ДЕМОН ВНУТРИ МЕНЯ 18+

Глава 8

ЛИСА

Прошла еще примерно неделя. О ТОЙ ночи я старалась не вспоминать, но не могла.
От романов меня теперь жутко трясло. Мне казалось, что если я перестану читать их, то возбуждение пройдет и сексуальный голод вместе с ним.
Здесь, взаперти, я как никогда чувствовала себя одинокой. Хотя там, в своей прошлой жизни, я всегда думала, что более одинокой, чем тогда быть невозможно.
Мои подруги влюблялись. Они, черт возьми, любили и были счастливы. Плевать, что их мужчины не были пределом моих мечтаний, но у них была защита. Опора, на которую они могли положиться. А я была одна. Всегда одна.
И когда тот ублюдок раздвинул мне ноги и попытался трахнуть, рядом со мной был только брат, Кристиан, а десятки других поклонников, по сути, не являлись моей опорой. Криса я сама прогнала, точнее не представляла между нами ничего крепче дружбы.
Да я вообще никого не любила кроме себя. И кто я теперь?
О д и н о к а я. Потерянная.
Чонгук в два счета уничтожил мою самооценку. Слишком быстро моя гордость дала трещину...
Мне нельзя сдаваться. Нельзя так рассуждать.
Но мое внутренние возбуждение становилось сильнее с каждым днем. Душа требовала ласки, внимания, секса, в конце концов, которого я прежде никогда не хотела, после пережитой попытки изнасилования. Может, повышение либидо связано с циклом, может, с чем-то еще. Но мне постоянно хотелось есть, особенно сладкое и фрукты. Клубника автоматически вызывала во мне особые чувства предвкушения близости. К романам я не прикасалась, тренируя силу воли, осознавая, что они только усилят сексуальный голод моего тела.
Сладость ягоды рождала во мне мысли, от которых я хотела сбежать. А картинка из ночных воспоминаний преумножала этот эффект.
Какой бы далекой не была моя фантазия, в ней всегда вдруг появлялся Чонгук. Его бедра с ямочками, что так усердно вколачивались в хрупкое тело той стонущей девки.
- Ты сходишь с ума, - в очередной раз шепчу я, проснувшись утром в «дне сурка»: йога, прием пищи, посиделки на подоконнике. Вот и все мои планы на день.
Оглядываясь по сторонам, вижу, что Джозеф уже принес мне еду. К тому же посреди комнаты он поставил синее кресло, которое до этого стояло в углу. Теперь оно находится слишком близко к моей кровати.
Плохое предчувствие затаилось глубоко внутри.
Я слышу его шаги еще до того, как Чон открывает дверь и застает меня на кровати с расческой в руках.
Никогда не знаешь, в какой момент тебя настигнет этот монстр. Однако в зеленых глазах Чонгука я опять не вижу того человека, которого видела в Большом Зале на приеме у Ясина.
Это странно...но в том взгляде не было НИЧЕГО человеческого. Да, это был тот же мужчина, но тогда у меня было такое чувство, что Чонгук может сотворить что угодно. Пойти на любой грех. На убийство...меня?
На уничтожение и неоправданную жестокость.
Но если тот монстр был готов совершить любой грех, то этот Чонгук, что ворвался в мою комнату, сам был грехом, но совершенно в ином значении этого слова.
Совершенный, искусительный, пленяющей мужской силой и энергией власти. Он, как мираж - идеален до чертовых брильянтовых запонок, сильного и упругого тела внутри которого течет яд, а не кровь. Запретный плод, манящий и сладкий. Я была Евой, которая тянулась к плоду. Он - совершенным, но отравляющим яблоком.
Вот и все.
- Доброе утро, - всего два коротких слова, а я уже ощущаю себя так, будто Чон мне к горлу нож приставил. Это вовсе не «доброе утро». Это «сейчас ты будешь делать все, что я тебе прикажу». - Я смотрю, одиночество идет тебе на пользу, - в его взгляде читается невербальное «я знаю все твои тайные желания, Лиса, и даже не пытайся скрыть от меня хотя бы одно из них».
Черт возьми, я сижу на том самом месте, где еще неделю назад раздвинула ноги и ласкала себя, представляя в мыслях его прокаченные бедра и округлый зад. Хочется стать невидимой.
