Тетрадь Смерти: Л изменит Мир/Death Note: L Changed The World

L 18-2. Мучение |Глава 5|

Той же ночью в Исследовательской Лаборатории Никайдо, расположенной на вершине холма на окраине Токио, остались лишь профессор Никайдо и его ассистентка Куджо.
– Профессор, работа над антидотом завершена?
– Да, Куджо. Завтра я доложу об этом Министерству здравоохранения, труда и социального обеспечения и передам антидот им. Если вирус или антидот вдруг попадут в руки террористов, то миру наступит конец. Все просто, – сказал Никайдо. – В целях безопасности я буду хранить вирус и антидот в отдельных морозильных контейнерах. Оба контейнера не смогут быть открыты без введения пароля, а также без биометрической аутентификации.
– Отличная работа, профессор, – сказала Куджо, хотя ее лицо по-прежнему оставалось серьезным.
– Спасибо, – сухо сказал Никайдо. На самом деле, такого ответа было недостаточно, чтобы выразить то чувство удовлетворенности, которое испытывал ученый в тот момент, когда осознал, что его проект воплотился в жизнь.
– Вас что-то беспокоит? – спросила Куджо.
– Я понимаю, этот антидот создан для того, чтобы спасти огромное количество жизней. Тем не менее, все же не стоит отрицать того, что я незаконно провез в лабораторию вирус четвертого уровня. Представляю уже протесты местных жителей, не говоря уже о реакции Министерства здравоохранения. Разумеется, я был готов к последствиям.
Для проведения научно-исследовательских работ Исследовательская Лаборатория Никайдо была оснащена новейшим оборудованием; это было объединение из нескольких лабораторий, занимавшихся изучением инфекционных заболеваний, а также исследованием вирусов, представляющих наибольшую биологическую опасность, – вирусов четвертого уровня. Вирусы четвертого уровня, такие как лихорадка Эбола или Марбургский вирус, имеют чрезвычайно высокие показатели летальности, и как раз для изучения столь опасных вирусов и была создана лаборатория четвертого уровня, оснащенная всеми необходимыми средствами защиты.
Однако для того, чтобы можно было проводить исследования вируса, должно было быть выполнено одно единственное условие: местному населению придется согласиться на риск получить инфекцию. Вообще-то в Японии существовали несколько лабораторий четвертого уровня. Но из-за протестов местных жителей ни одной из них не было предоставлено оборудование четвертого уровня. Это было вполне очевидной и естественной реакцией населения на угрозу заражения вирусом, по смертельности сравнимым с лихорадкой Эбола, распространенным в соседних странах. Исследовательская Лаборатория Никайдо была не исключением; при строительстве лаборатории было подписано соглашение с местными властями, в соответствии с которым ввоз предметов с уровнем заражения выше третьего был запрещен.
– Но профессор, вы же проводили эти исследования не ради славы или личной выгоды.
– Верно. Пока мы тут с тобой разговариваем, люди продолжают страдать. Разработка антидота была прекращена просто из-за того, что не нашлось рынка, куда его можно было бы сбыть. Но ведь развивающиеся страны по-прежнему страдают от вируса. Я просто хотел, чтобы что-то изменилось. Но… – Никайдо не сводил глаз с двух ампул, лежавших перед ним. – Не мне тебе говорить, что на сегодняшний день главной задачей для вирусологов является выявление симптомов. Об изобретении хотя бы элементарного антидота и речи не идет. Этот вирус подобен бомбе замедленного действия сроком на две недели, в течение которых клетки вируса размножатся внутри организма хозяина, при том, что он даже и не заподозрит, что он заражен. Этот вирус может быть использован совершенно различными способами, в том числе как грозное оружие.
В этот момент жидкость внутри ампул сверкнула, словно не желая принимать такую страшную судьбу.
– Несомненно, Кира, который поднял вокруг себя столько шума, мог убить любого, кого он выберет. Но с другой стороны, тот, кто завладеет этим вирусом и антидотом, будет способен убить целый народ, если он этого пожелает. Может ли быть, что вирус окажется куда гораздо более смертоносным и беспощадным, чем Кира, если вдруг он попадет в не те руки.
Никайдо испустил глубокий вздох и подошел к фоторамке, стоявшей на столе. Семейный портрет напомнил ему еще раз о тех временах, когда он был  по-настоящему счастлив.
– Этот вирус станет собственностью не только Японии. Вероятно, Министерство здравоохранения решит отправить его в Комитет по Гражданской Обороне. И в итоге весь мой труд будет сведен к очередной попытке разработать биологическое оружие. Интересно, что бы сказал на это моя жена, будь она жива сейчас… – по лицу Никайдо расползлась улыбка, полная ненависти к себе.
– Но профессор, разве Соединенные Штаты не объявили о том, что они будут проводить исследования биологического оружия только в оборонительных целях? – несмотря на то, что Куджо всеми силами пыталась подбодрить Никайдо, его лицо оставалось таким же серьезным.
– Папа, ужин готов! – в комнату вошла Маки, на которой был передник.
– Маки, ну что такое, ты опять заходишь сюда без моего разрешения? Наверно, мне стоит поговорить с охраной, – сказал Никайдо. Хотя его тон был неодобрительным, Никайдо улыбался.
– Ладно, ладно, только приходи домой до того, как ужин полностью остынет. И как долго ты собираешься носить один и тот же лабораторный халат? А ну-ка скорее сними его! – не успела Маки договорить, как уже оказалась рядом с отцом, изо всех сил стягивая с него халат. Наблюдая за происходящим, Куджо еле удержалась, чтобы не засмеяться.
– Доктор Куджо, когда вы сможете вновь прийти со мной позаниматься? – спросила Маки.
– Как насчет завтра ночью?
– Отлично. А сейчас я пойду кормить животных, – с отцовским халатом в руках она вышла из комнаты.
Наблюдая за уходящей дочерью, Никайдо вздохнул:
– С каждым днем она все больше и больше напоминает мне свою мать. Должно быть, ей все еще не хватает материнской ласки, но несмотря на это, она неплохо ладит со всеми.
– Она уже превратилась в твою жену. Маки замечательная девочка – ведь у нее есть отец, самый лучший в мире иммунолог, которого она умудряется держать у себя под каблуком.

