, что не буду подвержена сексуальному насилию. Он не такой человек. И я была спокойна. Но я боялась только одного - что однажды меня купит, какой-нибудь... - я хочу произнести слово «маньяк», но упираюсь в полное злости лицо Чонгука. Не стоит это говорить. - В общем, я оказалась там, где оказалась. И я не считаю себя шлюхой или проституткой...
- Пока нет. Пока ты принадлежишь только мне. Но у меня бывают...особые запросы, Лиса. И я не исключаю того, что могу в любой момент одолжить тебя кому-либо.
- Тебе самому не противно?
- Мне? Нет. Противно было бы какому-нибудь маменькиному сынку, который млеет от твоих глаз и улыбки. Влюбленному в тебя идиоту. Мне все это чуждо. Я не испытываю к тебе никаких чувств, кроме своих извращенных запросов. Вот и все. Я вижу тело, испытываю возбуждение, а дальше все просто. И ты, как глоток свежего воздуха. Меня заводит твоя покорность и сопротивление. Ты непредсказуемая, продолжай удерживать мой интерес. Это не многим удается.
Я выдыхаю. Мне честно говоря уже нечего ответить этому извращенцу. С Больным человеком бесполезно разговаривать. Он одержим. Он сам по себе символ похоти и разврата, причем беспричинного. Все, что он творит, делается просто так, «ради забавы». У него точно две жизни. Потому что вне дома и постели он же умный, мать его, конгрессмен. Владеет крупным бизнесом. Человек без мозгов, уже давно бы все потерял, имей он хоть все деньги мира.
- Ладно, дальше идем. Если ты вся такая непорочная и чистая была, как ты подписала контракт с Ясиным? Как стала его рабыней?
- Я...у меня был кризис в работе. Меня начали преследовать какие-то люди. Начались панические атаки и фобические расстройства. Мне казалось, меня везде поджидают киллеры тех людей, кого я опорочила в своей газетке.
Никто ведь не писал такие факты, кроме меня. Я решила завязать со статьями и залечь на дно. Подала заявку на работу официантки на круизном лайнере. Чтобы работать честно и зарабатывать неплохие деньги. У меня был контракт с агентством на полтора года, и я отправилась в море. Мы отплыли из Хьюстона, но в первый же месяц своей работы я встретила Ясина среди отдыхающих, который от куда-то знал меня в лицо. Знал, что я тоже писала про него нехорошие вещи, после которых у него были проблемы с его нефтяным бизнесом. Он запер меня в своей каюте, его люди допрашивали меня... - передергивает от отвращения, когда я вспомнила чувство всепоглощающего страха, когда меня впервые похитили. - В итоге он пришел, и остановил их. Сказал, что я красива и понравилась ему. На корабле никто будто не заметил моей пропажи - все было проплачено. Ясин предложил мне стать частью его гарема, и я отказалась. Он надавил...на самое...больное, - мне становится трудно дышать. Я вспоминаю, как вложила нож в руки Мейсона. Как брат убил моего обидчика, одержимый злостью и местью. Но оружие убийства, эту холодную сталь в его руки вложила я. Мейсона посадили, а меня убивало чувство вины. - Нашел подход. Это была сделка, просто сделка...я освободилась от чувства вины, думала, что выбралась из собственной клетки...выбралась, да. Но в итоге попала в другую.
Чонгук смотрит на меня долгим прямым и пронзительным взглядом. Наверное, думает, что я полная дура. Продалась в рабство, чтобы вызволить брата из тюрьмы, а семью из нищеты...
Никому не понять. Мейсон бы не убил Фреда, если бы не нож, что я протянула.
С тех пор я уже не была свободной. Клетка из собственных демонов была куда страшнее дворца Алмаса Ясина. Где я перестала быть собой, но жила в роскоши и уюте.
Начала новую жизнь. Лиса без фамилии.
Я жду от Чонгука какого-то ответа, всем телом чувствую, что он хочет что-то грязное мне ляпнуть. Задеть, обидеть. Или он и так уже знает все это? Он наверняка собрал на меню всю информацию. Зачем тогда спрашивал?
Сплошная загадка. А Чонгук так ничего и не ответил.
Официантка приносит нам счет, пытаясь рассмотреть меня за париком, но я отвожу взгляд. Эта идиотка смотрит на меня с той же завистью, что и продавщица в магазине нижнего белья. Все они хотят быть на моем месте. Все эти глупые девушки, которые думают, что Чон Чонгук - это завидный жених.
Когда она уходит, Чонгук говорит мне:
- Ладно, продолжаем нашу игру, Лиса. За счет платить необязательно, правда? - он подмигивает мне и встает из-за стола, взглядом мне приказывая идти за ним.