- Доброе утро, - сквозь зубы бросаю я, начиная остервенело драть свои волосы. От нервов, тянусь к клубнике и отправляю несколько ягод себе в рот, пока Чонгук садится в кресло и, не глядя на меня, делает пару пометок в телефоне. Только сейчас я замечаю, что он принес с собой какую-то черную папку.
- Ты вежлива, это приятно. Появились мозги? Очевидно, пять недель в одиночестве поставило тебе их на место, и у нас не возникнет дальнейшего недопонимания...хм, в нашей работе.
- Эм...в какой работе? - от его голоса, медленного, но уверенного, мне становится не по себе. Каждый звук, который он издает, всегда находит ответ и подчинение у окружающих его людей, и это чувствуется.
- Исправительной работе, - Чонгук поднимает бровь, глядя на меня снисходительно. Как на маленькую и глупую девочку, которая все еще верит в Санту. - Ты подпортила мою репутацию. Разрушила карьеру. Я буду баллотироваться снова, но пятно дерьма и грязи, что ты нанесла на мое честное имя, просто так не отмоешь. Поэтому, как я уже и сказал, ты здесь для того, чтобы я вернул тебе долг. С процентами. Поскольку я изучил всю информацию о тебе и понял, что ты одинокая и фригидная женщина, у которой никого и ничего нет. Семья? Было бы глупо наносить удар по ним, учитывая то, что накосячила ты. Поэтому я и начал с тебя. Два года у Ясина уже разрушили самое ценное, что у тебя было - карьеру. Поэтому я решил начать с того, что у тебя осталось - ты сама. А ты - это твоя гордость, - он начинает загибать пальцы, пока я чувствую себя на сеансе у психотерапевта. У очень страшного мозгоправа, который способен гипнотизировать людей. - Твоя невинность, твое тело, твоя самодостаточность...и так далее. Что может тебя сломать? Правильно. Обесценивание. Разменность. Очень скоро, ты будешь хорошо знакома с этими мужчинами, - Чонгук бросает на кровать папку, с пренебрежением кивая мне. - Открой.
Я остаюсь неподвижна, опасаясь чертовой папки как огня. Чонгук сжимает веки в злобном прищуре, всем своим видом демонстрируя мне возможные последствия невыполнения приказа.
Беру кожаный переплёт в руки и открываю ее. Пока листаю проклятые страницы папки, ощущаю, как мое сердце летит вниз со скоростью света. И разобьется оно куда раньше, чем один из мужчин в этой папке притронется ко мне...
Это долбанное досье на каждого. Фото, информация об этих мерзких мужчинах. Кто чем занимается, кто какой компанией управляет. Некоторых из них я знаю, здесь представлены даже очень богатые и знаменитые «экземпляры». Мужчины уровня Чон Чонгука, правда не все из них сексуальные красавчики. Объединяет их лишь одно - власть и полная вседозволенность.
Здесь указан их рост, вес, и что самое ужасное - предпочтения в постели. Я с ужасом читаю, как Брайс Харингтон обожает оргии, а Лесли Купер - оральный секс. Многие из них кайфуют от женского доминирования.
Я с радостью надеру задницу этим ублюдкам, только дайте мне стек, плетку и что там еще прилагается...
- Заметь, далеко не все из них толстые и отвратительные. Есть неплохие ребята, и никто из них не будет сильно издеваться над тобой. Было бы хуже, если бы я продал тебя в Мексику, верно? - Чонгук дарит мне отравляющую кровь и воздух ядовитую улыбку.
Провожу ногтем по подушечке большого пальца, размышляя о том, как сильно отросли мои ногти, и задаю себе только одни вопросы.
Я могу расцарапать его гребанное лицо? Могу лишить его глаз? Могу хоть как-то изуродовать его совершенное тело, чтобы оно соответствовало гнили внутри него?!
Я могу попытаться.
- Если ты думаешь, что хотя бы один из этих богатых ублюдков притронется ко мне, то ты жестоко ошибаешься, - гордо расправляю плечи. Я не дам ему себя запугать. Я найду способ выбраться отсюда. С помощью Энджи. И упеку Чона за решетку. Обязательно.
- Ты не сможешь сбежать, - отвечает он, будто прочитав мои мысли. Как?! - И не сможешь обвинить меня в том, что я нарушаю закон. Ты добровольно подписала контракт, где признала себя собственностью Ясина. По другому договору, он продал меня тебе, и ты стала уже моей собственностью. У тебя нет документов, твои родственники о тебе не вспоминают...забудь об этом, Лиса. Выхода нет. Лалиса Манобан больше не существует. Она мертва.
