В коконе моего разума

Глава 1. Дитя Кокона

Ева сидела на берегу реки, перебирая пальцами самодельные бусы. Отец сказал ей, что в том, ином мире такие приспособления называли четками, и благодаря им люди приводили свой разум в состояние покоя и понимания. Ева свято верила в это. Всю свою недолгую жизнь она находилась в состоянии покоя, но отчаянно стремилась понять то, что скрывал ее родной мир.

Пес плескался в речке, и брызги часто долетали до девушки. Легкое белое платье, то, над которым она корпела несколько дней и ночей, промокло почти насквозь и просвечивало такое же идеально белое худощавое тельце.

- Тотем! - крикнула Ева поднявшись. Она направилась прочь от речки, держа подол промокшего платья длинными белоснежными пальцами. - Тотем, ко мне!

Пес никогда не отзывался сразу. Отец шутил, что щенок откровенно туповат для живой собаки и чрезмерно дружелюбен для мертвой. Во всяком случае они с Евой идеально подходили друг другу: не мертвые, не живые и ничего не понимающие в этом странном спокойном мире, где не существовало времени.

Вскоре Тотем радостно терся о ноги Евы, лаял и играл с солнечными бликами. Ева видела в этих глазах-пуговках ласку и заботу, и это было единственным, что она знала в этой жизни.

Но она не знала, что такое страх.

Рожденная в Коконе, девушка-альбинос не чувствовала боли, тепла и холода. Голода Ева тоже не чувствовала, но ела лишь потому, что это было принято - сидеть за одним столом с родителями и обсуждать дневные новости. Пускай даже ела она самую малость, все оставшееся отдавая Тотему - его существование так же ставилось под вопрос, но аппетит у щенка был отменный.

Ева отпустила подол платья, в который тут же забрался Тотем, кувыркаясь в ногах девушки. Ева подняла руки, пытаясь поправить белоснежные волосы, разбушевавшиеся на ветру, но это оказалось совершенно бесполезно: близилась буря. Тот факт, что девушка направлялась к горам, что находились в противоположной стороне от ее дома, ни на секунду ее не смущал. Она очень любила исследовать новое и каждый день уходила все дальше, возвращаясь все позже. Родители были недовольны, но Ева никогда не понимала мать, которая могла повысить голос: девушке не был свойственен всплеск эмоций, все, что у нее было - это спокойствие.

Она наклонилась, чтобы погладить запутавшегося в подоле ее платья пса: он скулил, высунув язык без возможности выбраться. Губы Евы тронула едва заметная улыбка, и она заботливо выпутала лапки Тотема из ткани, и он побежал вперед.