Я снова ничего не понимаю. Мы и здесь платить не собираемся? У этого человека одна запонка стоит, как весь этот ресторан, а он не может заплатить несчастные пятьсот долларов за счет?
- Чонгук ...
- Что?
- Я не могу...если бы я знала...я бы ничего не ела...это неправильно, - мямлю я, понимая, что волнение возвращается вновь. Меня потряхивает еще сильнее, чем тогда, когда я проходила с краденным бельем через ворота магазина.
- Лиса, я могу заплатить за тебя, не принимай это на свой счет. Просто делай, как я говорю. Иначе ты эти пятьсот долларов отработаешь с одним из моих друзей из черной папки. Опять он пугает меня ЭТИМ. Меня уже трясет от одного воспоминания о черной папке, но он продолжает свои изящные манипуляции словами. Он правда способен на это? «Сдать меня в аренду» кому-то из своих друзей? Ему самому-то не мерзко?
- У меня сейчас сердце разорвется, - шепчу я, когда мы выходим из ресторана и быстро скрываемся в машине. Я понимаю, что я в безопасности, и никто за мной не погонится, но по-прежнему не могу успокоиться.
Возможно даже, Чонгук подстроил весь этот спектакль. Возможно, он вообще владелец этого гребанного ресторана, и может не платить. Вопрос только в одном, зачем ему это?
Я гляжу на него и понимаю: этот безумец просто находит такие вещи забавными. Ему скучно, как он сам рассказал мне сегодня. И чтобы развлечься ему мало просто сходить в кино или клуб, как всем обычным людям. Он перенасыщен всем. Всем...у него есть ВСЕ.
И только одного нет в его жизни. Того, что не купишь ни за какие деньги.
Он берет мою руку в свою, проводя пальцем по моим тонким венам. Я морщусь, испытывая боль - я еще не скоро забуду тиски от наручников.
Страшные картинки вновь всплывают в памяти: взгляд зверя, и то, как он толкает меня к зеркалу. Я чуть не расшибаю себе череп, а дальше начинается настоящая вакханалия, и насильник забирает мое тело, душу и остатки гордости. Запах крови.
Мне хочется забыть это. Забыть это все, и я позволяю себе увидеть в этом человеке, который сейчас трепетно гладит мое запястье, что-то большее. Я позволяю себе испытать к нему ответную нежность...
- Сто тридцать ударов в секунду, - констатирует Чонгук, при этом взгляд у него...как у ученного, который только что сотворил клона, или любое другое невероятное научное открытие. А потом он снова хмурится.
- Иди ко мне, киса. Сделай мне приятно. Прямо сейчас. Чонгук притягивает меня к себе, и в первый раз это не резко - это медленно, маняще и сладко. Его руки обволакивают мою талию, греют, не причиняя боли. Он держит меня так, будто я настолько хрупкая, что от его касаний могу рассыпаться. Будто он дорожит мной.
Я не понимаю, что Чонгук имеет в виду. Мой пульс подскакивает еще выше нормы, потому что я не могу поверить, что он просит меня заняться с ним сексом здесь. Где всего в метре от нас сидит водитель и ведет машину без единой эмоции на лице.
У этого человека нет никаких моральных пределов. А у меня они очень и очень четкие.
- Чонгук ...прошу, не надо просить меня об этом. Я не могу...сейчас, - сейчас я не могу даже думать о своей роли. О том, что я договорилась с собой подчиняться ему. С меня на сегодня хватит. С меня хватило примерочной, когда я боялась, что в любую секунду нас могут застукать.
- Я что-то не понял, ты забыла свое место, шлюха? - он хмурит брови, и его хватка на моей талии в миг становится зверской. - Ты плохо уяснила мои слова при нашей первой встрече? Если я говорю сделай минет, ты что должна спросить?! - рявкнул он, да так, что теперь у меня нет никаких сомнений в том, что водитель нас прекрасно слышит. Мне тяжело дышать, пока его руки сдавливают мои ребра...Боже, да когда же это все закончится?!?!
- Ты помнишь, что ты должна у меня спросить, а?! - я начинаю вырываться, подсознание ищет пути спасения. Я не могу это сделать. Я никогда не брала в рот. Для меня - это что-то запретное, закрытое, страшное и неизвестное...
Да ладно тебе. А как же твои ночные фантазии? Неужели никогда ты этого не представляла? - навязчиво шепчет мерзкий голосок внутри меня и доводит до ручки.
- Сука! Бесишь, - орет он, пытаясь усмирить меня, вместе с тем расстегивает свои штаны. - От твоих сопротивлений я только тверже.
Я гляжу на Чонгука, на его дикую ухмылку и слетаю с катушек. Он не получит этого! Я не буду валяться у его ног, не буду этого делать, не буду преклонять перед ним голову и сосать его член...