Когда он произносит мое имя, я едва сдерживаю слезы. Лалиса. Лалиса Манобан. Мое имя...моя личность...я...девушка, которая просто хотела добиться успеха в этой жизни. Сама подняться с колен, вырваться из грязи, в которой плескалась все детство.
- Я повторяю, ни ты, ни один из них никогда меня не тронете, - и тут я делаю то, что сотни раз прокатывало с Ясином. Да и со всеми. Я сладко улыбаюсь Чонгуку, вскидывая подбородок. Медленно закидываю ногу на ногу, задирая полы своего халаты на пару сантиметров. Легким движением пальцев.
Все это не ускользает от взгляда Чона. В глубине его глаз тлеют искры первородной похоти.
- Уже неплохо. Ты можешь быть сексуальной, когда хочешь. От тебя пахнет сексом, Лиса, - его ноздри слегка раздуваются, когда Чонгук с шумом вдыхает.
Он знает.
Черт возьми, неужели он знает?!
Что я влажная с того самого момента, как он вошел в мою чертову коробку. Мне чертовски стыдно за это, но я не могу противостоять тому, что будит во мне его энергия власти и полнейшего владения ситуацией. Владения мной... Я собираюсь ответить на провокацию Чона, но мои губы буквально прилипли друг к другу, пока я пытаюсь подавить застрявший в горле ком.
Все что мне остается, это гордо приподнять голову, и попытаться посмотреть на Чонгука, как на кусок дерьма...но ничего не выходит. Я словно уменьшаюсь, ведомая силой его взгляда.
- Хорошая попытка, - хвалит он, прищурив веки. - У тебя определенно есть характер. Это было ясно еще по твоим статьям. Мы могли бы много достигнуть, если бы были на одной стороне...
В моем сердце расцветает надежда. Надежда на то, что Чонгук передумает и немедля сожжет эту чертову папку. Может, я могу как-то исправить то, что сделала? Пусть мне придется трижды написать неправду, но чтобы выйти на свободу и избежать сексуального рабства, я готова это сделать. Я увидела яркий свет в этой кромешной тьме, но, как оказалось, это был очередной эксперимент Чонгука.
- Как у тебя глазки то загорелись, малышка. Даже не думай, что избежишь моей мести. Ты уже сделала свой выбор четыре года назад, и мы никогда не будем по одну сторону.
Мгновенно падаю духом. Чонгук внимательно рассматривает меня длинным, оценивающим взглядом, и в ту секунду, когда его пристальный взор падает на мою грудь, я ощущаю, как соски затвердевают под тонкой тканью бюстгальтера.
Как он это делает?! Почему я хочу убить его и наброситься на него с поцелуями одновременно?
Гребанный ПМС, вальс гормонов. Романы и клубника.
- Я не боюсь тебя, Чон Чонгук, - не знаю каким чудом я собираю силы в кулак и встаю, с целью стать выше него. Чон тут же поднимается, и моя попытка с треском проваливается - Чонгук на две с половиной головы выше меня. Рядом с ним я выгляжу школьницей. - Думаешь, можешь видеть меня насквозь? Думаешь, сможешь меня заставить лечь под кого-нибудь из них? Попробуй...да только ты прекрасно знаешь, что со своей «проблемой» я вряд ли заинтересую кого-то из этих мужчин. Как ты уже говорил, никто не любит «сухих телок». Вы - мужики, настолько слабые, что вам постоянно нужна изнывающая от желания к вам женщина под боком...лишь бы самоутвердиться за ее счет! Лишь бы, на вас смотрели, как на Богов...ты - ничто, без этих женщин, Чон Чонгук. И ни одна из них никогда не любила тебя. Никто и никогда не видел в тебе Бога. Ты - гребанный дьявол, пожиратель, ты пьешь душу и только потребляешь, уничтожая все вокруг...
- Ты меня утомила, - коротко выдыхает Чонгук, в один шаг приближаясь ко мне. В считанное мгновение он срывает с себя галстук и плотно затягивает его на моей шее - малейшее движение и кислород перестанет поступать в мои легкие. Набираю в них воздуха, уже начиная жалеть о своей смелости.
