ДЕМОН ВНУТРИ МЕНЯ 18+

Глава 34

Не знаю, как это вышло. Все было как в тумане. Такое чувство, что не я это сделала. Честно. Я очень сильна духом. Я вытерпела от Чонгука все: и разрушение, и заточение, и неласковое обращение. Я была готова к войне.
Не знаю, что меня так сломало. Почему эти фотки так убили меня. Что-то щёлкнуло и перемкнуло.
Но…я понимаю, что будто не отдавала отчета своим действиям. Просто было больно. Душа горела в агонии и страхе.
Чонгук пытается согреть меня, что-то то орет, то шепчет, как ненормальный. У него у самого все дрожит, хотя он горячий, как…солнце.
Он заворачивает меня в халат и два полотенца и чуть позже на кровати обволакивает своим теплым телом.
Мне уже и не холодно. В голове какая-то неразбериха. Не понимаю, как дошла до такого… Нет. Нет. Нет…никогда. Никогда в жизни. Я все стерплю назло этому ублюдку. Я выйду из этого особняка. И не сломленная и мертвая. А живая и счастливая. Пройдусь по его сердцу на высоких каблуках и утоплю его сама, на хрен.
Думать об этом легко. Вот так мило я убиваю Чонгука в своих мыслях, а сама жмусь к нему, стараясь согреться. Он все угрожает мне убийством, если я еще раз так сделаю. Разве он не видит, что в его угрозах нет смысла?
То, что я видела на фото, забывается в такие моменты. Он такой чистый сегодня. Пахнет собой. Утыкаюсь в его шею, чувствуя нежность до дрожи. Когда у нас у обоих заканчивается истерика, мы молча смотрим тупую комедию, думая каждый о своем…а может, о чем-то общем. Но мы молчим. Я просто жмусь к нему, как младенец, а он крепко обнимает меня в ответ.
Рабством сейчас здесь даже и не пахнет. И это даже пугает. Чувства только усложняют все. Ненавидеть Чонгука это одно. Когда он плохой, когда он чудовище. А вот ненавидеть его, когда он такой, как в эту минуту…еще больнее, чем все, что я испытывала прежде.
Думаете, больнее уже не куда? И я так думала. Я жестоко ошибалась. Зверь убрал свои когти, но не навсегда.
– Почему ты это сделала, моя маленькая? – шепчет Чонгук мне в губы прежде, чем обвести их свои языком. Медленно, смакуя. Откуда в этом чудовище вообще есть такие повадки? Не понимаю…
Почему я это сделала? Испугалась. Потому что, если бы ты сделал со мной то, что делал на фото, было бы настоящим надругательством. Да, я и так проститутка, но это…черт возьми, никогда! Ни за что! Это не извращенный секс, это просто за гранью моего понимания!
Но я ничего не сказала ему про фото. Они валялись на обеденном столе, и я надеялась, что он их не увидит. Да и зачем? Он сам их прислал, а задает такие странные вопросы. У человека НАПРОЧЬ отсутствует логика.
– Мне стало плохо. Я не специально. Поверь.
Но по взгляду Чонгука я понимаю, что он мне не верит.
– Вот и дари тебе подарки, зверушка, – его настроение меняется. Даже не знаю, злой Чонгук сейчас или более-менее в адеквате.
– Сядь на корточки, повернись ко мне спиной. Подними волосы, – его слова кажутся четкими и бездушными приказами. Я повинуюсь. Хватит с меня сегодня удушья.
Знаю, что сейчас будет. Наказание.
Высечет мне ремнем спину. Точно. Изрежет сломанные крылья.
Звук ремня так и звенит в моих ушах…по лбу стекают бусинки пота. Господи, ну, только не это.
Пожалуйста.
Я приготовилась к удару. Чувствую его взгляд на своих крыльях.
Но вместо удара, Чонгук мягко целует меня меж лопаток и обхватывает руками…на миг мне кажется, что он сейчас свернет мне шею, потому что его руки оказываются в непосредственной близости с ней.
Что-то щекочет ямку над ключицами. Чувствую цепочку на своей шее и небольшой кулон.