Мечтая оставить красные полосы на чудовищно красивом лице Чонгука я с диким визгом начинаю царапать его, как дикая кошка. Мы пыхтим, рычим и оба задыхаемся, наши дыхания сплетаются в единый сумасшедший унисон полу-стонов и криков. Водитель молчит. Для него нас не существует.
- Нет! Ты не заставишь меня! - ору я во всю глотку, начиная чувствовать его кровь под своими ногтями. Ох. На, сука, на тебе мразь, я тебя без кожи оставлю, безумец...скальп с тебя сниму! - Не надо! Пожалуйста, не надо!
А потом подонок хватает меня за волосы и нагибает к своим штанам. Тыкает лицом. Я смотрю в его глаза, он опускает меня на колени - водительское кресло довольно далеко от нашего, и я без труда умещаюсь меж его ног. Его член расположился у него на прессе и достает почти до его пупа. Толстый и большой - нет никаких шансов, что он поместится у меня во рту...
Меня трясет, Чонгук оттягивает меня за волосы, заставляя взглянуть в его глаза.
Озноб пробивает мои кости, когда я гляжу в лицо Чонгука - я расцарапала его до крови, не сильно, но на встречах люди заметят, что кто-то подпортил ему физиономию. Но не это испугало меня, не это...
- Тебе придется заплатить за это, - я чувствую холодок у своего виска, и как что-то упирается мне прямо в висок.
Дуло. Дуло пистолета. Я в аду. Я в самом жутком из кошмаров. Потому что, когда я гляжу в глаза Чонгука, я понимаю, что они вновь затуманены дымкой ярости, ненависти. Он слегка хватается за голову, словно она у него раскалывается, и закрывает глаза. А когда он открывает их я снова смотрю прямо в зеленую бездну глаз того чудовища, что изнасиловал меня на ковре у шкафа, связав и заломав руки.
Я плотно сжимаю губы, превращая их в тонкую линию. Подонка это злит еще больше, белки наливаются кровью. Помогите мне...а водителю насрать. Насрать, что в любую секунду его прекрасная рабочая машина будет в каплях моей крови. И...внутренностях.
- Рот открой, - он упирает дуло пистолета мне в губы. Снимает курок с предохранителя. Это уже за гранью. Настоящая игра со смертью. Холод стали пробуждает в моем теле отвратительно болезненные конвульсии, но Чонгук только сильнее зажимает меня коленями. Я не открываю рот, несмотря на все оттенки страха.
Ну давай стреляй, подонок. Рано или поздно ты все равно меня убьешь.
- Думаешь, я не выстрелю, шлюха? Открой рот, я сказал! Оближи этот сраный пистолет, давай-давай! - рявкает он, тыча дулом в мои губы.
Я боюсь только одного, что меня сейчас стошнит прямо на этот пистолет. И не только...ком в горле настолько огромный, что он пробирается выше и выше, лишь бы выйти из меня и освободить дыхательные пути.
- Давай порассуждаем, дорогая моя, Лиса. Лалиса, или как там тебя. Когда моя пуля пробьет твою голову, никто не будет о тебе грустить. НИКТО. Ты же одинокая шлюха, и всегда такой была, видимо, поэтому ты свои скучные статьи писала. Два года прошло, все давно о тебе забыли. Да ты же никому никогда не была нужна. Ненужная игрушка. Так что радуйся, что я уделяю тебе столько времени. Хотя, поверь, и я долго грустить не буду, когда убью тебя, - не знаю, как ему удается сказать именно то, что вызывает во мне рыдания, и как следствие раскрытие рта.
Он вскрывает мне череп. Дергает за оголенные нервы. Давит и нажимает на самые болезненные струны сознания и эта боль, доходит до самых недр моей души.
Я рыдаю с пистолетом во рту, но будто не нахожусь в этом кошмаре физически. Мне хочется думать, что все это происходит не со мной. Пусть это происходит с Лисой.
Я вижу странные картины, я заперта в четырех мягких стенах, мои руки и ноги связаны...тело истерзано. Вот он внутренний портрет Лалиса Манобан, внутри меня.
И самое ужасное это то, что она, правда, никому не нужна. Одинокая, одинокая, одинокая...
- Соси хорошо, иначе психану, - теперь я точно могу сказать, что познала настоящий ужас. Вкус пистолета? Какой он на вкус? Это не вкус металла и материалов, и даже не запах пороха. Это вкус смерти, запах страха.
Душа борется. Каждый раз борется за освобождение, но Чонгук делает надрыв за надрывом, ударяя меня по самым больным местам.
Одинокая...
Ненужная...
Нелюбимая...ошибка природы.
Даже родители отказались от тебя, Лалиса. Ты изначально ненужный товар.
Чонгук дергает за веревочки, тянет свою марионетку, и теперь он точно достал до самых расстроенных и забытых струн моей души.