Я врала. Я чертовски сильно врала, когда сказала о том, что не боюсь его. Я боюсь Чонгука, но еще больше боюсь того монстра, что сканировал мой танец в Большом Зале. И я знала, что ОН сидит в нем.
Он вернется за мной. Когда он вернется, у меня не останется шансов.
- Твоя проблема уже решена, неужели ты этого еще не поняла, детка? - Чонгук тянется к тележке, которую принес мне Джозеф, и что-то берет с ее поверхности. - Ты будешь желать меня каждый раз, когда будешь вспоминать вкус этих ягод. Это программа, Лиса. Твоя программа.
Он проводит клубникой по моим губам, от чего они начинают дрожать, как от соприкосновения с инеем.
Чувствую, как голос Чонгука погружает меня в состояние забвения, но отчаянно пытаюсь бороться с этим. В то же время сил на борьбу не остается, потому что мне хочется... Мне, черт подери, хочется тянуться за этой ягодой, косаться ее языком, немедля ощутить сладкий вкус у себя во рту, а затем и уже до боли знакомое томление в самом низу живота...
- Смотри, как ты выдрессирована, моя зверушка, - шипит Чонгук, отводя клубнику на пару сантиметров от моих губ. Мое тело по инерции тянется к ней, и только его галстук на моей шее и боль мешает мне откусить ее вместе с его пальцами. Я отчаянно хочу потянуться к ней языком, и это желание выше всего человеческого во мне, сильнее доводов разума.
Смотри, как ты выдрессирована, зверушка.
О, нет. Что он делает? Что он со мной делает? А главное - как?
- Люди мало чем отличаются от животных. Запомни это, ягодка, - продолжает науськивать Чонгук, наблюдая за моими реакциями. В его полных жестокости и удовольствия глазах я вижу, насколько этот сумасшедший упивается моей болью. Моим...подчинением.
- Условный рефлекс в тебе выработался за несколько недель, и теперь увлажнить тебя не составит труда. А знаешь, что самое страшное? До конца своих дней ты будешь видеть мужчину только во мне. Это твоя роль. Это теперь твоя природа. Подчиняться мне, верить меня, желать меня. Я твой создатель. Создатель твоей женской чувственности. Без меня ты завянешь, как роза без внимания и садовника.
Чонгук проводит ягодой по моему языку, и растеряв остатки разума, я вновь чувствую возбуждение. Плавно натягивающуюся пружину из тепла в районе моих бедер. Она вспыхивает, обжигая область бедер. Пульсирует, требуя утолить жажду.
Перед моим внутренним взором всплывает недавняя картина: сильная спина этого мужчины, напряженные мышцы его крепкого зада, которые двигаются в такт его движениям.
Ох.
- Ты сумасшедший, - хрипло шепчу я, прогоняя этот образ из своей головы. - Да ты же сраный маньяк!
- Маньяк, да. Напишешь это в своей статье, когда выйдешь на свободу? Ах, да, этому не бывать, - Чонгук выдыхает, и я ощущаю жар от его дыхания. Он уже сам на грани. Еще чуть - чуть, еще одно мое слово или неосторожное движение и он переступит эту грань.
- Хочешь съесть эту ягоду, Лиса? - и снова его нежно-ядовитый тон проникает сквозь поры на коже. Тон, что нежнее утренних поцелуев, и страшнее, самого жуткого ночного кошмара.
Киваю, не замечая, как соглашаюсь с гипнотизером. Я, может, и хочу отрицательно помотать головой, но она...не слушается меня. Особенно, когда я смотрю в зеленые глаза Чонгука - его зрачки расширяются. Возможно, он тоже возбужден.
Мысль о том, что он хочет меня, подливает масла в мой неутомимый внутренний огонь.
- Ты ее получишь после, - с этими словами он сдвигает ткань моих трусиков в сторону и прижимает влажную ягоду к самой чувствительной точке на моем теле. - Уверен, ты еще слаще, чем эта ягода, - Чонгук усмехается, еще больше раздразнивая меня своими грязными словечками.
Ноги подкашиваются, но Чонгук вовремя сжимает мои бедра, удерживая на месте и защищая от фееричного падения.
Боже, нет. Отойди от меня. Не трогай.
Уйди, отвали, прошу, верни мне мой разум! ВЕРНИ!
Черт, я теку, как последняя сука, когда похититель моей жизни ласкает ягодой мое лоно. Поглаживает клитор так трепетно. Так нежно. В это же время его ладонь жадно сминает мою задницу, явно намереваясь оставить мне синяки в форме мужской ладони на память.