***

В тот момент, когда Куджо зашла в комнату, в которой разводили животных, Маки уже кормила лабораторного шимпанзе.
– Кушай, кушай, – повторяла Маки обезьянке. Хотя ее голос был бодрым, на ее щеках были слезы. Животные в комнате предназначались в качестве объектов для завтрашних лабораторных экспериментов. Увидев Куджо, Маки поторопилась вытереть слезы с лица.
– Я знаю, я не должна к ним привязываться…
Не догадывающийся о своей участи шимпанзе в клетке тоже понемногу привязался к Маки. Когда Куджо присела возле Маки, шимпанзе оскалился, словно защищаясь.
– Мы можем жить полной, счастливой жизнью только потому, что десятки тысяч животных, таких же, как и этот шимпанзе, отдали свои жизни ради нас. Но что же делают люди? Они убивают, ненавидят, делают все ради собственного удовольствия. Мне кажется, что люди позабыли о том, что природа всегда была тем, благодаря кому мы до сих пор живы, – сказала Маки.
Куджо посмотрела девочке в лицо:
– Маки, как ты думаешь, заслуживают ли люди жизни ценой жертвы этих животных?
Маки бросила взгляд на зверей и немного задумалась над вопросом.
– Я не знаю. Но я думаю, что если эти животные вынуждены были ради нас пожертвовать своими жизнями, то это значит, что мы должны прожить дарованную нам ими жизнь не просто так, – недолго думая, Маки посмотрела Куджо в глаза. – А почему вы спрашиваете, доктор Куджо?
Куджо грустно улыбнулась и приобняла девочку за плечи:
– Знаешь, я думаю, что если бы каждый думал так же, как и ты, то этот мир мог бы стать гораздо лучше, – лицо Куджо, которое Маки не могла разглядеть в темноте комнаты, содрогнулось в мучении.