– В средние века шлюх клеймили. Радуйся, киса, я не настолько жесток, чтобы следовать правилам своих предков, – я чувствую дыхание от его усмешки на своей шее. – Я клеймил тебя отпечатками своих рук, – Чонгук медленно поглаживает мои плечи. – И этим.
Звучит, как слова ужасающего и древнего обряда. Ничего уже не понимаю…опускаю голову вниз и вижу на своей шее кулон, сверкающий так, что можно ослепнуть. Боюсь даже представить, сколько это стоит.
Это кошка. Камни белого, черного и темно синего цвета идеально сочетаются в небольшом, но шикарном кулоне.
Я рада, что это не подвеска с надписью «раба» или «собственность Чон Чонгука ». Кулон красивый…безумно красивый, но я не могу его принять.
Хотя, меня никто и не спрашивает.
– Пять миллионов киса. Вот сколько ты теперь стоишь, – он со вздохом откидывается на кровать и мне хочется развернуться и засунуть ему этот кулон в одно место.
Но нужно успокоиться.
– Хочешь лишний раз задеть меня?
– И это твое блядское «спасибо»? – шипит он, его голос сотрясает стены, и я вздрагиваю.
За что спасибо-то говорить. Я тебя просила о дурацком кулоне? Зачем мне твои гребанные побрякушки?! Сжимаю зубы и кулаки. Но кулон, правда, очень красивый…
Возвращаюсь к детским мечтам и понимаю, что всегда рисовала эту сцену у себя в фантазиях. Я…и прекрасный принц, одаривающий меня дорогими подарками.
«Куда приводят мечты». В плен.
– Ты только обижаешь меня этим подарком. И словами, – пытаюсь протестовать я.
– Я ?! А с какими, на хер, словами я должен тебе его дарить после того, что ты устроила в ванной?! Какое настроение, киса, такой и подарок…не беси меня. Выпорю, – его слова звучат, как последнее предупреждение.
– Выпори, – сплевываю я и получаю легкий удар по заднице. К своему стыду, это меня возбуждает. Я хочу секса с ним. С Чонгуком и ни с кем другим на свете. До дрожи.
– Упрямая шлюха. Не забывай, кто ты. Моя шлюха, – еще больше злится он, но больше не прикасается.
То ли сдерживается, то ли до сих пор в шоке от «случая в ванной».
– Спасибо, милый, – проглатываю последние его слова и понимаю, что очередная ссора сделает только хуже. С каждым днем мы оба все безумнее и безумнее, а наши отношения – это что-то из ряда вон.
– Так то лучше, – отрезает он, одной рукой прижимает меня к себе, пока я благодарно целую его в шею. Он ест пиццу, иногда кормит меня с рук. Иногда кормлю его я. Так и живем. Ну, просто семейная пара вечером перед телевизором…
Кулон сдавливает мою шею. Пять миллионов долларов. На моей шее прямо сейчас.
Он даже не пристает ко мне, что кажется чертовски подозрительным и даже раздражает…какого черта? Я твоя рабыня, Чонгук. Где твои потребительские замашки?
Но я уже заражена. Спустя два часа, когда я отогрета, а мое дыхание свободное и ровное, я сама провожу рукой по его прессу и проникаю в штаны, обхватывая толстый член. Он реагирует мгновенно, твердея в ладони. Льну к нему, нуждаясь в ласке. Я не могу остановиться. Не могу. Чонгук не возражает. Он просто дал мне отдохнуть. Кормил пиццей и клубникой…
Моя душа испорчена. Я уже свернула на дорожку разврата. Кто знает, может, еще полгода общения с Чонгуком, и я сама буду одной их этих девушек на фото…
Я не быстро поддаюсь влиянию, я не слабачка и не ведомая. Но с  Чонгуком нет шансов. И все обстоятельства играют против меня. Я просто бессильна. Ну что я могу сделать?! Что? Побегу от него – догонит и накажет. Буду дерзить ему – исход аналогичный.
Буду буянить, он и вовсе лишит меня этой комнаты, тепла и уюта. Я начинаю думать, что я еще хорошо устроилась.