- Ох, не надо...убери руки, - тихо лепечу я, но на мои слова Чонгук реагирует мягким и удовлетворенным моим унижением смехом. Он возвращает клубнику в мой рот, и я с упоением съедаю ее, ощущая, как на губах остается ее сладкий сок и другой, незнакомый мне вкус...
Только через две секунды я осознаю, где только что нахоилась эта ягода.
- Ты очень натурально ломаешься, но я тебе не верю. Может, ты и невинна, но я то знаю, сколько похоти и тьмы скрывается в этих голубых глазках. Ты - настоящая сука, - а потом Чонгук отпускает меня, оставляя мое дрожащее тело на пике возбуждения. То ли от ненависти к нему. То ли от ненависти к себе и к своей податливости.
Как только он останавливает эротическую экзекуцию, гнев проясняет мой разум.
- И я-то знаю, что ты делаешь в своей кровати, когда остаешься одна, - он снова довольно ухмыляется, заставляя мое сердце разрываться от испытываемого стыда.
Боже...он правда...видел это?
Как я могла так попасться? Как могла дать ему еще один повод унижать и манипулировать мной?
- Ты бы могла попросить меня вместо того, чтобы ласкать себя неумелыми пальцами. Но ты же у нас гордая сучка. Что ж, можешь пока изучать материал, - он кивает в сторону черной папки. - На данном этапе я получил от тебя все, что хотел. И да...не стоит отказываться от моих подарков. Не будешь есть - будет хуже.
Чонгук не оставил мне выхода. Он перекрыл камнями все лазейки, все последние шансы избавиться от его власти и контроля.
Как только он разворачивается ко мне спиной, мои нервы не выдерживают. Отчаянно закричав, я кидаюсь к шкафу. Давясь собственным криком, я отодвигаю зеркальную дверь, слегка ужасаясь, заметив в отражении истеричную дикарку.
Это не настоящая я. Чонгук превращает меня в животное. Лицо искажено злобой и ненавистью, вместо улыбки - ядовитый оскал. Вместо фарфоровой и холодной кожи - пунцовые щеки, алеющие от прилива крови.
Я ненавижу дьяволицу в своем отражении. Но еще больше я ненавижу демона за моей спиной.
- Подарки?! - кричу, на разрыв аорты, хватая первое попавшееся под руку платье от Chanel. Одна ткань этой тряпки стоит как весь мой гардероб из прошлой жизни. - Ты называешь это подарками? Это рабство! Забрал меня из рабства в более худшее рабство! Мне, на хрен, не нужны твои подачки! Эта гребанная комната! Твоя отравленная гнилью еда!
Поток гнева и желчи бьет из меня неудержимым фонтаном. Я хватаю все, абсолютно все, что попадается мне в руки - шикарные платья, расшитые дорогими стразами, вечерние, утонченные, коктейльные.
Платья для принцессы.
Платья для идеальной куклы.
Я пытаюсь рвать ненавистные мне шелковые халаты, сжимая зубы до хруста, до дикого почти мужского хрипа из горла.
- Ничего мне не нужно! Ты просто псих! - меня трясет изнутри. Скорее сейчас я сама похожа на девушку, только что сбежавшую из психушки. Кровь сжигает мою кожу изнутри, но мне и этого мало.
Я собираюсь уничтожить все эти вещи. Все до последнего гребанного лифчика от VS.
- Я тебя ненавижу! Ненавижу, Чонгук! Забирай все это! Лучше убей, но я не собираюсь быть твоей...твоей куклой... - я слегка сдаю позиции, разрывая очередное белье руками, бросая остатки ткани за свою спину.
Мои руки горят и болят - ткань натерла кожу до ссадин, будто я пыталась удержаться за выскальзывающий из ладоней жесткий канат.
Демонстративно захлопываю дверь шкафа и поворачиваюсь к Чонгуку, тяжело дыша. Волосы опадают на мое лицо, почти полностью закрывая его.
Боже. Я только что подписала себе смертный приговор.
Потому что, когда мой взгляд скользит по ногам Чонгука вверх, я замечаю в его сжатых кулаках наручники. А потом поднимаю взгляд еще выше и прикрываю рот руками, испытывая леденящий душу страх.
Он снова здесь. В этой комнате. Он за мной вернулся.