Непристойный

Глава 40. Трэвис

Шесть недель спустя

- Вперёд, ты оказался на красной ковровой дорожке, а не за ней. — Сказал я Калебу на ухо, когда несколько фотографов за бархатной веревкой фотографировали нас и других посетителей, направляющихся в галерею Ledger.

Сегодня вечером произошло огромное событие. Калеб был выбран в качестве признанного фото-художника и на выставке была выставлена ​​целая коллекция его фотографий. Мне, например, не терпелось увидеть его работы, поскольку: а) я знал, что он делал только великолепные фотографии и б) он держал коллекцию в секрете.

Рядом со мной Калеб неловко поерзал, без сомнения, желая снова оказаться в джинсах и шапке с напуском вместо костюма, который Вера посоветовала ему надеть. Я остался в стороне от этой дискуссии. Если Калебу нужен был совет по моде, он приходил за ним ко мне, а не наоборот.

Хотя увидеть его в сексуальном облегающем брючном костюме было бы чертовски жарко.

- Может быть, именно ты здесь и процветаешь... — Сказал он. — Но я готов вернуться на другую сторону.

- Не сегодня вечером, ты этого не сделаешь. Ты признанный человек. Так что улыбайся и двигайся перед камерами, пожалуйста.

Он ухмыльнулся и взглянул на меня. Я работал на дорожке, трахал камеры взглядом, но один взгляд на него и я забыл, что они вообще были там.

Не самая умная вещь на этапе "шаг и повтор".

- Ладно, ладно, продолжайте двигаться, вы, голубки. — Сказал Уэст позади нас, прогоняя нас, чтобы занять наше место с Джей Ти, который прошептал: "Извините", в нашу сторону.

Я почувствовал облегчение, исходящее от Калеба при одном только упоминании о том, что он закончил и усмехнулся, положив руку ему на поясницу, чтобы увести его с красной ковровой дорожки.

- Лучше? — Спросил я, когда мы вошли в галерею, где уже собралась огромная толпа.

Калеб внезапно остановился и повернулся ко мне лицом.

- Вот дерьмо.

Я знал этот взгляд. Как будто он перешел от одного ужаса к другому.

- Ты только сейчас понял, что люди теперь будут смотреть на твои работы. — Сказал я.

Он кивнул и я протянул ему руку, чтобы он мог взять, если захочет. Никакого давления. Мы были доступны нашим друзьям и семье, но я оставил на его усмотрение, сколько он хочет показать другим.