Сколько? Сколько стоит человеческая душа?! Неужели всего пять миллионов долларов?
Пока я чувствую себя в полнейшей безопасности в его объятиях и поглядываю на Чонгука, понимаю, что с ним что- то не так. Взгляд сначала какой-то пустой и растерянный. На миг мне даже кажется, что он смотрит так, будто не знает меня. Не видит. Спроси я у него сейчас свое имя, он его не назовет…
И это пугает куда больше, чем агрессия Чонгука.
Его хватка на моих плечах слабеет. Он выглядит напуганным, но лишь на доли секунды.
Я никогда не видела его таким уязвим как в эти едва ощутимые секунды.
В следующий момент Чонгук резко хватается за голову, подергивая себя за короткие волосы. Ему нехорошо. И мне становится не лучше.
Я начинаю чувствовать его боль, в ушах фонит навязчивый звон.
Я даже переживаю за ублюдка, хотя стоит радоваться…
Внезапно Чонгук хватает меня и резко наваливается, придавливает телом. Кладет, как подстилку, на лопатки без права на сопротивление. Я не понимаю, что происходит. Не понимаю…
– Ну, что, понравился мой сюрприз?! – остервенело спрашивает Чонгук, прижимая меня к кровати. У меня начинается паническая атака. Еще пять минут назад он был таким уже родным…а сейчас. Я не узнаю этого человека. Эти мертвые глаза, что еще пять минут назад были для меня самыми красивыми на свете.
Я ненавидела его. И я любила его каждой клеткой своего тела и присвоенной им души. Что заставляло его меняться на глазах, оставалось для меня загадкой.
Мистика. Ну, не может человек быть настолько противоречивым. Он будто играет в кино и все время переключается на разные роли. То он – властный миллионер, то он – насильник и маньяк с планами на захват всего мира.
Я подумала, что Чонгук говорит о сюрпризе-кулоне.
– Чонгук, пожалуйста, давай не сейчас. Завтра. Мне…нехорошо. Я все таки чуть не утопилась…прошу, побудь со мной. Просто побудь со мной.
– Ты первая полезла. Сука похотливая. Строишь из себя мисс невинность, но все случилось, как я предполагал. Тебя только помани членом…и не говори, что тебе это не нравится. Быстро учишься. И я не виноват, что у тебя так мало мозгов, что ты даже утопиться не смогла, – он шлепает меня по щеке, его удар оставляет красный ожог на моей коже.
– Что ты говоришь такое…пойми меня…я увидела то, что меня очень обидело! Тебе почти удалось меня сломать, Чонгук, ты доволен? МНЕ БЫЛО БОЛЬНО! И не только потому, что ты омерзительный извращенец! А потому что…, – глотаю слезы, признавая полнейшее поражение перед этим дьявольским мужчиной. – Ты…потому что я не одна у тебя…мне больно от того, что ты трахаешь других! Ну, давай, скажи…ты доволен теперь?
У меня начинается истерика, камни боли всплывают содна на поверхность океана. А потом снова тянут меня на самое днище…в темноту, куда не доберется даже самая смелая рыбка.
– А ты что думала? – он с силой сжимает мой подбородок. Глаза метают молнии, взгляд полон презрения и похоти. – Что я долго буду с тобой нежиться? Скоро, шлюшка, скоро. Расплатишься телом за то, что сорвала когда-то мои планы. Да, я злопамятный, как черт. И я буду питаться твоей болью, твоими слезами всегда. Я тебя раздавлю.
Я уже не понимала, что он несет. Это не ОН. Это не может быть он!!! Он же…
А потом понимаю, как глупо я его оправдываю. Да, его выражение лица в эти минуты меняется, но это не делает его другим человеком. Нет никакого брата-близнеца. Чонгук не выходил из комнаты, и это не помешало ему стать мистером Зло за одну секунду.
Это он.
И ничто на свете не способно оправдать его дьявольские поступки.
Это тот самый человек, что оттрахал меня у шкафа, заставляя смотреть в зеркало на мое раздавленное тело, на лужу крови, на расщепление моей души. Надругался над моим телом.
