В коконе моего разума

Глава 2. Первые прибывшие

Элизабет уже не помнила о боли. В этом и есть первое чудо человеческого тела: забывать о том, что было несколько секунд назад, сохраняя лишь смутные очертания и свою критическую оценку произошедшему. Лизи была напугана. Что уж и говорить о том, что уйти из жизни в девятнадцать не входило в ее планы, но то, с чем девушка встретилась за гранью жизни, оказалось намного абсурднее.

Вокруг было совершенно темно. Лизи сильно зажмурилась, отсчитала несколько секунд, открыла глаза – ничего не изменилось. Темнота была абсолютной, и Элизабет не могла дышать.

Ее страх оставался властен над памятью. Всегда.

Когда маленькой Лизи было не больше четырех, старший брат решил разыграть ее за пару дней до Хэллоуина. В ту ночь Джонатан вырубил свет во всем доме, когда малышка шла по большому широкому коридору. Она потерялась в темноте, брат прятался под кроватью в гостевой комнате, а родители были слишком далеко и не слышали плача. Лизи шла и шла до тех пор, пока в темноте не загорелись два светящихся глаза, сердце малышки не екнуло, пол не оборвался, и она не полетела вниз.

Элизабет не помнила того мгновения, когда оказалась на полу у лестницы, она помнила лишь, что падала целую вечность, потому что темнота не имела формы и была тем самым Ничем, монстром, который и жил под ее кроватью долгие годы. Лизи было очень страшно.

До сих пор.

И не так была страшна ночь, как монстры, скрывавшиеся в пустоте под ее покровом. Элизабет обхватила руками плечи, крепко сжала и попыталась унять дрожь во всем теле, но оно совершенно не слушалось. Темнота вокруг обретала форму, пульсировала разноцветными кругами на оболочке глаза, вращалась и вытягивалась, она была чем-то отличным от реального мира, и Элизабет никак не могла понять, где, в конце концов, находится.

Пальцы Лиз пробрались под тонкую материю рукавов, обхватив руки повыше локтей. Элизабет попыталась согреться, но кожа вновь покрылась мурашками, а озноб лишь усилился. Стоя здесь, в полной неизвестности, не чувствуя ничего, кроме парализующего холода, она была слишком уязвима. Элизабет закрыла глаза, мысленно сосчитала до десяти, игнорируя колотящееся сердце, снова сильно зажмурилась, и распахнула глаза темноте. Лизи понимала, что бездействуя здесь, она ни на шаг не приблизится к спасению, и вряд ли в самом абсурдном месте в самом абсурднейшем из миров кто-либо придет ей на помощь.