И вспыхнет пламя - Пит Мелларк

9. Огонь и лед.

Одни твердят, что мир сгорит в огне.
Другие говорят - обледенеет.
Но я изведал страсти вкус, и мне -
Остаться лучше с теми, кто в огне.
Но если должно миру дважды умереть,
Я с ненавистью хорошо знаком,
Чтоб силу разрушенья льда узреть.
Пусть суждено погибнуть подо льдом,
А не сгореть.

Я должен подняться. Должен встать и заняться делом. Потому что уснуть уже не получится, да и желания нет. Не то что бы явь сильно отличалась от туманного сна...

Заставляю себя пойти на кухню и заняться готовкой. Тесто замешиваю с такой силой, вымещая всю горечь и боль, что оно рвётся, заставляю себя остановиться. Ставлю противень в печь и выглядываю в окно, смотрю на белоснежный мир снаружи. Живая зелень спрятана под ледяным покрывалом. У меня в душе примерно тоже самое: моя весна осталась далеко позади; холодно и уныло. Изо всех сил стараюсь сохранить образ того себя, каким был раньше и снова задаюсь вопросом: а зачем? Я не вижу смысла в своей жизни. Родители, впрочем, как и братья не сильно-то будут по мне горевать. Да что там говорить, они уже прекрасно без меня обходятся. Всё потому что я больше не могу быть тем, кем был раньше.

Единственный человек, который способен скрасить моё существование - это Китнисс. Она невероятная, неповторимая, та, которой можно вечно восхищаться, та, которая знает, что такое жизнь. Я люблю её до беспамятства. И никто не в силах этого изменить. Ни один человек на всём белом свете не знает, как я хочу, чтобы она была счастлива, чтобы она жила в безопасности и покое. Но я не могу дать ей этого - вот что угнетает больше всего. Сможет ли Гейл? Не знаю. Я ведь никогда толком не видел их вместе. Правда, когда Китнисс вчера вернулась из леса, она была расстроена, что тоже ровным счётом ничего не значит. Может, это всё из-за любви к нему...

Я вынимаю румяные буханки из печи, выкладываю их на стол, не переставая думать о том, что же делать дальше. Пусть Китнисс любит его - я не смирюсь, не смогу оставить всё как есть. Может, это не самое разумное решение, но я должен пойти туда, должен быть рядом с ней. Заворачиваю буханки в пергамент и выхожу на улицу. Входная дверь их дома не заперта - в гостиной никого, заглядываю на кухню, застаю Китнисс на прежнем месте. Она просидела с Гейлом всю ночь и теперь спала, положив голову на стол. Пальцы их рук сплетены.

Зачем я пришёл? Что мне здесь делать? Лучше уйти куда-нибудь подальше, в какое-нибудь укромное место и пошвыряться вещами, как это было в Одиннадцатом. Внутри меня полыхает огонь. Вместо порывов ярости и злости, что представляются мне в полёте фантазии, я стою, как вкопанный не в силах пошевелиться. Тоска съедает меня изнутри. Потому что я не знаю, как жить без Китнисс. В меня будто из пистолета выстрелили, как по щелчку я вспоминаю тот кошмар, который приснился мне на арене. Лиса и Катон сказали, что если я выиграю, то всё равно всё потеряю. Как жаль, что я стал победителем, как жаль, что Китнисс отправилась на пир, а не дала мне встретить смерть в покое. Слишком тяжело смотреть на них со стороны, ведь совсем недавно Китнисс также держала за рукуменя.