Это тот самый человек с фотографий, что все это время трахал десятки баб в самых разных состояниях.
И это тот человек, который снял курок с предохранителя и заставил меня взять в рот его член.
Заставил. Дело было не в минете, а в акте чудовищного насилия. Садистского непростительного.
Он заставляет меня сделать это снова. Привязывает руки к изголовью кровати лентой из тумбочки, ноги сцепляет, чтобы не брыкалась. Он завязывает ленту так, чтобы она обволакивала мою шею.
Когда я пыталась вырываться или возмущаться, то начинала чувствовать легкое удушье.
Я начинаю орать, но ему не нужен кляп…ему хватит собственного члена, чтобы заткнуть меня.
Чонгук меня не щадит. У меня болит рот, когда он грубо имеет его.
В голове моей что-то щелкает. Опять клинит. Пытаюсь уйти от реальности. Наблюдать за очередным актом разврата со стороны…пытаюсь успокоиться.
Но боль беспощадна. Она медленно проходится по всем моим косточкам и скатывается в огромный комок в горле. Встает, перекрывая гортань. Мешает дышать.
Удушье. Опять оно.
Мне плохо. Его бездушные толчки ранят меня. Именно пустые. Будто я дырка. Будто он не переживал за меня, когда увидел мое бездыханное тело в ванной…
Зачем ты тогда спас меня, Чонгук? Зачем? Чтобы убить самому — простой и логичный ответ. Только медленно. Он кончает на мою грудь со стоном полным нереального удовольствия. Боюсь представить, как ему хорошо. Он же кайфует от такого. Взять силой. Мог бы попросить…и это пугало меня еще больше.
Что я хотела его. Если бы он не выходил за рамки, я бы сама встала перед ним на колени, взяла бы его в рот и получила тонны удовольствия от того, что дарю ему этот кайф. Я бы поймала хотя бы толику власти…своей женской власти.
Неужели он не хочет, чтобы все было именно так? Или его больное воображение видит меня, как одну из его путан с тех фотографий.
– Блядь, киса. Не знаю, что на меня нашло, – через несколько минут пытки, он наклоняется ко мне и целует. Ему самому не противно? Целовать меня после минета? Он и этих мерзких телок целует?
Но в поцелуе я чувствую разрушающий меня трепет его губ и, представьте себе…от этого боль только усиливается. Но ее характер меняется. Это другая боль…сожаление. От того, что все не так, как я представляю себе перед сном в своих розовых и сопливых мечтах.
Любая девочка до последнего верит в сказку. Верит, что чудовище в любой момент очнется от страшного проклятия, которое возложила на него мерзкая колдунья. В случаем с Чонгуком – это его жизнь, его судьба.
Я опять его оправдываю, да?
Это уже просто на грани фола. То, что он творит. Это не эмоциональные качели, это эмоциональная американская горка, и я боюсь, что следующую «мертвую петлю от Чон Чонгука » я просто не выдержу.
Теперь уже точно.
Он трахает меня, пока я привязана к кровати, но не перестает смотреть в глаза. Это снова тот Чонгук, что спас меня в ванной. Боже, как чудовищно быстро он умеет менять взгляд…свое поведение. Движения своего тела. Он резок и долбит меня сильным и четкими толчками, но мне это нравится. Ласкает соски пальцами, гладит животик и спускается к влажным только для него складкам.
Его толчки хоть и резкие, но чувственные. Они медленно переходят в плавные, круговые движения. Чонгук развязывает мои руки, обеспокоенно целуя запястья:
– Я хочу твои руки, киса. Выпусти свои коготки. Отомсти мне. Поставь меня на место, девочка, – голос Чонгука полон сладкой муки.
Я схожу с ума от его слов, от нежности, что касается запястий. Его крепкий член пульсирует, движется во мне, дразнит, иногда выскальзывая.
Я слушаюсь. Мои руки скользят по его упругим и сильным мышцам спины. Чувствую, как они напрягаются под кончиками моих пальцев. Провожу ладонями по широкой и влажной из-за безумных толчков спине, нерешительно замираю на пояснице.
