— Дерьмо! — ругнулся Калум и повалил Луи на пол, закрыв его рот ладонью. — Пожалуйста, хватит кричать, я буду с тобой вежливым! Клянусь! — Калум надеялся, что если он заставит мальчика замолчать, их доминанты не поднимутся наверх.
Но Калум ошибался.
Фактически, в этот момент, Эштон и Гарри уже бежали на второй этаж, направляясь к комнате Калума.
— Я уверен, что они в порядке, — успокаивал Эштон разволновавшегося Гарри. Сам он тоже волновался, но не показывал этого. Эштон боялся, что с Калумом что-то случилось, а Луи кричал от страха, в то время как Гарри боялся за своего малыша.
— Какая комната? — спросил Гарри. Эштон указал на закрытую комнату с двойными дверями. Гарри ворвался туда как сумасшедший, и его сердце разбилось на кусочки при виде свернувшегося калачиком Луи и успокающего его Калума. — Луи! — крикнул Гарри, упав на колени рядом с котёнком. Он приподнял голову Луи и увидел дорожки крови, текущие из его носика.
— П-Папочка... — прохрипел Луи и забрался на колени Гарри. — Останови кровь.
— Калум, сгоняй за салфетками, — сказал Эштон Калуму и похлопал его по спине.
Гарри начал гладить Луи по голове. — Малыш, как это произошло?
Луи немного поколебался, после прикрикнув, — К-Калум ударил Луи по носу!
— Что? — прорычал Эштон как раз в тот момент, как Калум вошёл в комнату с коробкой бумажных салфеток. — Калум Томас Худ! — крикнул Эштон. — Какого чёрта?
Калум уронил коробку и замер. — Я... Я-эмм...
— Оставь это. Сейчас ты наклоняешься над кроватью и снимаешь свои штаны и боксеры. Ты получишь тридцать пять. — Эштон наклонился и взял трассу одной из «Hot Wheels»¹ и взмахнул ей, удостоверяясь, что бить она будет больно.
— Нам с Луи уйти в гостиную? — спросил Гарри и подобрал валяющуюся на полу коробку салфеток.
— Нет, — Эштон покачал головой. — Это часть наказания. Спанкинг² и публичное унижение.
Калум хныкнул и наклонился, — П-пожалуйста, папочка, прости меня, мне т-так жаль, — умолял он.
— Ты хочешь получить сорок? — пригрозил Эштон. Калум захныкал и снял штаны вместе с боксерами.
Гарри помог Луи приложить салфетку к носу и откинуть голову себе на плечо.
— П-Папочка, — мягко прошептал Луи.
— Да, котёнок? — прогудел Гарри в тот же момент, как шлепок частью игрушечной трассы в руке Эштона пришёлся по попе Калума.
— Луи хочет уйти домой, — тихо сказал Луи.
Эштон послал ещё один удар по заднице Калума. — Я не слышу, как ты считаешь или говоришь «спасибо»!
Калум крикнул, — два! Спасибо!
— Скоро, малыш, скоро, — проворковал Гарри и вытер руки Луи другой салфеткой, пытаясь убрать кровь.
Тридцать пять шлепков спустя, на попе Калума появились длинные красные полосы от игрушечной трассы, а сам он бесконтрольно шмыгал носом, но при этом будучи успокаиваемым Эштоном. Его доминант ещё думал над тем, отправлять его в изоляционную комнату или нет.
— Иди в изоляционную комнату на пятнадцать минут, — решил Эштон. Это не слишком долго, но Калум заслужил побыть в комнате одному и подумать над тем, что он сделал.
— Н-Нет, мне жаль, Л-Луи! — крикнул Калум.
— Иди, или ты там будешь сидеть целый час. — Эштон поднял Калума со своих коленей. — Если ты будешь хорошим, я сокращу время до десяти минут. Но это возможно только в том случае, если ты пойдёшь прямо сейчас.
Калум захныкал и быстро вышел из комнаты. Он бы побежал, если бы мог, но его попа слишком сильно болела для такого. Когда Калум ушёл, Эштон вздохнул и повернулся к Луи и Гарри. — Я извиняюсь за его поведение. Обычно он хороший, но я признаю, что он частенько ревнует, и его поведение становится очень... некрасивым.
— В-Всё в порядке. — Прошептал Луи.
Гарри наклонил голову, чтобы посмотреть на Луи. — Что?
Луи кивнул. — Всё в порядке. Калум уже получил наказание. Луи в порядке! — сказал Луи и убрал салфетку от носа, чувствуя, что кровь больше не течёт.
— Но, Луи, то, что он сделал, не было нормальным. — Гарри сказал своему сабу.
— Луи знает. Но с Луи всё хорошо. — Луи опять кивнул, и на его лице появилась небольшая улыбка.
— Как ты можешь быть таким добрым и прощающим? Почему мне так повезло? — Гарри ярко улыбнулся и встал, взяв Луи на руки в свадебном стиле.
— Папочке не повезло. Луи повезло! — игриво поспорил Луи и хихикнул.
Гарри посмотрел на Эштона, про существование которого он забыл на несколько секунд. — Мы с Луи поедем домой. Будет нормально, если мы продолжим встречу завтра у нас дома?
— Хорошо, — согласился Эштон. — Хотя публичное унижение было частью наказания, эта часть закончена. Сейчас мы перейдём к другого вида... ну, ты знаешь... наказаниям, если ты понимаешь, о чём я. — Эштон засмеялся.
— О, я тебя понял, — Гарри тоже начал смеяться.
Луи склонил голову набок. — Что? Луи не понимает, о чём говорит Э-Эштон.
— Ох, — Эштон хихикнул. — Гарри, это выглядит так, будто тебе нужно сделать ещё кое-какие вещи.
— О, да, так и есть. — Гарри фальшиво засмеялся, явно не очень-то и желая говорить с Луи на определённую тему. Конечно, Гарри хочет заниматься с Луи всякого вида сексуальными вещами, но он не хочет, чтобы Луи чувствовал, что его заставляют делать всё это. — Пошли домой, котёнок. Пока, Эш!
Гарри спустился с Луи вниз по лестнице, быстро набирая Лиаму сообщение, чтобы тот забрал их.
— Папочка? — заговорил Луи.
Гарри что-то прогудел в ответ, безмолвно говоря Луи, что он может говорить.
— О ч-чём говорил Эштон? Калум в порядке? — хныкнул Луи, внезапно забеспокоившись за безопасность Калума.
— О, малыш, с Калумом всё будет хорошо, — ответил Гарри.
— Но что сделает Эштон? Папочка сказал, что он знает.
— Эммм, — затормозил Гарри, думая, что сказать. — М-Мы поговорим об этом позже. Думаю, Лиам уже здесь! — Гарри аккуратно вытащил гибрида на улицу, и, к его счастью, Лиам уже подъезжал к воротам.
Луи изогнул бровь, но потом отмахнулся от всего этого. Он определённо поговорит с папочкой позже.
-------------
¹ "Hot Wheels" это такие супермоднявые машинки для самых крутых на районе детишек.
² Спанкинг - это когда по заднице отшёпывают. Да. Я решил не переводить, так как на русский в виде существительного не совсем получится.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
I Wanna Be Yours {l.s./bdsm/hybrid!louis} (russian translation)
أدب الهواةЛуи Томлинсон, гибрид кота, говорящий о себе в третьем лице, был изолирован от внешнего мира с четырёх лет, когда мать-алкоголичка отдала его в аукционный дом. Насилие, применяемое к нему работниками почти каждый день, стало для него обычной вещью...