– Твою мать, как узко. Ты влажная плохая девочка. Киса, у тебя есть коготки? – он толкается в меня с рыком. Сумасбродно кричу его имя, опуская руки на бедра Чонгука.
Сжимаю своим ладонями, выпуская когти. Его мышцы на бедрах такие сильные, налитые свинцом…в ответ Чонгук надрывисто стонет, награждая меня сладкими толчками.
Я сдаюсь. Его ласка и грубость уже давно пробудила в моем животе трепет и сладкую негу, которая охватывает все тело. Ощущаю его кожей, но мне этого мало.
Я хочу быть еще ближе.
Еще ближе в такие минуты.
Мы сходим с ума. Я чувствую это. Чонгук не признает в слух, но он начинает зависеть от меня также, как я от него.
Мы синхронизированы, мы словно отражение друг друга, в котором видим себя настоящими…
Человек-логик бы начал искать объяснения. Психиатр объяснил бы мне, что это стокгольмский синдром. Но нет. Я знала, что это.
Это выбор. Выбор наших душ – гореть вместе и сжечь друг друга рано или поздно до тла.
Просто так суждено. Просто наши души нуждались в этом…я – в пленении, в заботе, в побеге от одиночества любыми путями. Он в чем-то другом. Я не знала, в чем именно и почему он выделил меня среди других…
Я просто чувствую.
– Тебе нравится? Нравится, как я тебя трахаю, Лиса? – столько страсти в его голосе, мое сердце готово разорваться от переизбытка эмоций.
– Скажи! – шипит он перед кульминацией и замирает. Это невыносимо. Мне необходимо…Боже, верни толчки…верни себя.
Сдаюсь.
– Нравится, Чонгук. Мне нравится…
– Умоляй меня.
– Пожалуйста, дай мне кончить. Пожалуйста, – мой голос полон отчаянья. Сжимаю его своими стенками, на что он рычит и начинает неистово долбить меня.
Мне нравится. Тело покалывает от наслаждения, готовясь к эпическому взрыву.
– Ох, блядь, Киса. Ты слишком сладкая, – иступлено шепчет Чонгук, изливаясь мне на живот, пока меня трясет от новой порции неистового блаженства.
Он только что отымел меня в рот…я видела эти ужасные фотографии…и я все ему простила…все. А что, есть выбор? Я уже и утопиться пыталась. Какие еще у меня могут быть действия?! Только его прибить. Лишь бы была возможность.
Он еще несколько минут ласкает мой живот влажной от моих соков головкой, смакуя наше общее удовольствие.
Подрагиваю, трусь, напрашиваюсь…не могу иначе. Просто не могу.
– Люблю, когда ты кончаешь, Киса. В эти секунды ты еще красивее. Ты послушная девочка. Иди ко мне, – я так привыкла к этому «иди комне», что это уже действует на меня, как витаминка, как обезболивающее.
Успокаивает.
Я глотаю свои слезы, пока он обнимает меня со спины, но знаю, что не издаю ни единого лишнего звука, чтобы Чонгук не понял, что плачу.
Наоборот специально делаю дыхание ровным, чтобы он думал, что я сплю. Но я не сплю. Я думаю. Проходит, наверное, час и, мне кажется, он тоже наконец-то уснул со мной в одной постели. Но как бы не так.
Чонгук встает и одевается и прежде, чем уйти, он садится рядом. Чувствую его губы на своей макушке, поглаживание смертоносных когтей-пальцев…
– Спаси меня от меня, Лиса. Или лучше беги, пока я нас обоих не угробил, – его запах и прикосновения покидают меня. Дверь щелкает, и я распахиваю глаза, находясь в очередном шоке от пережитого за день… Его слова не дают мне покоя и сна.
Спаси меня от меня, Лиса.
Просто красивые слова или загадка, которой стоит придать значение? Как бы не был он нежен и трепетен, на меня накатывает очередная волна ненависти. И я больше не плачу. Я клянусь себе больше не рыдать из-за этого ублюдка. Я снова хочу действовать.